Эдик Бацай давно не видел родителей - несколько лет. Они жили в нескольких сотнях километрах, а зарплата Эдика в последнее время оставляла желать лучшего. Кроме того, на его семье висела ипотека, долг по ЖКХ и выпускной одного из отпрысков, коих семейство Бацаев имело двух.
Обычно с женой Светой они ладили, и всё было хорошо. Правда, по поводу поездок к родне у Светы был пунктик: "У нас долги!" - неизменно отвечала на предложения о поездках она. И так было несколько раз. Но на этот раз подходили очередные новогодние праздники, и Эдик вновь рискнул. Сначала, как водится, он спросил у жены, и получил "от ворот поворот". А потом решил действовать сам.
"Ну, раз денег нет, - решил старший Бацай, - мы их разыщем!"
Получку, выданную ему на работе перед праздниками, Эдик бережно сложил в сундучок, в котором обычно лежали семейные сбережения. И принялся выискивать "альтернативные" деньги. Для начала вытряс все "заначки", копилки. Потом кое-что продал из своих коллекционных вещиц. И, наконец, просто взял немного денег вперёд, на второй работе.
Свету поставили в известность сразу же после Нового Года. До этого пребывавшая в праздничном беззаботном веселье матрона почти в момент сникла, и замкнулась в себе. Но ехать с ними вместе наотрез отказалась. А потом только отмалчивалась...
Они выехали рано. Поезд пришёл вовремя, и путешествие становилось приятным. А у бабушки-дедушки подростков ждали музеи, кинотеатры и прочие развлечения...
Первый день пролетел быстро, но одна мысль снедала нашего героя - почему жена не отвечает на телефонные звонки? Не брала она трубку, даже если ей звонили дети.
Позже в социальной сети Эдик получил от неё мрачную картинку чёрного цвета, с выразительной надписью о разочаровании в своих близких. Позже к картинке присоединилось и краткое послание от Светы: "Предателей не прощают. Теперь мы будем жить, как соседи". На следующий день пришла ещё одна мрачная картинка, и приобщённая к ней просьба больше не звонить и не писать Свете, потому что она-де всё равно посланий от своих домочадцев не читает, а многочисленных их фотографий не смотрит. Эдуард отправил потом сообщение, что виноват, но, естественно, ответа не было.
Эдик Бацай сохранял внешнее спокойствие, но внутренне стал готовиться к худшему. В это время часики тикали, неуклонно приближая момент их отъезда.
"Почему ты так редко у нас бываешь?" - спрашивал Эдика отец. "Зарплата маленькая! У нас в городе работы нормальной нет", - отвечал ему сын.
"Странно получается, - думал Бацай потом в дороге, - делаешь вроде бы хорошее дело, но при этом осознаёшь, что неминуемо будешь за него наказан. Парадокс!"
"Возможно, что чем хуже, тем лучше, - думал он дальше, - встретит со скалкой, объявит персоной нон-грата, переселив в другую комнату - отлично! Накричит - тоже ничего. Быстрее произойдёт наказание - быстрее и супруга успокоится. Восприму всё стоически. Ведь хуже всего - игнорирование".
Но возможно же и такое, что его благоверной вообще нет дома! Или же она валяется пьяная, после вечера у подружки.
Всё вышло по-другому. Супруга была дома, трезвая, квартира была вычищена, вещи постираны и выглажены, но… Эдик действительно был теперь для неё, как сосед. С детьми она, правда, общалась, но сдержанно.
"Контрацептивы можно убрать на пару недель, - подумал Эдик, - а там поглядим…"
В любом случае, жизнь продолжалась, хотя и довольно молчаливая. Эдику было сложно представить, что думает о нём жена, но сам он отношения к ней не поменял, по-прежнему считая самым лучшим человеком на свете. "Милые бранятся – только тешатся", - думалось ему. И он надеялся на лучшее.
Подписка приветствуется.