В Казахстане массовые протесты. По положению на вечер 5 января 2022 года в десятках городов – митинги, стычки с полицией и попытки захвата административных зданий, а в Алматы – настоящее вооружённое восстание, со стрельбой, захватом оружия и спецтехники, баррикадами и штурмами мэрии, президентской резиденции, прокуратуры и аэропортовского комплекса.
В России комментаторы казахстанских событий разделились на две группы. Первая уверена, что протесты в этой республике – «бунт бессмысленный и беспощадный», спровоцированный тёмными силами, в число которых теневых воротил, противостоящие елбасы Назарбаеву кланы и племена, а также антироссийские силы Запада («вашингтонский и лондонский обкомы», как выразился один российский горе-политик). Вторая точка зрения: в Казахстане народ поднялся против коррумпированной диктатуры означенного елбасы и его марионетки Токаева с присными.
Казахстанцы давно устали от Назарбаева. В Казахстане – запредельная коррупция, и все знают, кому из приближённых елбасы принадлежит нефтянка, металлургия, зерноторговля, строительный бизнес и т. д. Этим приближённым принадлежит буквально всё, а их местные ставленники давят средний и мелкий бизнес в провинциях. По сути, в Казахстане уже несколько лет назад сложился антиназарбаевский консенсус. Даже казахи Старшего жуза, к которому принадлежит елбасы, и из которого он черпает кадры – очень непрочная подпорка: сотни и сотни тысяч казахов Старшего жуза – простые работяги, ничего не получающие от правления Назарбаева.
Городские, преимущественно русскоязычные казахстанцы настроены гораздо более продемократически и пролиберально, чем россияне. Это связано с тем, что в Казахстане целенаправленно разоблачается сталинизм, и вообще советский период истории освещается в СМИ, и, что важно, в учебниках преимущественно негативно (исключение – Великая Отечественная война, героев которой в республике чтят не меньше, чем в России).
Казахстан похож на Россию, но негативные черты режима – коррупция и клановость – гораздо более заметны потому, что страна гораздо меньше. И если не все всех, то все про всех точно знают. Знают, что условный Адиль или Даулет – дурак дураком, и он «владелец заводов, газет, пароходов» только потому, что он восьмиюродный племянник семиюродной тётки водителя десятиюродного брата самого елбасы. А поскольку вся область знает, какой этот Адиль (Даулет) пьяница и похабник, никакого уважения к власти быть не может. И хочется демократии, выборности и сменяемости власти. Когда Назарбаев передвинулся с поста президента на должность елбасы, его сменщик Токаев обещал политические реформы. Ему верили, особенно «городские» - всё-таки профессор, казахский язык знает, но обращается к гражданам на русском языке. Но разочарование наступило быстро: елбасы сохранил власть в своих руках. И неприятие лично Назарбаева и его клана начало сменяться неприятием всей системы власти.
Одновременно не меньше половины жителей коренной национальности – сельские жители, либо недавние переселенцы из сёл в города. Они кардинально отличаются от городских казахов: казахские аулы были и остаются нищими, образование там и в советское время было ужасающим, русского языка при Советском Союзе сельские казахи толком не знали, а сейчас не знают и подавно. Рождаемость с сельских районах Казахстана остаётся довольно высокой, а уровень жизни, образования и занятости – низким. В результате сотни тысяч малообразованных казахов перемещаются в города, где им трудно устроиться на высокооплачиваемую работу из-за незнания языков и отсутствия квалификации. К тому же после получения независимости в Казахстан приехало около миллиона этнических казахов из Монголии, Китая, Узбекистана, Туркменистана, и даже Афганистана и Пакистана. Уровень образования у этих людей (в Казахстане их называют оралманами – «соотечественниками») ещё ниже, как и способность к адаптации к современной жизни. Демократические идеи среди этой части казахов не прививаются, зато радикальные исламистские призывы находят благодатную почву.
Таким образом, в последние годы наблюдается трагический раскол казахского этнического поля на городских, в значительной степени русскоязычных и демократически настроенных казахов, и сельских (в большей степени – недавних выходцев из села), малообразованных, низкооплачиваемых, и подверженных исламистской пропаганде («городские» казахи уничижительно называют таких «мамбетами»). Тех и других, помимо казахских имён и фамилий, объединяет очень мало. И одним из общих настроений тех и других стало неприятие режима Назарбаева-Токаева. Причём если «городские» казахи не любят режим за коррупцию, произвол и антидемократичность, «сельские», разделяя негативное отношение к коррупции, возмущены отсутствием социальных лифтов (а какие лифты могут быть у малообразованных людей?), а также жёстким давлением на радикальный ислам. Среди «сельских» сильны и антирусские настроения: мало того, что русские – «неверные», они ещё и занимают хорошие рабочие места. Антирусские выходки, редкие в прежние времена, усилились в последний год – это свидетельствует о продолжающемся наплыве «сельских» казахов в города.
