Аркадий Гайдар – знаковая фигура для советской литературы. Более того, именно он был одним из творцов мифологии, которой мы пользуемся и сейчас. Его собственная жизнь была задним числом превращена в легенду, сначала в светлую, а после распада СССР – в черную.
Из романтика революции в одно мгновение автор превратился в психопата и убийцу. Такой же ревизии подверглись и его произведения. Коснулось это и «Судьбы барабанщика». Чего только не писали исследователи об этом произведении. И что это фантасмагория и чертовщина в духе Булгакова или криптообвинение Сталина в предательстве революции, или переосмысление идей «Преступления и наказания» — много чего интересного. Но если так подумать, прежде всего, перед нами типичная сказка, а так же случайная стилизация под нуар, который был осознан гораздо позже.
Но обо всем по порядку. Судьба самого Гайдара типична для поколения, что родилось в самом начале XX века. Не успев толком повзрослеть, Аркадий оказался в самом пекле революции и гражданской войны. Как он сам писал впоследствии:
«Когда мне было 15 лет, я командовал уже четвертой ротой бригады курсантов, охваченной кольцом змеиной петлюровщины. В 16 лет — батальоном. В 17 лет — пятьдесят восьмым особым полком, а в 20 лет — в первый раз попал в психиатрическую лечебницу».
После разгрома регулярных белых армий, Гайдар участвовал в подавлении Тамбовского восстания и борьбой с атаманом Соловьевым в Хакасии. Молодой выскочка во главе крупного отряда – всегда предмет зависти и раздражения. На Гайдара посыпались доносы и обвинения. Они, кстати, легли в основу не только его тогдашнего дела, но и его посмертного обвинения в наше время. Все зверства красных при подавлении восстания в Хакасии, с легкой руки писателя Солоухина, были приписаны нашему герою.
Позднее было доказано, что командир Аркадий Голиков (таково его настоящее имя), к этому всему не имеет никакого отношения. Более того, суд, что состоялся над ним в 20-е, полностью его оправдал по всем пунктам. Но вы сами знаете, как работает метод «гнилой селедки». Громкое абсурдное обвинение, однажды вброшенное, и не получившее такого же резонансного опровержения, будет долго тянуться за человеком смрадным хвостом. Вот и Пелевин, в «Жизни насекомых» пишет, прячась за сюжетом и персонажами:
«…тема ребенка-убийцы — одна из главных у Гайдара. Вспомним хотя бы «Школу» и тот как бы звучащий на всех ее страницах выстрел из маузера в лесу, вокруг которого крутится все остальное повествование.
В этом смысле Сережа Щербачев — так зовут маленького барабанщика — без всяких усилий достигает того состояния духа, о котором безнадежно мечтал Родион Раскольников. Можно сказать, что герой Гайдара — это Раскольников, который идет до конца, ничего не пугаясь, потому что по молодости лет и из-за уникальности своего жизнеощущения просто не знает, что можно чего-то испугаться, просто не видит того, что так мучит петербургского студента; тот обрамляет свою топорную работу унылой и болезненной саморефлексией, а этот начинает весело палить из браунинга после следующего внутреннего монолога: «Выпрямляйся, барабанщик! — уже тепло и ласково подсказал мне все тот же голос. — Встань и не гнись! Пришла пора!» Отбросим фрейдистские реминисценции…
…А Гайдар создал такой же убедительный и такой же художественно правдивый, то есть не вступающий в противоречие со сформированной самим автором парадигмой, образ сверхчеловека. Сережа абсолютно аморален, и это неудивительно, потому что любая мораль или то, что ее заменяет, во всех культурах вносится в детскую душу с помощью особого леденца, выработанного из красоты жизни. На месте пошловатого фашистского государства «Судьбы барабанщика» Сережины голубые глаза видят бескрайний романтический простор, он населен возвышенными исполинами, занятыми мистической борьбой, природа которой чуть приоткрывается, когда Сережа спрашивает у старшего сверхчеловека, майора НКВД Герчакова, каким силам служил убитый на днях взрослый. «Человек усмехнулся. Он не ответил ничего, затянулся дымом из своей кривой трубки (sic!), сплюнул на траву и неторопливо показал рукой в ту сторону, куда плавно опускалось сейчас багровое вечернее солнце.»
