Арсений сидел на подоконнике, когда я вошла. Он сразу повернулся и спрыгнул на кровать. Оттуда насторожённо уставился на меня.
– Привет, сказала я, – я пришла поговорить. Ты не занят?
Арсений осмотрелся и поглядел на меня с иронией:
– Тут же нет ничего. Ни книжек, ни игрушек, ни компьютера, чем я могу быть занят? Даже в окне ничего не происходит. Только снег идёт…
– Значит не занят, – с улыбкой подытожила я, – расскажешь как болел?
– А вы врач? – подозрительно глянул он на меня из под длинных как у девчонки ресниц.
– Можно сказать и врач… – кивнула я, и показала планшет. — Вот здесь я буду делать пометки, чтобы не забыть ничего из твоего рассказа, ладно?
– Ладно… – мальчик уселся по турецки и нарисовал пальцем на простыне звёздочку, – а вы не знаете почему всё вокруг белое? Ну потолок ладно, а стены?
– На белом сразу видно грязь, – пояснила я, – так можно сразу вытереть и опять будет чисто. Ну так как ты болел, можешь рассказать?
– Я и болел то не долго, – Сеня явно стеснялся, что ему приходится рассказывать о том, как ему было плохо, и неловко улыбался. – Вроде выздоровел, потом только руки и живот чесались, красные такие точки, а в больницу мы не ездили. Мама какие-то лекарства давала, нормально всё было. Только температура не падала. Так и держалась 38 градусов. Я в кровати валялся, ничего делать не хотелось.Пришлось маме скорую вызывать.
Здесь Арсений погрустнел стал ковырять простыню ногтем.
– Плохо тебе было?
Он помотал головой и поджал губы.
– Мама ревела, – сказал наконец он, не поднимая взгляд, – её доктор ругал, когда меня привезли. Говорил про температуру, про мотоцикл, и что она не туда смотрела. Жалко было её, она плакала, а доктор кричал.
– Погоди, про мотоцикл?
– Да, чего то про Кавасаки, так странно, у нас нет мотоцикла, да я и ездить на них не умею.
“Кавасаки-подобный синдром” набрала я в планшете, “подозрение на ПМВС, реаниматолог, анализы, первичный осмотр.”
– А ты как себя чувствовал?
– Да я нормально, как дома, немножко голова кружилась, живот болел, дышать тяжело было, как через трубочку. А так ничего. Маму выгнали и меня оставили в этой… реанимации, так на двери было написано. Кровати там удобные, приборы всякие, только света мало, я лежу в темноте и почти ничего не болит.
Он оживился и принялся рассказывать как провел первую ночь, как прикольно дышать через прозрачную маску, сразу легче, только голова кружится сильнее. Как много трубок с иголками втыкают в руки и это не очень приятно, лежать не шевелясь. Как потом пришел тот доктор ругачий и рассказывал много интересного про пиратов и про шторм.
– Про шторм? Ну-ка расскажи! – попросила я, – это интереснее же чем болеть? Не страшно было?
– А, не знаю, – беззаботно махнул рукой Сеня, – я думаю страх - это просто слова, он не такой, как когда с крыши гаража прыгаешь или с вышки ныряешь. А тут страхи все нестрашные, заползают под подушку, как напуганные звери. И доктор не злой оказался. Только рассказывал сначала как-то непонятно, про инфекцию, про гипер чего-то там. А потом стал рассказывать про пиратов. Вроде они не плохие, но и не очень хорошие. Разные в общем. И пока всё хорошо, они на своём корабле плывут, соблюдают пиратский кодекс, всех, кто на корабль попадает чужой - они убивают или выгоняют, чтобы он не испортил ничего. И на другие корабли тоже не нападают.
Он рассказывал, махал руками, улыбался и было видно, что приключение и пираты ему страшно нравятся, хотя и верит он в них с усилием.
— Странные, говорю, пираты-то..? Они ж грабят всех и золото забирают? А доктор объяснил, что пираты разные бывают. Эти хорошие, они не грабят, но бывает иногда нападут на них другие пираты, вроде защищаться же надо, а они как с ума сходят и давай всё крушить вокруг и чужих и своих и свой корабль тоже. И тогда может всё плохо закончиться, потому что вокруг себя эти хорошие пираты поднимают такой шторм, что ничего не понятно и всем страшно и всё ломается, горит и все умирают… В общем, говорит, план такой нам с тобой: всех спасти. Но всех то не получится? А он говорит — спасём.
Я еле успевала записывать за ним, удивляясь метафоричности дежурного реаниматолога и его находчивости. “лихорадка, абдоминальные симптомы, гиперимунная реакция организма, подтвержденный мультисистемный воспалительный синдром, терапия ИВС, гормонотерапия, антикоагулянты, иммуноглобулины. Реакция пациента на цитокиновый шторм ярко выражена в…”
Арсений рассказывал как дрались его пираты, как изрубили они мачты, чтобы корабль не перевернуло, как сначала они бросились сражаться друг с другом, забыв кто они, где и что происходит. Такое бывает, если в бою слишком увлекся, я однажды Андрюхе из соседнего подъезда в ухо заехал, хотя дрались мы с чужим пацаном, но чего-то забылся. А вы чего пишете? Историю про пиратов мою? Запишите тогда, что в шторме было страшно так, что всё перепуталось, и корабль почти начал тонуть, но…
"зашкал тромбоцитов в крови, отек слизистой дёсен, носа. Слабость, тошнота. Вовремя выявленный цитокиновый шторм дал возможность приостановить гипериммунный удар”.
– Потом доктор сказал, что пираты мои угомонились и перестали рубить друг друга, потому что их окатили… муно…мунобули… в общем, какой-то такой штукой, что они сразу — опа, и огляделись и поняли, что нужно не драться, а корабль чинить. Вот такая история про пиратов, вы всё правильно записали? Дайте посмотреть…
– Прости, – говорю я, улыбаясь, – не могу сейчас, но сказка у тебя вышла классная.
– Это не у меня, – машет рукой Сенька, – это же доктор рассказал. Я потом понял, что он про вирусы внутри меня говорил и про коциты, которые с этими вирусами дрались. Но про пиратов было прикольней. Так дадите почитать?
– Видишь ли, Арсений, я записала твою сказку не для тебя, а для других ребят, кому эта история может понравится. И поможет им и их родителям. Ребята вообще любят книги про героев и про месть, но тут у тебя такие приключения…
Арсений погрустнел.
– Не покажете, значит? Ну и ладно. Я вам значит правильно самого главного не сказал. Это секрет.
Пришлось опустить планшет.
– Секрет? – улыбнулась я, – про то, как ты гулял по палате и смотрел со стороны на себя и на доктора?
– А вы откуда знаете? – сощурился мальчик.
– Я много знаю, Арсений, – сказала я, вставая со стула и убирая планшет в сумку, – здесь такое волшебное место, со всеми что-нибудь происходит, про что потом никто не вспомнит. И я рада, что твоё приключение закончилось. А твою историю про пиратов я ещё допишу. Там будет сундук с сокровищами, необитаемый остров, где закат высекает позолоченный мост между небом и болью. И омытый дождем берег. И туземцы будут, и у капитана появится попугай. Но это будет потом. Ладно?
Все истории автора - Смотритель маяка