Последний день лета дождливый и грустный,
Прощаться с теплом никому не охота.
Ночами нет света, безлюдно и пусто,
И вид за окном отменяет полёты.

Наш дом для двоих небольшой и уютный,
Согласен на всё, лишь бы только быть с нами,
Вот ветер затих и мы ежеминутно,
Глядим на костёр, согревающий камень.

И тёмная ночь, холодов не скрывая,
Покажет дорогу, где прячутся звёзды,
Сходить я не прочь, но так долго до мая,
Ведь время итогов, потом будет поздно.

Как нам этого не хотелось, но пришлось покидать нашу съёмную жилплощадь. В последних числах августа мамина знакомая порекомендовала нам своего дальнего родственника, у которого три года назад умерла родная тётя, оставив тому двухкомнатную квартиру в наследство. Этому дедушке было уже за пятьдесят, он не был женат, жил где-то в центре Питера, а в этой квартире создал нечто вроде музея свой родственницы. Сама квартира находилась на юго-западе города, напротив рынка «Юнона». Этот район Апельсинке совершенно не нравился, хотя рынки она любила. Но, поскольку, сама предложить варианты с жильём не могла, то молчала. Мамина знакомая обработала родственника на предмет сдачи квартиры внаём. Тот долго сопротивлялся, но всё-таки согласился с нами встретиться.

Квартира выходила окнами во двор дома, на четвёртом этаже. После семнадцатого этажа это было совсем невысоко. Нас встретил невысокий сухой человек с испуганными глазами. Было видно, что ничего он не хочет делать, но раз дал слово, то его надо держать. В квартире было чисто для того количества мебели, которое в ней находилось. Когда я говорил о музее, то нисколько не преувеличивал. Книги, часы, портреты, статуэтки, - все они была аккуратно разложены по шкафам и полкам. Если бы не современные размеры комнаты, то можно было подумать, что мы находимся в жилье девятнадцатого века. Только телевизор и большая двуспальная кровать были из века двадцатого.

Кухня была очень маленькой. Двум людям тут было не развернуться. А в ванной комнате не было стиральной машины, её вообще в квартире не было. Апельсинка стирала наши вещи в маленькой переносной машине «Малышок». В случае нашего сюда переезда, нам пришлось бы снова ей воспользоваться.

Мы изложили нашу ситуацию. 31 августа мы должны были освободить съёмное жильё. Дедушка ответил, что ему надо будет перенести из большой комнаты в маленькую те вещи, которые будут нам не нужны. Да и для того, чтобы мы их не повредили. При этом ударение в предложении упало именно на это слово. Меня уже терзали смутные сомнения, что жильё нам этот дедушка ни за что не сдаст. Но на словах мы договорились так, что он в течение месяца подготавливает для нас комнату, а числа 25 сентября мы с ним созваниваемся. На самом деле, ни мне, ни Апельсинке, жить в таких условиях не хотелось. Был только один плюс, - плата за жильё. Мы сюда въезжали за обычную квартплату.

Выходило так, что нам надо было где-то месяц перекантоваться. И Апельсинка предложила пожить этот месяц у Ани, на её ферме. Мне было сказано, что Аня с мужем уедут в город, а мы останемся одни ухаживать за животными. Мы не только не будем ничего платить за проживание, но нам ещё и будут приплачивать десять тысяч рублей в месяц. Отказаться от таких условий было невозможно.

31 августа я попросил Пашу подъехать к нам, помочь спустить вещи вниз. По плану Апельсинка должна была находиться внизу, и заносить лёгкие вещи по машинам. А мы с Пашей будем спускать их вниз на лифте. Дело осложнялось тем, что лифтом постоянно пользовались жильцы подъезда, и мы долго ждали, пока грузовой лифт освободиться, либо нас останавливали, пока мы спускались вниз.

Холодильник мы готовы были выбросить на помойку, но его у нас перехвалил шустрый дворник. Он подкатил свою тележку, помог нам положить его не неё, и довольный своей добычей, побежал в обратную от помойки сторону.