В чем состоит подлинная судьба барабанщика? И кто он на самом деле? Наверное, уже настала пора ответить на этот вопрос. Среди бесчисленного количества насекомых, живущих на просторах нашей необъятной страны, есть и такое — муравьиный лев. Сначала это отвратительное существо, похожее на бесхвостого скорпиона, которое сидит на дне песчаной воронки и поедает скатывающихся туда муравьев. Потом что-то происходит, и монстр со страшными клешнями покрывается оболочкой, из которой через неделю-две вылупляется удивительной красоты стрекоза с четырьмя широкими крыльями и зеленоватым узким брюшком. И когда она улетает в сторону багрового вечернего солнца, на которое в прошлой жизни могла только коситься со дна своей воронки, она, наверное, не помнит уже о съеденных когда-то муравьях.»
Даже сейчас, мать драконов Быков, повторяет в своих лекциях эти глупости и штампы, утверждая, что Гайдар — убийца. Но это и понятно: в 90-е, на фоне крушения советского проекта, деконструкция его мифологии была неизбежна. И лишь после отрицания всегда приходит синтез. Я не ставлю своей целью обелять красных, но тот парадокс, что вывел Пелевин, не мог возникнуть в реальности. Гайдар – романтик. А его готовность сражаться просто дух времени.
Выросло целое поколение, прошедшее череду войн и революций. И было их немало, тех, кто не мог найти себя в мирной жизни. Делает ли это их психопатами и убийцами? Творчество Гайдара говорит нам: «Нет, не делает». Тем более творчество – лучшая терапия. Хотя несомненно он чувствовал себя неуютно в мирное время, и, как только началась Вторая Мировая, которую он так ждал, бросился в её горнило и сгорел. Но он не стал Джоном Рэмбо или Данилой Багровым. Он нашел путь спасения через написание текстов. А обвинения 90-х растут не только из желания отбросить советский миф, но и в результате непонимания между поколением мирной жизни и поколением войны. Если так, то вообще всех тогдашних людей, не только в СССР, но и во всем мире надо записывать в маньяков-убийц. Почему таких обвинений никто не выдвигает Хэммету и Чендлеру?
Ладно, вернемся к «Судьбе барабанщика». Почему эта небольшая повесть вызывает наибольший интерес читателей и исследователей? Потому что она идеально вписывается в схему Кэмпбелла, на которую до сих пор надрачивают, как сценаристы, так и потребители голливудского контента. Но не потому, что Гайдар как-то интересовался этой темой, просто практически во всех его текстах мы видим явную интенцию: превратить то, что он пережил, то, что переживает его страна, в эпос.
В 20-30-е годы прошлого века заново рождалась русская нация, и немудрено, что именно тогда делались попытки создать её мифологию. Это же мы видим и у Платонова, особенно в «Чевенгуре»: образ рыцаря революции Степана Копенкина и его Дульсинею – Розу Люксембург. И вообще его торжественный, эпический новояз. Но Платонов для тогдашнего массового читателя оказался сложноват. Гайдар проще и ближе к народу. Ну и политически благонадежнее. Хотя и его не миновали подозрения. Но сейчас речь не об этом.
Итак, в «Барабанщике» мы видим типичную волшебную сказку в обертке детектива. Вот, смотрите сами. Главному герою, пионеру Сергею, выпадают тяжелые испытания: он теряет мать. А мачеха, на первый взгляд, вроде не злая, доводит отца до растраты и потом до тюрьмы. Позже она уезжает с хахалем на Кавказ, оставив герою денег на месяц. Но вокруг этих денег и наивного мальчика возникают разные злонамеренные личности, которые стараются его обмануть и погубить чистую детскую душу. Апофеозом морального падения героя становится продажа горжетки мачехи, чтобы отдать долги, и вскрытие запертого ящика стола в поисках денег, где герой обнаруживает «Браунинг», важный волшебный предмет в рамках повести. Но герой пока не готов взять его в руки.
