сначала...
В городе Палково, на самой обыкновенной улице, в самом обыкновенном доме жила самая обыкновенная швейская семья по фамилии Маленький. Келвину с таким родовым именем жилось непросто. Кличка Метр-без-кепки закрепилась за ним надолго. До тех пор, пока он не взял однажды в руки иголку и нитку. Первым делом он сшил себе головной убор. С тех пор иначе, как Метром-в-шляпе, его не называли.
Шляпа была только началом.
Сначала он тренировался на куклах сестры и ее подруг, создавая для них платья. Потом, когда подрос, переключился на самих подруг. Попутно многим из них он доказал, что Маленький он только по росту. Еще тренируясь на куклах, Келвин осознал, что его портновское мастерство может не только прокормить. К двадцати годам он обшил все Палково. И не только женскую половину. Многие мужчины также проявили неожиданный интерес к красивой одежде.
Слава юного гения иглы и нитки разнеслась по всей Швейции. Сам швейский король однажды вызвал Келвина и потребовал:
- Пошей мне платье!
- Отчего ж не пошить. Пошью, – гордо улыбнулся молодой портной.
- Хотя… пошей два.
- И два пошью, – легко согласился Келвин, мысленно потирая руки в предвкушении хорошего заказа.
- А три пошьешь?
- Да хоть семь!
- Только они должны быть неописуемой красоты. Понятно?
- Чего ж тут непонятного! Надо только мерки снять да все описанные платья осмотреть.
***
Мерки были сняты за час. Осмотр описанных платьев, в отличие от снятия мерок, занял месяц. И далеко не все платья Келвин успел за это время увидеть. С него хватило бесконечных прогулок по галерее дворца, где на картинах были изображены все прошлые правители Швейции и многочисленные их родственники. Блуждание среди бесконечных рядов портретов приводило в отчаяние. Платья были многочисленны и разнообразны. И все они были уже запечатлены. Еще две недели Келвин провел в библиотеке. Здесь его тоже ждало разочарование. Описаний различной одежды в хрониках обнаружилось бесконечное множество.
Но самое страшное – он вдруг осознал, что любое платье можно описать!
И впервые в жизни Келвин запил.
Пил он все подряд. Три дня и три ночи, не переставая. Пил бы и дальше, но то ли в пьяном бреду, то ли во сне, а может и наяву, ему явился Мастер. Сам Келвин так и не смог ясно вспомнить все детали, но главную мысль запомнил:
- Если назвать чудище неописуемым, то описывать его не придется!
И лучший портной принялся за создание платья, которое описать невозможно. Чтобы претензий по поводу красоты не возникло, он решил начать с самого короля. Идеальное платье идеально сидит на идеальной фигуре. Келвин резонно решил начать с последнего.
Швейскому королю идея улучшения фигуры пришлась не по вкусу. Монарх был уверен, что его формы – идеал. Тем более, что все придворные поголовно с этим соглашались. Но заказ есть заказ. Для платья неописуемой красоты король был готов постараться. Стараться ему пришлось без малого полгода. Келвин, подавая пример и показывая упражнения, сам за время бесконечных тренировок заметно изменился. Он постройнел, оброс мускулами, даже прибавил пару сантиметров роста.
О диете Келвин королю разумно не сообщил. Он просто наведался к главному королевскому повару и объяснил ему всю выгоду специального питания. Как для фигуры Его Величества, так и для кармана главного повара.
В часы, когда швейский король был занят государственными делами, лучший портной посещал галантерейные лавки и магазины, торгующие тканями. Нигде подходящего товара он, разумеется, не обнаружил. Вся эта беготня была нужна только для отвода глаз. Из Асседо в Палково уже направлялась фура, груженая невиданными тканями, нитками, пуговицами и всем прочим, необходимым для пошива нового королевского платья. Фура была трижды опечатана, чтобы никто прежде срока не смог увидеть ее содержимое.
Тем временем Келвин предложил Его Величеству за небольшую дополнительную плату добыть настоящего уникорна.