Всё остальное наше барахло разместилось в двух машинах. Время было десять часов вечера, а нам предстояло проехать весь город, плюс 60 километров за Питером. Апельсинка ещё хотела заехать на свою старую квартиру, что-то там взять ещё из одежды. Всё-таки лето закончилось, да и жить нам предстояло в полевых условиях. Поэтому я поехал сразу на Анину дачу. Каменноостровский проспект, Садовая улица, Московский проспект, Пулковское шоссе, и вот я еду прямо в Гатчину. Потом я буду по этой же дороге ездить на работу до кольцевой, а там, в Рыбацком, спускаться на проспект Обуховской Обороны. Апельсиинка в середине августа уволилась из охранников. Ей очень понравилась работа мерчендайзера, и, как только мы вернёмся в город, она сразу будет искать себе подходящее место.

Я подъехал к дому около полуночи. Дом не был заперт, и внутри горел свет. Надо сказать, что входная дверь так распухла от сырости, что могла быть закрыта только на навесной замок. Чуть позже Анин муж подтесал порог, и дверь стала плотно закрываться, по крайней мере, ночью не дуло, но на ключ её всё равно нельзя было закрыть.

Я вышел из машины и сел на пень возле крыльца. Переносить вещи сейчас не было никакого смысла. Всё равно ничего не видно на улице, да и спать было пора. Но спать рано у нас не получилось. Апельсинка приехала минут пятнадцать спустя и предложила отметить переезд. На столе появилась бутылка водки и закуска. Я возражать не стал.

Когда мы проснулись, было уже около одиннадцати утра. Из курятника раздавался крик возмущения. Они проснулись в шесть утра и давно должны были быть накормлены. Апельсинка потянулась к телефону, чтобы получить от Ани инструкции по кормежке. Аня была в шоке от того, что мы до сих пор не кормили животных, и сделала нам замечание. Пришлось нам забыть о том, чтобы завтракать самим, и исправлять положение.

У несушек корм был, так же, как и питьевая вода. Однако по графику, им уже было положено гулять по территории. Я подошёл к двери, закрытой на щеколду, и распахнул её. Курицы выбежали из большой клетки, ругая меня на ходу. Последним гордо вышел петух, и, проходя мимо, клюнул меня в кроссовку на правой ноге. Я не стал ему отвечать, он имел на это право.

В сарае, где жили бройлерные курицы, стоял шум и гвалт. Я открыл дверь, и чуть было не был сбит с ног шумной толпой злых голодных куриц. Пришлось расчищать себе дорогу к кормушке лопатой. Как только я стал сыпать корм, как курицы напролом, толкая друг друга, прямо по моим ногам бросились поглощать корм. С одного раза наполнить кормушку не удалось. Пришлось выходить на улицу, и снова возвращаться. За это время несколько бездумных существ вырвались из сарая. Я их переловил по очереди, и вернул в среду обитания. Для бройлерных куриц прежде всего нужен температурный режим. Они должны жить и набирать вес при определённой температуре.

Накидав им корма столько, чтобы им хватило на завтрак и обед, я налил в поилки воды и пошёл заниматься кроликами. Апельсинка всё это время сидела на крыльце и приходила в себя. При всей своей любви к выпивке, Апельсинка никак не могла приучить свой организм быстро трезветь. А уж по утрам она отходила очень долго. У меня же наоборот, чем быстрее я двигаюсь, и что-либо делаю, тем быстрее организм восстанавливается. Поэтому Апельсинка приходила в себя, чтобы потом заняться обедом, пока я спасал животных от голодной смерти.

Кролики очень любили свежескошенную траву. Запас её лежал сразу за сараем, в котором они помещались. Я взял небольшую охапку, и вошёл внутрь. В летках было подозрительно тихо. У меня мелькнула мысль, что кролики уже умерли от голода. Чтобы это проверить, я положил маленький пучок травы сверху на ближайшую клетку. Тотчас же из домика выскочили два зверька, и стали наперегонки тянуть вытянутыми губами травинки. Они выглядели так мило и забавно, что я ими залюбовался. Но тут из соседних клеток выскочили другие, не менее голодные кролики, и стали бить лапками по стенкам, требуя своей доли. Я отошёл от первой клетки, и стал обходить все подряд, как официант на официальном ужине. Кролики выскакивали в таких количествах, что у меня возник вопрос, - как они там внутри все помещаются? Но они не жаловались на тесноту, только на отсутствие еды вовремя.