И после этого происходит переход героя в сказочный мир. В его квартире появляется некий дядя, который сначала решает проблемы героя, но потом вовлекает его в гораздо более серьезные. Заметьте, насколько это похоже на «Волшебную лампу Аладдина». Там тоже злой волшебник из Магриба выдает себя за дядю героя, обманывая даже его мать. И в обоих случаях мальчик должен будет послужить ключом к тому, что ищет злодей. В случае «Барабанщика» это инженер на военном предприятии, ведь лжедядя – вражеский шпион. К инженеру не так просто подобраться. Но у него есть сын одного возраста с Сергеем. Их дружба и общение служат дяде-шпиону важнейшим источником информации. Но наш герой растёт, всё больше он проникается подозрениями к дяде.
Сначала подозрения вызывает друг дяди, старик Яков. Якобы ветеран войны, но слишком уж мрачный и подозрительный, больше похожий на подручного злодея. Потом они в поезде проделывают некую махинацию по краже документов. Позже, в Киеве, сумасшедшая бабка едва ли не прямым текстом говорит, что дядя бывший белый. И самое главное. Дядя постоянно обещает отдать героя в мичманскую школу в Одессе. Но герой наводит справки и узнает, что в Одессе нет такой школы. Впрочем, вновь обнаружив «Браунинг» в чемодане дяди и узнав о покушении на инженера, это уже становится не так важно. Теперь мальчик не отказывается от пистолета, берёт оружие в руки и делает то, что должен. Пусть и получает пулю в ответ. Но сказка оканчивается, как и положено, хэппи-эндом. Герой выживает, зло наказано, даже отец вернулся откуда-то с каторги, видимо, «Беломорканала», недосчитавшись пальцев на руках.
Кстати, хотелось бы отметить хорошее владение Гайдаром матчастью по оружию. Он вкладывает в руки героя не наган и уж тем более не маузер с прикладом, а карманный пистолет. Причем, не указывает напрямую его модель, но отмечает, что обойма у него емкостью в семь патронов. Поиск дает нам две модели с подобными характеристиками: «Браунинг» 1900 года и 1910-го. Но первый тяжел, а вот второй довольно компактный, как раз для детской руки. С таким оружием пионер имел все шансы на победу. Этот пистолет и потом не раз себя проявил. Из него в свое время застрелили французского президента Думера, и, как ни странно, Маркелова с Бабуровой. Так что, модель эта убивает и в наши дни.
Ладно, вернемся к литературному анализу. Георгий Хайзагеров в свое время сравнивал повесть Гайдара с «Мастером и Маргаритой» Булгакова. Благо, место действия тут практически одно и то же.
«Само по себе сходство литературного шпиона и вредителя с чертом не является специфической чертой книги Аркадия Гайдара. Более того, уже беглый анализ советской литературы и карикатуры показывает, что мы имеем дело даже не со сходством, а с другим (атеистическим) вариантом одного и того же явления. Во-первых, у вредителя («врага») как бы нет собственной жизни, он, как всякий черт, живет исключительно нашими интересами: одна у него забота — пакостить нам. Во-вторых, он связан с некими потусторонними враждебными силами (является «оттуда», из кромешного мира, где все наизнанку). В-третьих, он наделен необычными технологиями (которые ему все равно не помогают, разбиваясь о чистые души простых людей).
