Для кого-то это будет откровением, кто-то сразу закроет страницу и сотрёт тут же воспоминание о ней. Но мы должны знать!
Повесть "На обратной стороне Луны..." /Автор Константин Тарасов/ (продолжение)
"Собирайся, Тарасов, едешь со мной на "точку", на две-три недели, чего в Бригаде сидеть? А там настоящее дело! - Сказал младший сержант Ионов, поправляя ремень автомата. - Сейчас выходит колонна из Бригады, командир взвода уже в курсе - дал добро".
А что там собираться? За полгода службы вещей не прибавилось. Взял автомат да тощий вещмешок, вот и все пожитки. Во внутреннем кармане "хэбэ" самое ценное: письма, фотографии из дома и комсомольский билет.
Колонна сопровождения уже была готова к выезду, лишь несколько офицеров стояли в сторонке и о чём-то оживлённо беседовали. Мы сели в БТР. Вдруг весь этот могучий состав взревел и тронулся, поднимая за собой плотный шлейф пыли. "Вот это сила! Тут никакие враги не страшны!" - с гордостью думал я, стараясь осознать происходящее. Аж дух захватывает! По пути следования несколько раз останавливались, а затем движение вновь возобновлялось. А вот уже и Кандагар виден впереди, снова небольшая остановка. После неё, прибавив скорости, колонна въехала в город и понеслась по улицам. Страшно хотелось всё рассмотреть и не упустить ничего интересного, но душный стальной короб скрывал все городские пейзажи, пролетающие за бортом. Лишь через бойницы и триплексы БТР удавалось что-то увидеть. Мелькали дома, среди них много было разрушенных. Не смотря на эту разруху и бедность, шла бойкая восточная торговля: повсюду разложены груды разнообразного товара. К центру появились дома побогаче, важнее и дородней выглядели хозяева многочисленных кантинов.
На улицах, торопясь куда-то, проходили женщины в однообразных, однотонных паранджах, ведущих стайки галдящих детей, повсюду сновали разнообразные моторикши, двухколёсные повозки, запряжённые низкорослыми лошадками. Настоящий восточный город с неповторимым колоритом, словно ожившая картина средневековья. Люди занимались своими обыденными делами, как бы ни замечая нас. "Эх, хотя бы немного высунуть голову наверх, так хочется посмотреть!" - опрометчиво сказал я, на что получил быстрый и вразумительный ответ сидевшего впереди офицера о том, что голову отстрелят в два счёта. Вдруг затрещала радиостанция, начались переговоры, зазвучали позывные, и ход колонны замедлился. Впереди началась оглушительная стрельба, затем к тем солистам присоединился и наш КПВТ. Вставив стволы автоматов в бойницы, мы ждали команды к дальнейшим действиям.
"Впереди что-то случилось?" - спросил я у младшего сержанта Ионова.
"Проезжаем Чёрную площадь! - многозначительно ответил он. - Если проскочим удачно, то скоро будем за городом, а там ожидается остановка".
Я смотрел через отверстие бойницы на мелькающие за бортом стволы деревьев, некоторые были сильно обгоревшими, с отметинами от осколков и пуль. Они походили на наши сосны, в них было что-то до боли знакомое.
Вскоре колонна и, правда, остановилась. Ну вот, кажется, мы и добрались.
"Быстро выходим!" - скомандовал Ионов, мы тотчас выскочили из БТР на обочину дороги. Глотнув свежего воздуха и осмотревшись, мы зашагали вдоль "бетонки".
Вся колонна замерла, "голова" её была далеко впереди. Многие вышли наружу, спокойно курили или осматривали технику. Солнце клонилось к закату, ослепляя нас последними яркими лучами.
Слева от дороги тянулся полуразрушенный кишлак, а впереди, по ходу движения, лежала огромная тень от нависшей скалы с чёрными отвесными стенами. Она казалась нереально громадной и давила на меня своей массой.
"Это гора Сургар, а вон там, на самой вершине, застава "Памир". Это и есть наш конечный пункт движения. А ещё это будет твоё новое место службы", - важно пояснил мне Ионов, уверенно вышагивая по извилистой каменистой тропе подножия горы.
