Продолжаю начатый полгода назад цикл коротких монологов незнакомцев, с которыми я встретился в разных регионах России.
Говорят, в одну деревню прислали коммуниста найти кулака. Собралось руководство колхоза. Вроде бы, все работают, излишков ни у кого нет. Кого же кулаком записать? Наконец, нашли мужика, у которого были четыре незамужние дочери. Пашут на поле не хуже лошадей, достаток приносят лучше любых батраков. Чем не кулак?
* * *
Во время войны боялись, что немец здесь десант высадит. Бабка наша Клавдия Григорьевна с внучкой Октябриной ездили сено косить на речку. Там щука в воду бултыхнулась или ондатра. Они в поселок прибежали и доложили в штаб: обнаружена немецкая подводная лодка. Начальник штаба, учитель, схватил патроны от трехлинейки, все побежали к берегу, и мы, ребята восьмилетние, за ними – интересно же, как подводную лодку расстреливать будут. А река такая, что не только подводная, но и обычная лодка еле проплывет. Ну мы-то ладно, а как учитель поверил, до сих пор не понимаю.
* * *
В тыл врага зимой ходили на оленях. Лошадь ржет громко, да и по заснеженным горам ей продираться тяжело. А олень безобидный. Ноги свяжешь, в снег зароешь – никто и не заметит.
* * *
У нас традиция – если кто пожар в тундре сделает, это место его именем называют. Тарас Григорьевич лес подпалил, теперь этот участок Тарас-пальником кличут.
* * *
Был у нас в деревне свой герой. Пастухи ехали домой на побывку, а лед уже ушел с реки. Только большая-большая льдина пришла сверху и застряла. Все побоялись, а один на четверке оленей выпрыгнул на лед и перескочил. За это ему героя присвоили. Он уже умер, а детей до сих пор кличут «героята».
Пошли мы как-то с норвежцами в горы, а один остался в Паное с местной – бабушкой Шурой. Село уже пустое, только она осталась. Идем обратно, слышим – ха-ха-ха, бу-бу-бу. Подходим – стоят норвежец и бабушка, оба смеются, разговаривают. Она не знает ни слова по-норвежски, он – по-русски.
* * *
В десять лет мама меня послала за родниковой водой. А родник далеко от чума был. Иду я, и вдруг вижу вдалеке отца - с пятеркой запряженной, с собакой, и светлая фуфайка на нем, в которой с войны пришел. Сбегала за водой, а отец так и не приехал. Я так переживала. Думала, живой ли он. А мама говорит: «Он в тебе души не чает, вот тебе и предвиделось. Завтра он приедет». И точно, приехал. В фуфайке, с собакой и на пятерке оленей.
* * *
Коми с саамами мирно жили. Дрались, конечно, но по сравнению с тем, как мы сами друг друга били, это просто пустяки.
* * *
У нас еще недавно дыры в дорогах кирпичами закладывали. Зато у всего руководства Бентли да Ягуары. Вот только как на них по кирпичам ездить, ума не приложу.
* * *
Я была городская цаца, а замуж вышла за лесника. Поначалу чуть ли не каждый день концерты ему закатывала. Только в лесу мы никогда не ссорились. Однажды я попыталась, а он сразу хвать меня за шкварник и говорит: «Умолкни. Здесь нельзя». Потому как лес – он все слышит. Не понравишься ты ему – может и наказать.