Будучи ординарной идеологемой тридцатых годов, схожий с чертом Шпион мог появляться на страницах каких угодно книг, детских и взрослых, талантливых и бездарных, — повсюду он нес свои родовые черты. Но в «Судьбе барабанщика» эти черты сгущаются, и появляется новое, неведомое простому советскому Шпиону качество, и именно оно-то и углубляет сходство с бесами и делает любопытными параллели с «Мастером и Маргаритой»
Логика появления нечистой силы у Булгакова и Гайдара одна — свято место пусто не бывает. Эпоха тоже одна. Из нехорошей квартиры («квартирный вопрос» имеет и символическое значение — осквернение Дома) исчезают люди. Мы-то знаем куда. Из квартиры барабанщика просто-напросто уводят отца — главу семьи. Но человек не может управлять собой сам, и им начинает управлять «кто-то другой». Для Булгакова причина запустения — отказ от Бога, потому и зло появляется в виде дьявола, а отнюдь не шпиона, за которого, кстати, принимают дьявола герои «Мастера и Маргариты», воспитанные на только что названной идеологеме. У Гайдара темы атеизма, конечно, нет. Впрочем, кое-что все же есть. Есть одна реплика дяди, которую мог бы, наверное, произнести и кто-нибудь из свиты Воланда: «Жаль, что нет бога и тебе, дубина, некого благодарить за то, что у тебя, на счастье, такой добрый дядя».
В повести Аркадия Гайдара литературный шпион берет на себя функцию пере-смешника, пересмешника беспощадного. Что это? Издевательство врага над советскими святынями, долженствующее вызвать праведный гнев в сердцах читателей? Но почему тогда это смешно? Зачем, например, это: «Эх, — вздохнул дядя, — кабы нам да такую молодость! А то что?.. Пролетела, просвистела! Тяжкий труд, черствый хлеб, свист ремня, вздохи, мечты и слезы…» На чей смех это рассчитано? Наверное, на смех тех, кто по горло был сыт общими местами расхожей пропаганды, кто видел несоответствие слова и дела, кто остро чувствовал фальшь.
Но тогда дядя и Яков обретают еще одно значение. Они вырастают до символических фигур, воплотивших в себе идею фальши, подмены. Вместо честного солдата, каким был автор «Судьбы барабанщика», судьбой мальчика (а сам же дядя сто раз делает обобщение, называя его «нынешняя молодежь») распоряжаются веселый горлопан-циник да рябой бандит»
И действительно, если дядя столь похож на злого волшебника из Аладдина, почему бы ему не быть чертом? Тем более, что шпионы как раз обладают джентльменским набором нечистой силы: умением перевоплощаться, заключать сделки в обмен на душу и так далее. Но культуролог Ирина Глущенко идет дальше. В своей книге «Барабанщики и шпионы. Марсельеза Аркадия Гайдара» она системно сравнивает повесть не только с «Преступлением и наказанием» и «Мастером и Маргаритой», но и «Лолитой» и «Даром» Набокова. Хотя это больше похоже на филологические ролевые игры. А вот, что действительно интересно, — тема преданной революции. Не забываем, что Гайдар писал повесть в самый разгар сталинского термидора. И он, бывший боец Революции, не мог пройти мимо происходящего.
«Те школьники, которые утром 2 ноября 1938 года открыли «Пионерскую правду», успели прочитать начало первой редакции «Судьбы барабанщика» с иллюстрациями художника Валентина Цельмера. В первых абзацах есть небольшие отличия от канонического текста. Так, в газетном варианте говорится, что «мать моя утонула, купаясь в реке», а в книжном – «мать моя утонула, купаясь на реке Волге». В газете новоиспеченная семья, состоящая из отца, Сережи и Валентины, по словам людей, жила «скромно и честно», в книге – «скромно и тихо». «Пришла, наконец, весна, и отца арестовали», – рассказывает газетный Сережа. «И отца моего отдали под суд», – сообщает Сережа книжный. «Отдали по суд» звучит, конечно, более лояльно, по крайней мере, предполагает правосудие, а «арестовали» в 1938 году – совсем по-другому… Но дальше шел в «Пионерской правде» абзац, который едва не перевернул всю судьбу Аркадия Петровича Гайдара. Вот он:
«В тюрьме мой отец сидел однажды. Но то сажали его белые. И это уже такой закон на свете, чтобы наших они сажали и ненавидели. А теперь посадили его красные – наши.
