Те, кто считает зиму скучным временем, наверняка никогда не бывали в Дивнозёрье. Думаете, раз вся летняя нечисть отправляется в спячку, так и ведьме-хранительнице заняться нечем? А вот и нет! Наоборот — приходится смотреть в оба, чтобы не проморгать какого-нибудь упыря: уж очень они любят по зиме безобразничать. В саму деревню-то злая нечисть войти не сможет — об этом Тайка позаботилась. А вот на дорогах и в лесу может быть небезопасно. Спросите, зачем по зиме в лес ходить? Ну а как же пройтись на лыжах по снежной целине, полюбоваться на припорошенные ели, поискать лосиные следы, полюбоваться на красных, как яблоки, снегирей? Или вот ещё — на озёра сходить. Там как раз приморозило: можно и на коньках покататься, и шайбу с ребятами погонять. Кстати, на санках с горки скатиться — тоже хорошо. А самые лучшие горки, конечно же, находятся за околицей.
Но и в самой деревне всякое может случиться. То кикимора-раздорка у кого-нибудь заведётся и всех домочадцев между собой перессорит, то тоскуша в погребе засядет да так разунылится, что всё варенье прокиснет. А давеча у бабы Иры — представляете — домовой потерялся, и с этим тоже кому пришлось разбираться? Ну конечно же, ведьме.
Вообще-то Тайка зиму любила. Не только из-за каникул и прочих развлечений, но и потому, что у неё зимой был день рождения. Ничуть не меньше — а может, даже и больше, она любила отмечать Новый год. Всё время ждала чудес, и чудеса случались. Разве это не здорово?
Вот и сегодня с ней случилось чудо в перьях. В смысле, Пушок, конечно же. Коловерша ворвался в открытую форточку с мороза, стряхнул снег с взъерошенной макушки и первым делом спросил:
— А есть что-нибудь поесть?
— С обеда не кушал? — поддела его Тайка, но коловерша иронии не оценил.
— Угу, аж извёлся весь. Почитай, уже два часа во рту и маковой росинки не было. А мне голодать нельзя — я же растущий организм!
«Жрущий ты организм», — хотела сказать Тайка, но, подумав, не стала насмехаться над пернатым (и мохнатым) другом. В конце концов, ну что ей, пирогов жалко? Она же опять напекла столько, что без Пушка никак не справиться!
— Тая, а ты умеешь гадать? — вдруг ни с того ни с сего спросил Пушок после примерно семнадцатого пирога с яблоками (И как в него столько влезает? Может, у коловершей есть отдельный желудок для вкусненького?). — Должна уметь. Ты ж ведьма!
Тайка пожала плечами. Признаться, гадания её никогда особо не интересовали. Да и бабушка говорила, мол, чушь всё это. Свою жизнь человек должен сам строить, а не на судьбу уповать.
— Ну, теоретически могу. А тебе зачем?
— Так святки же! — коловерша захлопал крыльями и пылко зачастил: — Я знаешь сколько конфет сегодня наколядовал! Ух! Чуть не слипся!
— «Наколядовал» он, — усмехнулась Тайка, уперев руки в бока. — Так сразу и скажи: стащил.
— А вот и нет! Я у соседского дома сидел на ветке и пел, пока не охрип. Они, конечно, пошли посмотреть, кто это там такой сладкоголосый выискался. Тут уж я не растерялся: они в дверь, а я в окно. Взял конфетку за труды — и обратно на ветку прыг! Я ж помню, что ты велела простым людям на глаза не показываться. Мол, их хрупкая психика не выдержит существования летающих котов, которые к тому же наполовину совы. И хотя я считаю это вопросом, как нынче говорят, дискуссионным, но сегодня, так и быть, спорить не буду.
— Ну, спасибо хоть на этом, — Тайка вздохнула.
Уж сколько раз она пыталась убедить коловершу не брать чужого, но, когда дело касалось еды, у Пушка все слова в одно ухо (рыжее, с кисточкой) влетали, а в другое вылетали. Ишь, какой «сладкоголосый» выискался! Вы слышали, как по весне коты кричат? А теперь соедините это в уме с восторженным уханьем совы — вот примерно так и поют коловерши. Некоторые, между прочим, ещё и в ноты не попадают.