Через несколько минут мы вышли к самому основанию горы, я даже запыхался немного. Посмотрел наверх и мысленно ахнул: пик возвышался на километровую высоту. "Как же туда можно забраться?" - осторожно спросил я младшего сержанта.
"Просто следуй за мной и запоминай дорогу!" - буркнул Ионов, продолжая на ходу ловко цепляться руками и ногами за малозаметные выступы, бугорки и трещины в горе.
По ходу движения нам встречались почти вертикальные стенки, иногда они преломлялись короткими пологими отрезками, застывшими коварными камнепадами, явно ждущими своё подходящее время, чтобы обрушиться. И снова на пути возникали крутые участки.
Само собой, сразу запомнить все хитрости горной тропы было невозможно, да я и не старался это делать. Усталость быстро давала о себе знать, тело становилось малопослушным, ноги наливались расплавленным свинцом, сердце гулко стучало в груди, дыхания не хватало.
Мне казалось, что что-то или кто-то не хочет, чтобы я попал на эту вершину, поэтому и чинит мне разнообразные препятствия.
Но я смог одолеть этот маршрут...
Глава вторая. Теплая встреча
Ну, вот и дошли. Ноги предательски дрожали от перенапряжения, явно сказывалось отсутствие физической и горной подготовки. Сумерки уже окутали всё вокруг, но рассмотреть что-то ещё было можно. У домика, сложенного из камней, едва горел небольшой костёр, вокруг которого сидела группа солдат. Кто-то ел, кто-то курил. Мы, словно два призрака, вынырнули из темноты, но неожиданностью для них это не стало, так как нас уже ждали.
"Вот, доставил!" - с нескрываемой радостью доложил младший сержант Ионов, обращаясь к сидевшим у костра и отошёл в сторонку.
"Ну-ка, иди сюда, боец, иди к нам. Расскажи, откуда ты такой и почему это у тебя штаны не по сроку ушиты?" - раздался голос от костра.
"Рядовой Тарасов, со второго взвода. Недавно вернулся в Бригаду из госпиталя, лечил инфекцию. А брюки такие выдали в госпитале, это получил взамен украденных", - чётко доложил я.
"А я - душман! Слышь, сука, душман!"- заорал внезапно вскочивший с места рослый и обросший солдат, таджик по национальности. Он угрожающе двигался на меня и изображал при этом "страшного врага". Внезапно он нанёс мне тяжёлый удар в лицо. Кровь быстро залила выгоревшую форму. Другой в это время яростно разрывал мои штаны по швам.
"Бойцы, а ну прекратите!" - крикнул кто-то из группы. Это оказался единственный офицер на заставе, ещё совсем молодой старший лейтенант.
"А ты особо не встревай",- послышался злой ответ. Офицер только выругался и ушёл в домик. А вслед ему тот же голос процедил сквозь зубы: "Между прочим, тут и оступиться можно ненароком. Ищи-свищи потом". Среди сидевших у огня бойцов прокатился смешок.
"Да, видать попал я на беспредел!" - подумал я, размазывая рукавом кровавые сопли...
Ошеломлённый такой встречей, я не знал, что делать дальше, как вести себя. Вдруг из домика появилась худая фигура измождённого солдата. Это был Жорка Белов, с моего призыва, мой хороший товарищ. Я помнил, что он уехал сюда недели три назад. Конечно, я очень обрадовался встрече. Но Жорка сильно изменился, это был уже совсем другой человек.
"Пойдём быстро, я всё тебе покажу", - даже не поздоровавшись, тихо произнёс он. Мы направились к другому склону горы.
"Вот это - боевая позиция. Нужно всё подготовить к ночному дежурству: зарядить магазины, установить запалы в гранаты, а ещё вспоминай песни, танцы, анекдоты", - деловито рассказывал Жорик.
"Эх, Жорка, Жорка, видно досталось же тебе здесь! - думал с горечью я. – Ну да ладно, теперь нас двое. Будем делить все горести пополам".
Понятное дело, что унижений, издевательств и побоев здесь хватает. Правда, с этим мы - молодые солдаты - уже успели познакомиться в Бригаде. О том, что "дедовщина" давно цветет буйным цветом в 40-й армии, нам рассказывали солдаты ещё в Союзе...