Значит, ушел человек в сторону от товарищей. Значит, изоврался человек, измошенничался. Мне говорил: “Мы победили, Сереженька!” А сам побоялся Валентины и растратил казенных – шесть тысяч шестьсот деньгами, да еще сколько-то сукном и товарам».
Шесть тысяч шестьсот рублей плюс сукно и товары превратятся в книге в короткое: «за растрату». А вот фраза про белых и красных…
Ведь именно эта коллизия была причиной растерянности и мук искренних ленинцев, убежденных коммунистов, большевиков. Их сажали свои – СВОИ! – и тут они, выстоявшие в царских застенках и тюрьмах, ломались, теряли волю, сознавались в том, чего не совершали»
Дальше автор анализирует упомянутую в повести выдуманную книгу о барабанщике времен Французской революции. И приходит к выводу, что Гайдар тут пытался тонко намекнуть читателям, что с революцией просиходит неладное. Предатели у власти выставляют врагами народа честных бойцов.
«Писатель придумал собственную книжку о барабанщике революции, использовав только некоторые мотивы из реальных французских и русских книг.
Не зашифровал ли здесь Гайдар какое-то послание?
Новый порядок, за который борется французский барабанщик, оказывается несправедлив к нему. Герой оклеветан, опозорен, изгнан, но все равно сохраняет верность революционному идеалу и своей стране, пытаясь защитить их, в то время как клевета и ложь воспроизводятся раз за разом, искажая суть происходящих событий. Показательно, что история французского барабанщика не доведена ни до счастливого, ни до трагического конца, финал остается открытым. Но параллели между этой историей и тем, что происходило вокруг Гайдара во второй половине 1930-х годов, бросаются в глаза. Разве не были таким же образом оклеветаны, изгнаны, а потом по большей части и погублены многие деятели большевистской революции? Разве не были их заслуги впоследствии присвоены другими людьми? Но здесь важно не только завуалированное осуждение власти, важна и тема верности изначальной идее, которой не страшна даже несправедливость, творящаяся вокруг. «Достаточно известно, что каждая революция до сих пор вызывала после себя реакцию или даже контрреволюцию, – писал Троцкий о советском Термидоре, – которая, правда, никогда не отбрасывала нацию полностью назад, к исходному пункту, но всегда отнимала у народа львиную долю его завоеваний».
Сережа, если воспользоваться терминологией Троцкого, – барабанщик эпохи «сталинского Термидора». Барабанщики из французских книг принадлежат к более раннему этапу революции, временам якобинцев. Это время наивысшего подъема революционной энергии, и легко понять, что именно этот этап в истории Франции и Гайдар, и Троцкий отождествляют со временем Гражданской войны в России, ранним периодом большевизма и первыми годами советской власти. Но к тридцатым годам наступила уже совершенно другая эпоха («не выдерживают нервы, треплется сознание, изнашиваются характеры»). Гайдару остается только тосковать о революции, к тому же многих его друзей уже посадили или расстреляли.
Вот зачем была написана «Судьба барабанщика». А поскольку сказать прямо было нельзя (от первого варианта повести остался только абзац про белых и красных, один раз промелькнувший в «Пионерской правде» и потом исчезнувший), писатель спрятал свои мысли под обложку якобы французской книги»
Да, такое скрытое послание более, чем вероятно. Нужно быть глупцом или подлецом, чтобы не замечать проблем. А Гайдар не был ни тем, ни другим. Даже невинный намек навлек на него довольно серьезные репрессии. Несколько месяцев он находился в подвешенном состоянии, ожидая ареста. Но Сталин дал ему орден и позволил дальше писать и жить. В 1939 году «Барабанщик» выходит отдельной книгой. И лишь запись в дневнике о том, что «Проклятая «Судьба барабанщика» сильно ударила по мне», выдает внутреннее смятение автора в связи с происходящим. И что остается после такого? Только нуарное разочарование и неосознанный поиск смерти.