— Короче, давай гадать тебе на жениха! — воодушевленный своей идеей, Пушок затанцевал на табурете, перебирая лапами и раскачиваясь из стороны в сторону.
— Но зачем?
— Что ж ты такая недотёпа у меня, Тая? Говорю же: святки нынче. Самое время!
Тайка закатила глаза. Она знала: если уж Пушку что-то в голову втемяшилось — отговорить его бывает непросто. Практически невозможно.
— Давай лучше я тебе погадаю на невесту.
Коловерша нетерпеливо фыркнул:
— Вообще-то себе я уже сам погадал и перегадывать не собираюсь, меня всё устраивает. А ты чего отнекиваешься? Может, боишься?
— А чего мне бояться? — не поняла Тайка.
— Да так, говорят, опасное это дело, — Пушок устрашающе завращал глазами.
— Пф! И вовсе не опасное! Вот нисколечко!
— Смотри, выпрыгнет на тебя бес!
— Пускай! Сам выпрыгнет — сам пожалеет. Я же ведьма!
— Вот-вот, и я о том же, — радостно закивал коловерша, ещё и усы облизнул в предвкушении. — Так что давай, гадай.
Тут бы Тайке насторожиться да призадуматься (нет, ну а чего Пушок настаивает?), но она уже побежала в бабушкину комнату за двумя зеркалами и свечкой. Нужно же было доказать коловерше, что всё это пред-рас-суд-ки! Ну, или, как любит говорить мама: «Не чепуха, а народные традиции». В то, что в зеркале можно взаправду увидеть лицо будущего жениха, Тайка, конечно же, не верила…
Под чутким руководством Пушка она задёрнула шторы, установила два зеркала друг напротив друга так, чтобы образовался зеркальный коридор, зажгла свечи и села ждать. Коловерша, по обыкновению, устроился у неё на плече. Он никак не мог успокоиться: терзал когтями ткань её футболки, щекотал усами щёку, сопел на ухо, чесался. В конце концов Тайка не выдержала этой возни:
— Ну уймись уже! Всех бесов мне распугаешь. Ну или женихов — без разницы.
— Никто к тебе не придёт, — огрызнулся Пушок. — Ты же не сказала самого главного: «Суженый мой, ряженый, появись!» Говори скорее, а то гадание не сработает.
— Ну, ладно, допустим: суженый мой, ряженый, появись! — Тайка произнесла эти слова без особого энтузиазма, и коловерша скривился.
— Бодрее, Тая, бодрее. Ну что ты как маленькая? Несколько раз повтори. И, главное, не моргай — смотри в оба, а то упустишь своё счастье! И свечки поставь вот так — прямо перед собой.
Вот же прилипала, а? Пришлось сидеть и повторять раз за разом одно и то же. Признаться, Тайка чувствовала себя очень глупо. Дым от свечей ел глаза так, что те начали слезиться. Пушок тихонько урчал над ухом, словно задался целью погрузить хозяйку в некое подобие колдовского транса. В какой-то момент Тайке действительно начало казаться, что она видит в зеркальном коридоре чьё-то размытое лицо. Сердце ёкнуло — неужели гадание и впрямь работает?
За окном мела метель, тоскливо завывал ветер, ветви яблони стучали по козырьку крыльца, а тени от свечей так рьяно плясали на стенах от обычного сквозняка, что Тайке начало чудиться, будто в комнате есть кто-то ещё, кроме них с Пушком. Ух, страшно! Она крепко сжала зубы, чтобы не вскрикнуть (известное дело: стоит только дать слабину — и гадание не получится), и, уже не помня в который раз, произнесла:
— Суженый мой, ряженый, появись!
И тут в зеркале мелькнуло знакомое лицо. В тот же миг Тайка узнала Яромира, ахнула, отшатнулась и неловким взмахом руки перевернула подсвечник. Свечи, падая, потухли, воском залило стол. В кромешной тьме с отчаянным клёкотом заметался Пушок, но Тайка быстро сориентировалась, включив фонарик на мобильном. И что вы думаете? Застукала заговорщиков прямо на месте преступления. Ладно Пушок — от него всего можно было ожидать. Но Никифор!
Домовой охнул, поняв, что его присутствие обнаружено, и поспешно спрятал за спину то, что держал в руках.