Всходит Луна, большая, жёлтая, с красноватым отливом, освещая мягким светом каменистые долины и одиноко стоящие старые горы. Невообразимая красота открылась с вершины горы Сургар. Но тут Жорка толкнул меня в плечо и вернул размечтавшегося товарища на грешную землю. Он пояснил, что дежурить будем по очереди, так как у всех остальных график свободный, а, значит, они не будут дежурить совсем. Накурившись чарса, они уснут. Но это даже нам легче. Наша задача за ночь: расстрелять все заполненные магазины и израсходовать гранаты, щедро поливая огнём склоны нашей заставы. Этим мы дадим знать врагам, что находимся начеку.
"Ну, всё, давай начинать, про отдых и еду забудь. Скоро придут проверять, не дай бог, не успеем", - скороговоркой закончил объяснения Белов.
Сколько раз в своей последующей жизни я буду вспоминать это время, эти холодные, полуголодные и бессонные ночи! Сколько раз буду задавать себе вопрос: "А сколько времени бесправный молодой солдат может не спать, не есть?!"
...Наступило утро. Первое утро на горной заставе. Жаркое солнце уже взбирается на небосклон. Эх, поспать бы пару часов после ночного дежурства да принудительного концерта по заявкам сослуживцев. Но не тут-то было! Уже послышались крики из домика. Это звучат резкие команды, мат да оскорбления в самых изощрённых формах. Никаких имён, фамилий, званий, словно ты и не человек вовсе.
Так оно и оказалось. Всё человеческое выбивают из тебя с первых же дней. Такие вот традиции, их требуется соблюдать. А как же - все терпят, так чем ты лучше других? Но потом наступит благодатное время, и у тебя будет шанс отыграться на молодых солдатах. А пока терпи, пока выполняй требования: дай, подай, принеси... Да, и выполняй все команды только бегом. А награда за всё - тычки, пинки, удары, синяки и кровь.
Кто же были эти люди на заставе? Однополчане, сослуживцы, братья по оружию, даже мой земляк отыскался. Несколько "дембелей", отслуживших свой срок, уже почти гражданских людей, оказавшихся на точке,в зоне боевых действий,или решивших "оторваться" напоследок по полной программе, "затариться бакшишем" да и просто провести остаток времени в своё удовольствие. Ну, а для беззаботной жизни нужна прислуга, точнее, рабы. Их со "щенячьей покорностью" доставлял на заставу младший сержант Ионов. Думаю, он и сам, по сути, был запуганным рабом, который только-только заслужил снисхождение, недавно перейдя на следующую ступеньку армейской иерархической лестницы, удостоился звания "черпак".
На завтрак, как я и думал, никто нас с Жоркой не пригласил, не предложил перекусить. Кого здесь интересует, ел ты сегодня или нет. Когда "дембеля" поели, нам удалось "стянуть" банку рыбных консервов из ящика. Их все именовали "красной рыбой", хотя это была обычная килька в томатном соусе.
После завтрака, точнее, вместо завтрака нам довольно красочно расписали наши обязанности на сегодня и все последующие дни. Они заключались в спусках к подножию горы, а затем к обочине "бетонки" за водой, дровами. Груза надо брать как можно больше, а подниматься, естественно, как можно быстрее. Опоздал на минуту к назначенному времени - удар по шее, на две - по лицу. Всё коротко и ясно. Более чем на десять минут мы старались не опаздывать - не хотели искушать судьбу.
Получив от нас утвердительный ответ, мол, всё понятно, "дембеля" занялись своими делами, а мы начали собираться вниз. Правилам техники безопасности нас никто, само собой, не просвещал. Хорошо было то, что Жорка уже изучил маршрут. По дороге мы перекусили рыбными консервами и галетами,которые удалось стянуть из ящика,где хранилось продовольствие. Банки вскрыли острым краем солдатской бляхи.