- Кого? – не понял Его Величество.
- Так единорог по-научному называется.
- А-а. У-ни-корн, – попробовал на вкус новое слово король, – а это не опасно?
- Разве самую малость. Зато представьте, как неотразимо Вы будете смотреться в новом платье на единороге!
Коль представил и согласился.
Дело в том, что, во-первых, он, как и поголовное большинство людей, не верил в существование этих непарнокопытных. А во-вторых, всем известно, что единороги не выносят сбруи, седел, да и вообще прикосновения любой материи. На этих скакунах ездить можно только полностью обнаженным. Келвин сумел убедить Его Величество, что его уникальное платье единорог не отвергнет. Неописуемое животное не сможет противиться неописуемому.
***
К удивлению всей Швейции, Келвин действительно раздобыл единорога. Дикого. И сам его объезжал на глазах у всех королевских придворных. Мужская половина увлеченно делала ставки, ожидая, когда же, наконец, скакун сбросит седока. Женская – с восторгом перешептывалась, оценивая другие достоинства наездника.
Келвин Маленький вскочил на спину единорога только с длинным кожаным ремнем в руках, который он набросил петлей на его нижнюю челюсть и затянул на голове в виде уздечки.
Впервые дикий скакун почувствовал на себе человека, в первый раз ему было нанесено подобное оскорбление. Пронзительный злобный визг показал, какое негодование вызвало у него это посягательство на свободу.
Уникорн встал на дыбы и несколько секунд сохранял равновесие в этом положении. Всадник не растерялся и обхватил его шею обеими руками. С силой сжимая его горло, он вплотную прильнул к единорогу. Не сделай Келвин этого, уникорн мог бы броситься на спину и раздавить под собой седока.
Затем единорог начал бить задом – прием, к которому всегда прибегают в подобных случаях дикие лошади. Это поставило всадника в особенно трудное положение: он рисковал быть сброшенным. Но и здесь Келвин справился.
Когда непарнокопытное стало бить задом, лучший портной быстро перевернулся на его спине, руками обхватил его за бока и, упершись пальцами ног в его лопатки, не дал себя сбросить.
Два или три раза повторил единорог эту попытку, но каждый раз вынужден был уступить ловкости наездника. И наконец, словно поняв тщетность своих усилий, взбешенный уникорн перестал брыкаться и, сорвавшись с места, помчался таким галопом, словно собирался унести всадника на край света. Но не тут-то было. Из вольера дикий скакун вырваться сумел, но дальше его ожидали замковые стены и ворота. Побросавшись в разные стороны, единорог сник и подчинился воле человека.
- Ловко ты его! – позавидовал подошедший к спешивающемуся обнаженному молодому человеку король, – где это ты так научился?
- У Мориса-лошадника. Не прошли даром наши с Вами, Ваше Величество, тренировки.
***
С того дня король Келвину не перечил и тщательно выполнял все его указания и требования. Фура с бесценными материалами прибыла в срок, слуги под присмотром лучшего портного перетащили опечатанные ящики в гостевые покои, переделанные Келвином во временную мастерскую. И еще долго он выносил в карманах на улицу песок, которым были заполнены ящики для веса, и рассеивал его по двору и близлежащим улицам.
И вот настал день, когда Его Величество король швейский должен был появиться в новом платье неописуемой красоты. Келвин помогал монарху облачаться. Монарх удивленно наблюдал, как портной подает ему невидимые и неощутимые одежды, завязывает невидимые шнурки, застегивает невидимые пуговицы.
- Почему я не вижу и не чувствую своего наряда? – удивлялся Его Величество.
- Потому что платье неописуемо! Все согласно заказу! Если хоть кто-нибудь сумеет его описать, я верну все потраченное, а уникорна оставлю в качестве компенсации.
Король хмыкнул, но промолчал. Соответствующий указ давно был подписан.
Придворные, увидав короля в новом платье, подобострастно ахали. И не находили слов, чтобы описать прелесть творения Келвина. Благо, фигура Его Величества прекрасно соответствовала платью – ее тоже было практически невозможно описать. На ум приходили только эпитеты.