— А ну-ка покажи! — скомандовала Тайка.
Она чувствовала себя полицейским из фильма: те точно так же светят в лицо коварным преступникам.
— Да нет у меня ничего, — буркнул Никифор, показав широкие ладони (между пальцами у домового рос серый мех, похожий на волчий).
— Вы что, за дурочку меня держите? Думаешь, я не видела, как ты успел что-то Пушку передать? Отдавайте, а не то обижусь!
— Вот палево... — коловерша скорбно поник усами и протянул Тайке (ну конечно, она так и знала!) фотографию Яромира.
Ну и дела! Мало того что эти сводники сфоткали Дивьего воина исподтишка, так ещё и нашли где-то цветной принтер. Значит, в райцентр ездили. Ну, то есть летали — Тайка была почти уверена, что это всё Пушок затеял. Уж больно у того вид был невинный. Значит, точно виноват!
— Ты не серчай, Таюшка-хозяюшка, — угрюмо пробасил домовой. — Мы же хотели как лучше… Хороший же парень Яромир.
Тайка, не говоря ни слова, подошла к выключателю и включила свет. Ей было до чёртиков обидно. Ну как так-то! Она же почти поверила!
— Больше так не делайте. Никогда, слышите? — она шмыгнула носом.
— Угу, не будем, — пообещал Никифор за двоих, а Пушок взмыл в воздух и завис прямо у Тайки перед лицом, так яростно махая крыльями, что у неё аж волосы ветром разлохматило.
— Тая, только не реви, ладно? Уж лучше полотенцем по хвосту. Век мне плюшек не видать! Ну не дуйся. Я ещё одно гадание знаю. Тут ваще никто не подкопается. Нужно просто выйти на улицу и спросить имя первого встречного. Как его зовут, так и твоего жениха звать будут.
— Хватит с меня ваших дурацких гаданий! — буркнула Тайка. — Да и темно уже. Все нормальные люди давно по домам сидят, телек смотрят.
Но она солгала бы, если бы сказала, что ей было совсем не любопытно…
Пока Пушок с Никифором шептались о чём-то своём, Тайка взяла кухонный ножик и аккуратно счистила со стола расплавленный воск от упавших свечей, потом протёрла зеркала салфеткой, поставила подсвечник на сервант и как бы между делом сказала:
— Пойду лучше мусор вынесу.
Домовой хотел что-то ответить, но Пушок, опередив его, закивал, как китайский болванчик:
— Иди-иди, Тая. А мы с Никифором пока чайку поставим. Да и пироги твои без нас, наверное, заскучали… — хохотнув, он облизнул усы.
И Тайка, недолго думая, выскочила из дома. Даже пуховик надевать не стала — до контейнера было довольно близко: всего-то до конца переулка дойти. Она убеждала себя, что, скорее всего, никого не встретит, но ошиблась. Стоило Тайке отворить калитку (Ужасно скрипучую! Ох, смазать бы её, да все руки никак не дойдут...), как она сразу же с разгону влетела лбом в чьё-то крепкое плечо.
— Куда ты так летишь, дивья царевна?
Она медленно подняла голову, всё ещё надеясь, что ей послышалось. Но нет. Перед ней стоял Яромир собственной персоной. И спрашивать, как его зовут, было как-то глупо...
— Вы что, сговорились, что ли? — Тайка хотела было стукнуть дивьего воина кулачком, но тот перехватил её запястье. И тут же выпустил, получив мусорным мешком повыше колена. — А ну не трогай меня, слышишь?!
— Да какая злая муха тебя укусила? Зима же, все мухи спать давно должны…
Недоумение Яромира было таким искренним, что Тайка смутилась. Она запоздало припомнила, что дивьи люди не умеют врать. Что ж, наверное, Яромир стал такой же жертвой обмана, как и она.
— Тебя случайно не Пушок в гости позвал? — она подозрительно прищурилась, но дивий воин покачал головой:
— Нет. Я что, не вовремя?
— Всё нормально, — Тайка виновато улыбнулась. — Прости, что накричала на тебя. Просто день дурацкий. Хочешь чаю с пирогами? Если, конечно, Пушок их ещё не все слопал, обжора пернатый…
Приглашению дивий воин обрадовался и от угощения отказываться не стал, так что в дом они вошли вместе, под многозначительные переглядки Пушка с Никифором.