Ранним утром ещё выяснилось, что на заставе отсутствует наш офицер, тот самый старший лейтенант. Это открытие радости нам не прибавило (спустя время, мы узнали, что в то утро он ушёл на соседнюю заставу "Элеватор", а позже уехал с проезжающей колонной в Бригаду, возможно, он был отозван, а может попросту «свалил» от греха. Больше увидеть его нам не довелось . Мы были оставлены "на съедение", была утрачена последняя надежда и защита от произвола .(Спустя много лет мне все таки довелось отыскать нашего героического лейтенанта,правда уже подполковником-орденоносцем, в добром здравии.)
Мой первый спуск с горы прошёл успешно. Я старался надёжно запомнить все хитрости этой горной тропы.
Глава третья. Застава "Памир"
Командующий 40-й армии генерал Громов Б.В. вспоминал:
"Во время проведения плановых боевых действий весной 1981 года нам удалось значительно расширить безопасную зону вдоль дорог и выставить там свои сторожевые посты и заставы. Казалось бы, основные препятствия этим были устранены и теперь можно спокойно использовать, например, кандагарскую дорогу для перевозок. Однако мы несколько недооценили противника. Душманы по-прежнему продолжали нападения на эту трассу, хотя их интенсивность резко уменьшилась. Полностью исключить воздействие оппозиции на советские колонны нам не удалось по нескольким причинам.
Во-первых, душманы имели преимущество потому, что им приходилось воевать на хорошо знакомой местности. Они выросли в этих районах и горах, поэтому действовать им было значительно легче и проще, чем нам.
Во-вторых, отряды моджахедов были очень мобильны, постоянно находились в движении, имели возможность маневрировать и всегда видели нас. Наши заставы, наоборот, находились в статике, всегда стояли на одном и том же месте. Охранять дорогу, используя мобильные подразделения, командование Бригады не могло - только для патрулирования нам нужно было иметь втрое больше сил, чем те, которыми мы располагали. А брать их было неоткуда.
Душманы отменно были осведомлены о местах расположения наших сторожевых застав, об их вооружении и режиме службы."
А вот как об этой стороне афганской службы писал в своей книге "Трагедия и доблесть Афгана" А. Ляховский:
"Большое место в боевой деятельности 40-й армии отводилось выполнению охранных задач: обороне и охране так называемых режимных зон (создавались вокруг аэродромов, гарнизонов советских войск, электростанций и других важных объектов), коммуникаций, обеспечение проводки колонн с различными грузами и т.д. Для этого пришлось организовывать большое количество сторожевых застав и постов (всего 862), на которых были задействованы 20,2 тыс. человек - офицеров, прапорщиков, сержантов и солдат. Все сторожевые заставы оборудовались для длительного проживания и были подготовлены к круговой обороне. Это была, пожалуй, самая изнурительная и тяжёлая служба, выматывающая личный состав, особенно в отдельных "точках", морально, физически и психологически. Военнослужащие на заставах подвергались не только нападениям мятежников, но и страдали от однообразия быта и пищи, нехватки пресной воды, часто болели инфекционными заболеваниями..."
Застава "Памир", куда я попал на службу, размещалась на крохотном "пятачке" вершины горы Сургар, высота её - 1268 метров. Она была выставлена примерно в июне-июле 1984 года. Этому предшествовали трагические события, случившиеся на участке дороги у кишлака Кокаран. Тогда была разбита советская колонна и имелись многочисленные жертвы. Теперь, в дневное время, подходы к "бетонке" и вся прилегающая территория контролировалась и простреливалась с заставы, обеспечивая более-менее безопасный проход наших колонн до ближайших застав. Отсюда же велась корректировка артиллерийских ударов .
Застава состояла из небольшого домика, сложенного из камней, покрытого крышками ящиков из-под снарядов. С двух сторон домика были километровые пропасти, а на противоположную сторону можно было попасть, только пройдя дом насквозь через две двери. Внутреннее убранство включало деревянный топчан, сколоченный из снарядных ящиков и покрытый матрасами, поверх которых лежали цветастые восточные, шерстяные одеяла. Ещё была керосиновая лампа, маленький самодельный столик. И больше ничего не было. Ах, да ещё у входа была сделана крохотная кухонька.