Помните, я говорил, что целое поколение прошло горнило Мировой войны. И ведь, не только у нас. В США сколько молодых парней прошло мясорубку Первой Мировой. Вернувшись домой, они там оказались никому не нужны. А тут Великая Депрессия, Сухой закон. Многие из них стали гангстерами, другие копами или частными детективами. Они так же, как и бывший красный командир Голиков, не могли найти себя в нормальной жизни. Депрессия, тревожность, ПТСР, тотальное отчуждение людей друг от друга в большом городе. Из этого всего рождается жанр «круто сваренный детектив».
Герой не распутывает преступление, он оказывается на поле боя, в самом сердце интриги. Ничего не понимая, действуя зачастую вслепую, он вынужден раскрыть преступление не из скуки и спортивного интереса, а потому, что на кону его собственная жизнь. Как следствие, художественная особенность этого жанра – повествование от первого лица. И чем «Барабанщик» не «круто сваренный детектив»?
В 40-е эти детективы все чаще стали попадать на киноэкраны, породив жанр «нуар». К тому времени в кино появилась самоцензура под видом «Кодекса Хейса», потому киноадаптации имели ряд отличительных особенностей. Многие нелицеприятные вещи, вроде проституции, порнографии там не проговаривались, просто подразумевались между строк. Сам же сюжет просто обязан был иметь хэппи-энд. Потому многие «круто сваренные детективы» на экране стали больше походить на мрачноватые сказки или истории спасения души.
Даже если герой такого фильма был преступником, как в «Двойной страховке», он смывал с себя грех, жертвуя собой. Это же мы видим и в сюжете Гайдара. Герой едва не теряет свою душу, но находит силы, чтобы противостоять Дьяволу. Есть, кстати, в «Барабанщике» и роковая женщина, важнейший нуарный штамп. Их тут целых две: это мачеха, которая сбила с правильного пути отца героя, и, как ни странно, положительная героиня, подруга героя Нина Поповцева. Как писал Александр Куляпин в научной статье по теме:
«У Гайдара отчетливо проявилась характерная для культуры соцреализма мизогиния. Сергей Щербачов, по сути, повторяет судьбу своего отца: начав с мелких правонарушений, он быстро доходит до очень серьезных преступлений. Причем ту роль, которую в судьбе отца сыграла famme fatal Валентина, в судьбе сына сыграет по-советски правильная Нина Половцева. Случайно встретив Нину на маскараде в Парке культуры, Сергей бездумно растрачивает последние деньги: Нина созналась, что она хочет есть, пить, а все деньги остались у старшей сестры Зинаиды. Я счастливо улыбнулся и, позабыв все на свете, выхватил из кармана бумажник (с. 43). И уже на следующий день Сергей вынужден продать старьевщику меховую горжетку Валентины, т. е. стать вором, как отец»
Но нуар, это прежде всего мрачная атмосфера, дождь, неоновые вывески, что отражаются в лужах, не так ли? Не совсем так. Этот штамп появился позднее, когда жанр начал осмысляться в последующие десятилетия. Если же брать оригинальные нуары, часто их местом действия становится солнечный Лос-Анжелес. А Киев у Гайдара, как раз показан таким сказочным южным городом. Так что, «Судьба барабанщика» вполне подходит под большинство заявленных критериев жанра. Более того, он уникален тем, что это не просто нуар, а единственный в своем роде детский нуар. Не менее жестокий и мрачный, в антураже сталинского СССР 30-х. Кстати, как тут не вспомнить «Министерство страха» Ланга. Его сюжет тоже крутится вокруг шпионов, и тоже проникнут атмосферой недоверия и страха.
Кстати, в «Барабанщике» есть дань и неонуару. Если так подумать, финал очень близок к «Таксисту» Скорсезе. Может и для барабанщика Сергея счастливая развязка была мнимой, спасительной выдумкой угасающего сознания перед смертью? Как знать.