За столом Яромир много рассказывал о Дивьем царстве, и Тайка слушала его, раскрыв рот. Коловерша в очередной раз налопался до отвала и теперь лежал, пригревшись на диване под пледом и урча, как трактор. Домовой, хлопнув себя по лбу, притащил к столу вкуснющие цукаты, которые сам недавно насушил. Их так здорово было макать в шоколадный соус! В печке потрескивал огонь, и Тайке казалось, что она могла бы провести целую вечность в кругу дорогих её сердцу друзей. Но около полуночи Яромир решил, что пора бы и честь знать, и начал прощаться:
— Ну, спасибо за чай и за компанию. Эх, хороши у тебя пироги, дивья царевна. Особенно те, что сладкие. Хотя с капустой тоже ничего.
Тайка тихонько фыркнула: её до сих пор забавляло, что суровый дикий воин оказался таким сладкоежкой.
— Заходи как-нибудь ещё, — она вручила Яромиру с собой пакетик шоколадных конфет (его любимых, конечно же!).
— Так ты зови — и приду, — улыбнулся он. — А то пока вот только дядька Никифор в гости приглашает...
Домовой на этих словах закашлялся, но было уже поздно: Тайка всё поняла, схватилась в гневе за полотенце да так и застыла с ним в руках.
Потому что одно дело негодяя Пушка по кухне гонять, но Никифор — это же совсем другое. Всё-таки не какой-нибудь балбес пернатый, а серьёзный и обстоятельный домовой. Был когда-то...
— Ты не хочешь объясниться? — строго спросила она у Никифора.
Хотя что тут объяснять? Всё было и так понятно: это заговор! Самый настоящий.
Домовой вздохнул, поковырял пол носком лаптя и, опустив взор, пробурчал:
— А неча мусор из избы на ночь глядя выносить. Примета дурная. И гостя на ночь глядя выпроваживать тоже не след. Праздник ведь нонче!
— Какой ещё праздник? — опешила Тайка.
Признаться, она совершенно потеряла счёт дням — только знала, что каникулы уже закончились и её день рождения тоже миновал.
— Как это «какой»? — Пушок вынырнул из-под тёплого пледа и сладко потянулся. — Щедрый вечер, конечно. Или, как нынче принято говорить, Старый Новый год, во!
В этот миг часы как раз пробили полночь, и Тайка, отложив полотенце, заулыбалась:
— Ой, а я и забыла… Пойдёмте, что ли, во двор на луну смотреть? У меня хлопушки остались, давайте их бахнем!
Ей совсем расхотелось ругаться на друзей. Ну напортачили со святочными гаданиями — подумаешь, бывает! Правда же хотели как лучше. Тем более, что Яромира она и впрямь была рада видеть, только сама позвать в гости отчего-то стеснялась. Он ведь не абы кто, а воевода царской дружины, у него, небось, куча важных дел...
— Так я это, останусь? — дивий воин мял в ладонях шапку, словно не зная, что с ней делать дальше.
— Ну, конечно, — Тайка, краснея, сунула ему в руки хлопушку.
Они оделись потеплее и высыпали во двор. Луна была огромная и жёлтая, как кусок хорошо вызревшего сыра. В воздухе кружился лёгкий снежок, Пушок ловил его на язык и так искренне сокрушался, что тот похож на сахарную пудру, а, поди ж ты, — не сладкий, что Тайка окончательно перестала дуться. Они взрывали хлопушки, жгли бенгальские огни, подставляя ладони под холодные искры, перекидывались снежками и ели конфеты, которыми скрепя сердце поделился Яромир. Тайка сияла от счастья. Она даже не стала морщиться, когда Пушок запел по-своему, по-коловершьи. Потому что ну какой Щедрый вечер без песен! Она не знала, что будет дальше, — и не хотела гадать. Но ясно было одно: этот холодный январь в Дивнозёрье запомнится ей на всю жизнь. Потому что никакие холода не страшны, когда нас согревают радостный смех и тепло дружеских объятий.
Автор: Алан Чароит | Первая история цикла: Тайкины тайны
Кстати! Я завёлся на Литнете. У кого есть аккаунт, заходите, добавляйтесь!