Вокруг кострища, где готовилась пища, лежали всё те же ящики, служившие скамейками и сундуками для хранения утвари и продуктов. На другой стороне дома имелся небольшой "пятачок", за которым был узенький, не более метра, проход к ещё одной площадке, окружённой бруствером из камней - это была позиция для ночного дежурства по охране заставы. На ней были цинки с патронами, гранаты, а также бушлаты и матрасы, спасавшие в холодное время суток.
На вооружении заставы имелась 23 мм спаренная зенитная установка (ЗУ), много повидавшая на своём веку, АГС-17 (автоматический гранатомёт) и ЗГУ(тот же крупнокалиберный пулемёт КПВТ). Боеприпасы хранились в небольшой пещерке недалеко от домика. Даже трудно представить, какими невероятными усилиями всё это было поднято на вершину, да ещё под прицелом моджахедов, наблюдающих из своих укрытий! Размещено вооружение было грамотно и служило исправно. Личный состав заставы насчитывал 9-10 человек. Скрытный подход к заставе был возможен с двух склонов, которые плохо охранялись. Оценивая отсутствие офицера-командира, должной подготовки личного состава и качественной обороны заставы,могу предполагать,что захватить ее моджахедам не составило бы большого труда.К удивлению, за время моего пребывания, нападений на заставу не было, если не считать пролетевших несколько раз над головой мин да выпущенных по ошибочной корректировке снарядов с соседней заставы. Честно говоря, попасть в крохотный "пятачок" на такой высоте было весьма затруднительно. А посему застава считалась достаточно безопасной, если это слово применимо к тем событиям.
Глава четвертая. Условия выживания
Обеспечение жизнедеятельности заставы и условия жизни личного состава были тяжёлыми, впрочем, на других заставах легче не было. Вода, хлеб, консервы, дрова, боеприпасы - всё поднималось на вершину на себе. Большой резиновый резервуар с водой доставлялся с соседней заставы "Элеватор" на МТЛБ (гусеничный тягач) и сбрасывался на обочину "бетонки" у подножия горы. Также изредка подвозили ящики из-под снарядов, которые разбивались нами старым, убогим афганским топором и использовались в качестве дров и стройматериалов. Доставка всего этого "добра" осуществлялась всегда попарно, а задействовались в этой тяжелой работе, конечно, исключительно молодые солдаты, "духи или чижи" (так они именовались)
Один из нас становился рядом с автоматом, готовым к бою, тревожно озираясь по сторонам, а другой набирал нагревшуюся и пропахшую резиной воду в 10-литровые РДВ (резервуар для воды) или разбивал ящики. Затем вся поклажа крепилась и взваливалась на себя. Этот участок "бетонки" был открыт со всех сторон, неподалеку находились развалины кишлаков, заброшенные и заросшие сады, так что мы являлись неплохой мишенью для снайпера. Иногда в развалинах могла промелькнуть фигура человека, что заставляло нас быстро уходить или вести огонь по подозрительным целям. Возвращаться назад с пустыми руками было недопустимо.
За хлебом нам приходилось ходить к соседям на заставу "Элеватор", путь пролегал по открытой "бетонке", значит, приходилось рисковать и постоянно быть начеку. Данная застава размещалась в нескольких километрах, была довольно крупной по личному составу и вооружению, имела бронетехнику, артиллерию. В её задачи входило боевое дежурство на этом участке дороги, для этого и выставлялись охранения для проводки колонн, а также приходилось самостоятельно вести боевые действия на прилегающей территории.
Неподалёку от заставы протекала река Аргандаб, однако помыться и постирать одежду удавалось только в небольшом арыке. Около него можно было и немного передохнуть.
Хлеб выпекался только на этой заставе, в самодельной пекарне. А изготавливали его чумазые умельцы из числа молодых солдат. Их готовый продукт представлял из себя обугленный и приземистый "кирпич", с непропеченной полужидкой сердцевиной серого цвета. Дрожжи, скорее всего, расходовались на другие цели. Перед употреблением этот хлеб разрезался вдоль и выскабливался изнутри, так как съедобными могли быть только корки.
Получив этот хлеб и другие продукты, мы выдвигались в обратный путь. Однако нередки были случаи, когда нас могли "припахать" на заставе "Элеватор" (наш внешний вид говорил сам за себя о нашем статусе). Бывали дни, когда мы "застревали" там на добрых полдня, а это для нас оборачивалось наказаниями от своих "дембелей", мол, почему "не уложились в график похода".