Уникорн, он же единорог, благосклонно позволил монарху устроиться на своей спине. Без седла и узды, разумеется. Но укрощенное Келвином непарнокопытное стало покладистым и послушным.
Гордо приосанившись, Его Величество во главе кавалькады отправился демонстрировать новый наряд подданным, ожидая услышать крики восхищения и вздохи зависти. Вздохи действительно имели место быть. В основном вздыхали барышни. Крики тоже присутствовали. Но выражали они отнюдь не восхищение. А один мальчишка-оборванец умудрился проскользнуть мимо стражников, оцепивших центральные улицы, и выскочить прямо под копыта единорога.
- А король-то голый! – радостно выкрикнул он, тыча пальцем в Его Величество.
И тут же проскользнул обратно и смешался с толпой.
Келвин Маленький понял, что пора делать ноги.
***
Единственным местом, где можно надежно укрыться, всегда был и остается Асседо. Слава не лучший спутник тому, кто решил спрятаться. Тем более, столь громкая, как у Келвина. Долгое время лучшего портного спасало то, что пограничный город принадлежал то Темной Рыжи, то Светлой. Точку в споре двух королевств поставил Воевода. И тут же Швейция объявила войну Светлой Рыжи. Оскорбленный монарх желал получить если не всего Келвина, то хотя бы его голову.
Так что Воевода в битве за Черную Дыру отстаивал не только государственные границы, но еще и жизнь лучшего портного. И отстоял. Даже немного земель прибавил, сдвинув пограничные столбы от подножия Серых гор к ближайшим пикам, за которыми теперь и начинается горная Швейция.
Так и остался швейский король не только голым, но еще и с носом.
Келвин же на некоторое время затаился, отошел от дел, скрываясь от тайных агентов и наемных убийц в съемных комнатках у добрых старушек. Старушки, правда, отличались добротой до тех пор, пока постоялец исправно платил аренду. Келвин после королевского заказа в средствах был не стеснен. В отличие от нежелательных преследователей, редкие клиенты ухитрялись отыскать в переулках Асседо очередное обиталище гения иглы и нитки. Так что без работы Келвин тоже не оставался. Правда, сдав очередной заказ, он на всякий случай немедленно менял место жительства.
До тех пор, пока лучшего портного не нашел срочный гонец Его Величества с посланием от Казначея.
***
Келвин всегда любил одеваться экстравагантно. В Непроходимое болото он явился в новом костюме. Штаны и куртка из мягкой оленьей кожи по швам были отделаны кожаной же бахромой. Поверх куртки странная накидка, похожая на цветастое одеяло с дыркой посередине. И с бахромой по краям. На ногах короткие сапоги на каблуках и со шпорами. Тоже с бахромой. На голове широкополая шляпа. Без бахромы.
Нелюдим и Емельян недоуменно рассматривали ночного гостя. Казначей загадочно улыбался.
- Спрашивайте, не стесняйтесь! – подбодрил Келвин, непринужденно прислонившись к дверному косяку.
- Э-э… нам бы корабль полететь заставить, – наконец выдавил печник.
- У нас в Швейции дороги в основном горные: вверх-вниз, – начал издалека портной, – купцы, как известно, народ жадный. Фуры грузят под завязку, так, что лошади по равнине-то с трудом тащат. Так вот, чтобы в гору воз поднялся, они вяжут веревками к фургону кусок ткани, а на крыше печь ставят да топят ее пожарче. Так на перевал и поднимаются. Ну, это если товар жары не боится…
- Смотри-ка, и тут печь! – подмигнул кузнец.
- Это ж сколько ткани понадобится, чтоб целый корабль поднять! – закатил глаза государственный преступник.
- Много, очень много. И печь нужна будет большая.
- А вместо дров лучше уголь взять – он жара больше дает, – внес свою лепту в обсуждение Нелюдим, – надо поэкспериментировать.
***