Весь первый день у нас ушёл на привыкание к обстановке. Одно дело приехать сюда гостем, и совсем другое, быть тут хозяином положения. Мы вынесли из машин наши вещи. Я собрал стол, и в бане стало тесновато, хотя и добавилась при этом новая рабочая поверхность. Подключил компьютер в сеть, включил музыкальный центр. Однако этого было мало, чтобы тут работал ещё и интернет. Надо было подключить флешку. У Ани такая флешка была, но они с мужем умудрились её погнуть, во-первых, а во-вторых, на неё надо было положить деньги. Но самое главное заключалось в том, что они забыли, какой у неё пин-код. Поэтому я поехал в Волосово, чтобы эту проблему решить.

Купить флешку было просто. Я выбрал того же оператора, что был у меня, - Мегафон. Паша мне сказал, что получать почту и передавать файлы такой флешкой будет просто, а вот смотреть кино проблематично. Но Паша ошибся. Кино мы смотрели без всяких проблем, да и скачивать музыкальные файлы у меня получалось очень хорошо. Так что жаловаться на жизнь с этой стороны не приходилось.

Вода в доме была привозная. Она хранилась в пятилитровых прозрачных канистрах. Ехать за ней было недалеко, метров двести. Тут находилась общественная колонка, где местные жители набирали воду. Как раз в первый день нашего пребывания меня остановил председатель местного кооператива и грозно спросил, почему я тут воду набираю. Я ему объяснил, кто мы с Апельсинкой такие, но мой ответ его не удовлетворил, и он связался с Аниным мужем по телефону, чтобы проверить эти данные. Всё это время я набирать воду не мог, поэту молча стоял рядом, и посмеивался над шпионскими играми председателя.

В магазин тоже надо было ездить на машине. Или в Волосово, или в Елизаветино. В Елизаветино было ближе, в Волосово ассортимент больше. Так же в Волосово можно было купить комбикорма для животных. Бройлеры ничего другого не ели, несушкам его давали для разнообразия, кроликам, как замену сочной травы. Замена была явно неравноценной. После комбикормов кролики хотели пить. В каждой клетки стояли поилки, сделанные из консервных, или стеклянных банок, но до них ещё как-то надо было добраться. Как правило, поилки находились в самом углу клетки, и тот, кто находился ближе всех к ней, тот мог напиться легко, а остальные? Не говоря о том, что очень часто звери опрокидывали поилки, и долгое время сидели без воды. Мы трижды в день внимательно осматривали каждую клетку на предмет еды и питья, и почти каждый раз где-нибудь не было воды, даже если мы не давали комбикорм.

Комбикорм давать приходилось потому, что уже был сентябрь, а травы вокруг было не такое большое количество. Большая поляна возле дома была отдана под строительство, и на её территории велись работы. Правда, в субботу и воскресенье там никого не было, но и территория была растоптана рабочими и машинами. Так что добыть траву было не просто, потому как на месте скошенной новая уже практически не росла, исходя из времени года. Я старательно обходил все маленькие островки зелени, добывая еду для маленьких пушисткиков, но одной травой их было уже не прокормить.

Через два дня у меня была рабочая смена. Накануне Апельсинка приготовила завтрак, мне оставалось его только разогреть в микроволновке. Проснулся я в шесть утра по звонку своего мобильника. Апельсинка не слышала этих звонких сигналов, и продолжала спать. Я включил компьютер, чтобы прочитать свежий номер Спорт - Экспресса за завтраком. Это был мой ежедневный утренний ритуал. После чего я поцеловал Апельсинку, и пошёл заводить машину.

По моим расчётам, добраться до работы я должен был где-то за час. Так оно и получилось, при этом после Гатчины образовалась пробка, длиной около пяти километров, пока не закончились деревни.

На работе меня уже мало что интересовало. Период романтики давно закончился, сама работа не доставляла никакого удовольствия, по ночам было уже темно, и писать стихи было крайне неудобно. Так что ни один день в голове никак не отложился, не запомнился. Надвигалось радостно событие, - День Рождения Апельсинки. Отмечать его мы решили на природе, то есть на Аниной ферме.