Иногда, если дело было под вечер, кто-нибудь из офицеров проявлял к нам сочувствие и приказывал подбросить до подножия горы на МТЛБ, это была трогательная забота о наших жизнях.
Подобные задержки всегда наказывались, так что наши синяки и ссадины не успевали заживать.
Больше всего беспокоила постоянная нехватка воды, приходилось делать выбор между питьём, приготовлением пищи и элементарными правилами гигиены. Нам, молодым солдатам, воды доставалось крайне мало. О том, чтобы нормально помыться, не приходилось и говорить. Всё это быстро привело к ужасной антисанитарии и завшивленности.
Я думаю, что подобное положение дел было характерным и для других застав во всех районах Афганистана, а не только на нашей заставе "Памир". Но мы и не думали роптать, подобное нам даже не приходило в голову, а, может, было не до того. Впрочем, молодость во все времена отличалась большой стойкостью.
Глава пятая. Колонна
Раннее утро, около пяти часов. Горный воздух кристально чист и прозрачен, ещё нет той мутноватой дневной дымки, видимость кругом отличная. Багровая полоска света над Кандагаром всё увеличивается, скоро покажется солнце. Никто не спит, все уже давно на ногах. Накануне было получено сообщение по рации о проходе колонны, так что все были наготове и внимательно всматривались вдаль. Напряжённость нарастала, по рации слышались отрывистые переговоры. А вот появилась и колонна, она уже проходит Нагаханский поворот, Элеватор, двигаясь к ГСМ, дальше её путь лежит через Кандагар.
Выстроившись в стройный ряд, она растянулась длинной лентой. С нашей высоты казалось, что колонна движется очень медленно, а техника выглядит спичечными коробками. Гул двигателей здесь на горе не был слышен, а между тем, огромная мощь двигалась по "бетонке". Что может угрожать ей или встать у неё на пути?
В моей душе разгорался азарт, настоящий мальчишеский азарт. А как же, ведь и я тоже причастен к этой силе, охраняю её, и я гордился своей ролью. Я был абсолютно уверен, что приду на помощь по первому зову, прикрою, помогу, я готов, как и все мои товарищи на заставе.
"Эх, жаль, что нам с Жоркой не удастся пока пострелять из серьёзного оружия: ЗУ, АГС, КПВТ - это молодым не доверяют. Но у нас есть автоматы, а это уже что-то", - подобные мысли "роились" в моей голове.
Мы с моим товарищем сосредоточенно провожали колонну глазами, лёжа на камнях и держа под прицелом окрестности.
Каждый раз, вспоминая этот эпизод из далёкой моей молодости, я с разочарованием думаю о том, что за всё время пребывания на заставе нас с Беловым так никто и не научил пользоваться этим грозным вооружением, поэтому оно так и осталось для нас грудой неприкосновенного железа. Подумал ли кто о том, что в случае нападения на заставу, ранения или гибели кого-то из личного состава, должна быть мгновенная взаимозаменяемость. Видимо, не для того нас, молодых солдат, туда направляли.
Лишь по счастливой случайности не довелось мне (как и Жорке) стать калекой или погибнуть, заряжая по приказу сержанта ленту АГС, а ведь мы даже не знали, как это делается, как к этому подступиться... Задавать вопросы нас быстро отучили кулаками, а требовали просто выполнять приказы - выполнять быстро, не раздумывая.
В тот раз мне пришлось снаряжать ленту гранатами, но для этого не хватало ни умения, ни навыка. Солдатская смекалка, конечно, есть, но и она подвела меня, подсказав чудовищную мысль: забивать гранаты в ленту увесистым булыжником, от удара которого две легко вошли в ячейки... Когда за спиной вдруг раздался истошный крик старослужащего, давшего мне это задание, я невольно вздрогнул. А потом немедленно последовали проклятия и побои. Несмотря на этот инцидент, обучение в будущем так и не началось...