Западный Казахстан уже много лет оппозиционен центральной власти. Это выглядит ненормальным – именно там добываются нефть и газ, наполняющие бюджет страны. Но жители региона остаются бедными. Причины бедности понятны даже малообразованным «мамбетам»: нефтегазовым комплексом владеют и управляют из столицы, люди из окружения елбасы, и управляют, не особенно оглядываясь на местные нужды. В России нефтегазовые города (Ханты-Мансийск, Сургут, Лангепас, Уренгой и т.д.) – самые богатые, наряду с Москвой, потому, что нынешняя РФ развивалась как федерация, в которой часть нефтегазовых денег оставалась регионам. Казахстан же – унитарное государство. Западные казахи (относящиеся к племенам Младшего жуза, слабо представленного во власти) годами видели, как на деньги от эксплуатации их недр, получаемых в результате их тяжёлого труда, отстраивается сверкающий небоскрёбами город Астана (ныне – Нур-Султан), осуществляются различные проекты по всей стране.
В 2011 году социальные проблемы привели к кровопролитию в газовом городе Жанаозен: протесты, начавшиеся на предприятиях «Каражанбасмунай» и «Озенмунайгаз», привели к столкновениям и расстрелу протестующих (по официальным данным, погибло 17 человек, по заявлениям врачей – 64). Протесты были подавлены, но, как говорится, «осадочек остался». В последующие годы нефтегазовые компании попытались завезти в Западный Казахстан тысячи рабочих из Индии (причём не имевших опыта работы на нефтяных предприятиях), которым можно было платить ещё меньше, чем своим, и только угроза небывалого социального взрыва заставила владельцев компаний отменить безумное решение.
Коронавирусный кризис больно ударил во всем странам, включая Казахстан. В т.ч. по накалённому западу республики, где было достаточно любой искры, чтобы начался пожар. Такой искрой стало решение правительства поднять сжиженный газ, которым на западе страны заправляется большинство машин. В общем-то, локальная проблема, касающаяся владельцев автотранспорта – но вспыхнул весь запад. А через три дня протесты охватили весь Казахстан, а в Алматы беспорядки переросли в восстание.
Два года назад Алматы производил впечатление спокойного и довольно благополучного (хотя и не богатого) города. Старая советская его часть, просторная и утопающая в зелени – более-менее отремонтирована, дороги и тротуары куда лучше московских. Новый Алматы, построенный по единому плану рядом со старым – современные дома из стекла и бетона, парковки, торговые центры, парки. На каждом шагу – кафе и рестораны с великолепной кухней. Хорошо организованное движение на дорогах (в потоке машин совсем не видно старых советских «жигулей» или «волг»). Всё прекрасно, если бы не группы молодых казахов, явно не знающих, чем заняться, и настроенных не слишком благожелательно и к приезжим, и к «аборигенам» города, говорящим по-русски. Правда, порядок жёстко охранялся полицией с устрашающими помповиками.
Нетрудно представить, кто вышел на баррикады в сегодняшней Алматы. Сначала – офисные клерки, студенты и прочий «средний класс», недовольный коррупцией, отсутствием демократии, клановостью и прочими безобразиями. А потом – огромное число «сельских», недовольных тем же самым, но вдобавок ещё и засильем «неверных», соплеменниками, говорящими по-русски, женщинами с открытыми лицами, и прочими атрибутами «неправедной» жизни.
Протесты в Казахстане начались стихийно, в виде сначала демонстраций и митингов, затем – бунтов, и, в конце концов, переросших, по крайней мере в Алматы, в восстание. Чему удивляться: в России революция в феврале 1917 годе началась с женских истерик в очередях за хлебом, а «весна» в Египте – с малолюдных студенческих митингов. Над толпами протестующих в Актау, Шымкенте, Джесказгане, Уральске, Талдыкоргане, Кызылорде и других городах гремит общий призыв «Старик [Назарбаев], уходи!». Это – доминанта, к которой примешиваются требования повысить зарплаты и снизить цены. Кто-то требует прекратить вакцинацию, многие – отправить в отставку того или иного чиновника. Но всё более явственно раздается знакомое «Аллаху акбар!». В Алматы горят машины, и не только полицейские. Протестующие громят и грабят магазины (оружейные – это понятно), но грабежи обычных продуктовых лавок означает участие в беспорядках погромщиков, бандитов и прочих асоциальных элементов.
Поэтому невозможно предсказать, во что выльются события в Казахстане. В демократическую революцию – маловероятно: оппозиция много лет подвергается жёсткому давлению, и нет лидеров, способных повести протестующих к ясной и вменяемой цели. Это значит, что нет и субъектов переговоров с властями, которые были, например, у польской «Солидарности», и которые сумели сесть за стол переговоров с «партийным бетоном» и довести дело до мирного перехода власти. В Казахстане переговариваться не с кем – по крайней мере, на вечер 5 января такие люди не были известны. Той части казахстанской элиты, которая готова была бы возглавить перемены (а её просто не может не быть), никак не связана с протестующими, и не может выступить от их имени. Поэтому велика вероятность того, что силовики, лояльные елбасы, соберутся с силами и подавят движение. Другой, ничем не лучший вариант – полный хаос, приход к власти на местах всяких «революционных» комитетов, и медленное усмирение взбаламученной страны некими силами, возникшими на месте прежних государственных и силовых структур. Есть, конечно, третий, оптимальный вариант: появление новой силы, готовой провести реальные демократические и социальные реформы. Но такая сила должна выкристаллизоваться очень быстро, иначе Казахстан либо окажется под сапогом силовиков, которые способны установиться порядок, но не могут решить социальные, экономические и политические проблемы страны, либо Казахстан расползётся великой кашей.