Апельсинка не стала приглашать много гостей. Да, и гостями их было сложно назвать, поскольку это были Аня с мужем. Со своей стороны, я позвал своего друга Пашу, и мою маму. Мама должна была приехать днём на автобусе из Волосово, благо расстояние было небольшим, а Пашу я забирал из Питера сразу после своей смены.

Сразу, - это всё-таки не совсем точно. После смены я добирался по пробкам до центра города, пока не нашёл свободное место, чтобы припарковаться. Место нашлось в пяти кварталах от Пашиного подъезда. Я набрал его номер, и он попросил объяснить ему, где я нахожусь. После чего сказал, чтобы я ждал его появления. Пока Паша добирался до машины, я заснул. Неудивительно, учитывая, что до этого я спал всего два с половиной часа.

Разбудил меня сладкий аромат цветов. Это Паша купил по дороге огромный букет, и уселся рядом на пассажирское сидение, пока я спал. Я, честно говоря, о цветах не думал вообще. Пришлось теперь мне выйти из машины до ближайшего цветочного киоска, чтобы не ударить в грязь лицом перед будущей женой. Наши букеты были чем-то похожи, но всё-таки главное в подарке, - это внимание! Мы оба были уверены, что Апельсинке они понравятся.

Мы не ошиблись в своих ожиданиях. Апельсинка обрадовалась каждому букету и пошла их куда-нибудь пристраивать, так как вазы походящей для них не было. А мы с Пашей приступили к готовке, так как на стол ставить было пока нечего. Да и гости должны были появиться часа через два.

Но они появились раньше, Аня и её муж. Аня тут же стала готовить своё фирменное блюдо, Паша готовил мясо для шашлыков, Анин муж расчищал площадку под мангал, и готовил дрова, Апельсинка занялась приготовлением печёночного торта, а я стал делать свой любимый салат, - апельсины под майонезом.

Такое название придумал я сам, хотя, кроме апельсинов и майонеза, в нём присутствуют и другие овощи и фрукты. Меня научила его готовить одна хорошая знакомая, с которой я расстался лет десять назад. Сначала берётся свежий огурец, и режется вдоль на узкие полозки. Потом эти полоски режутся поперёк, так, чтобы получились маленькие огуречные квадратики. Готовые геометрические фигурки сваливаются в специально приготовленную большую посудину. Затем режутся помидоры. Нож должен быть очень острым, чтобы помидоры были нарезаны такими же квадратиками, как и огурцы. Скорее всего, так не получится, но это не столь важно. Главное, чтобы размер кусочков помидора не был больше, чем у огурца. Нарезанные кусочки помещаются в ту же посуду, где уже лежат огурцы. Обязательно надо слить туда весь сок, который остался на разделочной доске. Всё это имеет значение для вкуса.

Затем мы берём яблоко. Лучше всего сорта Семеренко. Они и режутся легко, и достаточно сочные. С ними проводится та же процедура, что и с помидором. Только яблоко режется намного проще. Наполнив содержимое посуды кусочками яблока, мы приступаем к самому сложному, - нарезаем апельсин.

Апельсин можно, конечно, поделить на дольки и резать потом каждую дольку. Но тогда общая площадь, с которой выделяется сок, будет раза в два меньше. Поэтому, как только апельсин освобождается от кожуры, его режут так же, как и помидор. Сока выделяется при этом ещё больше, и сохранить его сложнее. Поэтому надо сразу сок слить в посуду, где уже лежат нарезанные раньше заготовки. Затем, нарезав апельсин на мелкие кусочки, поместить их в ту же посуду.

Теперь самое простое, - открыть баночку сладкой кукурузы и высыпать её на заготовки. Сок из банки не надо выливать отдельно. Он тоже войдёт в состав салата. Было бы здорово, если бы все нарезанные кусочки оказались размером с одной долькой кукурузы. И, наконец, мы поливаем наше месиво майонезом провансаль, 67% жирности. После чего тщательно всё перемешиваем. Жидкость имеет свойство стекать вниз, поэтому салат надо есть быстро, как только его приготовили. Долго держать его не рекомендуется. Смесь сока помидора, апельсина и майонеза создают неповторимый вкус, который долго будет помнить ваш язык.

Время цвета апельсина часть двадцать вторая