Александр Ляховский в книге "Трагедия и доблесть Афгана" писал:
"Если советские воины по истечении двух лет пребывания в Афганистане возвращались на Родину, то мятежникам некуда было идти со своей земли, и они продолжали борьбу, всё время совершенствуя под руководством иностранных советников боевое мастерство. У нас же "ветераны" уезжали в Союз, а по замене присылали необстрелянных офицеров и молодое пополнение - солдат и сержантов. В дальнейшем уже в ходе боевых действий приходилось постигать науку побеждать, а она давалась кровью. В отрядах же мятежников оставались закалённые в боях воины. И этот разрыв в подготовке с каждым годом увеличивался..."
Сколько погибших и изувеченных по причине плохой подготовки или её полного отсутствия, неумения обращаться с оружием, от несоблюдения правил техники безопасности числилось по 40-й армии? Сейчас это уже не секрет, таких жертв хватало с избытком.
Готовы ли мы были к той войне? Не преступление ли совершали те, кто посылал молодых солдат в воюющую страну после трехмесячного карантина, немалая часть времени которого потрачена на работы в усадьбах предприимчивых частников, исправно пополняя мошну не менее предприимчивых командиров , наряды по кухне да побелку бордюров. Выстрелив всего по пять патронов, и, бросив запал от гранаты, мы ехали вести боевые действия с хорошо подготовленными партизанами на их же территории, считающих свою смерть в бою с неверными (то есть, с нами) высшим благом в жизни. Каких неоправданных жертв стоило, чтобы за два года солдаты и офицеры приобрели тот бесценный опыт ведения боевых действий, а потом уехали по замене, предоставив другим начинать всё с нуля. Новичкам приходилось учиться "на ходу", проявляя при этом мужество и героизм.
Не секрет, что подготовленных к войне подразделений было не много, а большая часть остальных была задействована в охране подконтрольных территорий, а были и те, кто вообще не покидал расположения частей на протяжении всей службы.
От "сидячих" в подразделениях бойцов, пристрастившихся к наркотикам, от безответственности и безнаказанности рождался этот монстр под названием "неуставные взаимоотношения", переходящие зачастую в полный произвол и преступность...
...Первые машины уже стали въезжать в пригород Кандагара, как вдруг ярко-рыжая вспышка у обочины взметнулась в небо, повалил густой чёрный дым. Танк сопровождения подорвался на фугасе большой мощности, он едва был виден в дыму. Грохот от взрыва с большим опозданием докатился до нас, стала слышна и начавшаяся стрельба, но колонна продвигалась без остановки. Из переговоров по рации мы узнали, что сильным взрывом у танка разорвало днище, уцелевших из экипажа нет. Осознание трагедии пришло не сразу. Как же так? Все было спокойно, ничто не предвещало беды. И вот... У меня было такое ощущение, точно я нахожусь в кинотеатре и смотрю эпизод старого фильма о войне. Чёрный столб дыма ещё долго стоял над местом подрыва, он поднялся уже на большую высоту, олицетворял собой зловещий знак смерти.
Тут мы увидели, что с той же высоты стали медленно падать две серебристые точки, это два наших боевых самолёта. Спикировав к земле, они стали вновь набирать высоту, уходя на разворот, оставляя под собой такие же рыжие вспышки и зловещие грибы чёрного дыма. Это началась бомбардировка района у кишлака Кокаран и прилегающих к "зелёнке" селений. До этого они уже не раз "перепахивались" бомбами.
Мне неоднократно доводилось видеть подобные налёты, но особенно зрелищно они виделись теперь с нашей высоты. Многие кишлаки были разрушены до основания по обеим сторонам дороги, а их население давно ушло подальше от дорог. Между тем, существовали и так называемые "договорные", где наше командование и старейшины договаривались о взаимном не ведении боевых действий против друг друга. Взамен мы получали относительно безопасное прохождение колонн на этом участке, а они тем самым спасали себя и свои дома от уничтожения. Но это не мешало им под покровом темноты ставить мины и фугасы, ссылаясь потом на какие-то не подконтрольные им отряды моджахедов (они ими сами и были). В дальнейшем мне лично пришлось убедиться в том, что моджахедами или сочувствующими им являлось большинство населения Афганистана... (31)
1 часть по ссылке:
3 часть по ссылке: