Вот вам кусочек из книги, которая выйдет в феврале. И это - пример упражнения на распаковку себя. Само задание и вся теория, разумеется, будет изложена в книге, а не тут. Комментарии к упражнению я отсюда убрала, и сам рассказ сократила больше, чем вполовину (он и так безразмерный для поста ).
Всё нижеизложенное можно воспринимать как околохудоженственный текст, биографический очерк. В частности, для тех, кто думает, что я «вдруг ударилась в писательство» 😆 и для тех, кто не читал пост про «историю игрушек» ниже.
✰ ✰ ✰
Я начала писать сказки, как только выучила буквы, мне было 7 лет. Просто придумывала всякое, и записывала - сидела над тетрадками часами, не уставая, и постоянно бегала к родителям с вопросом: «а это слово как пишется? А это?» Даже пыталась придумывать стихи, но, разумеется, они выходили нелепыми, ибо в моей семилетней головке было еще слишком мало слов.
Когда мы вернулись из Индии (мне было 9), и я обнаружила, что моя тетрадка с главной сказкой пропала, я так расстроилась, что перестала писать. С этого момента началось мое близкое знакомство с такими явлениями как грусть, обида и печаль…
В то же время начинается советская школа, которая меня добивает, и я познаю ненависть, гнев и ярость. Ненавижу школу, которая для меня чужая, ненавижу учителей, которые орут на меня наперебой, одноклассников, которые меня не принимают (я вышла сразу в 3й класс), родителей, которые «запихали меня в эту сраную школу». Живу в полном ощущении, что весь мир против меня.
В конце концов, начинаю верить, что я - ни на что не годная: уроки у меня не получаются, я глупая, все остальные лучше меня, а из меня никогда ничего толкового в жизни не получится… Да, начинаю верить, что Я плохая, а не те, кто мне это внушает…
Мой маленький внутренний писатель уже совершенно не слышен и никак себя не проявляет, раздавленный грудой этих кипящих и бурлящих чувств – растерянности, беспомощности и полного непонимания, что делать дальше. Я не могу ответить даже на вопрос «кем ты хочешь стать, когда вырастешь?» Я считаю себя никем…
В 12 лет меня накрывает пубертат. И, как это ни странно - он спасает, выталкивая из меня все накопившиеся слова. Слова внезапно начинают складываться в рифмы. Так я начинаю писать стихи.
До 15-ти я написала больше сотни стихов. Взрослые поражались темам моих опусов: смерть, расставание, утрата, человеческая жестокость, неизбежность грядущего, ярость, суровость и неотступность высших сил. Вообще не темы для девочки 12-14 лет… И, тем не менее…
В 15 лет в школе начинается УПК (Учебно-производственный комбинат — в советские времена эта организация обеспечивала старшеклассникам начальную проф-трудовую подготовку). Я иду на делопроизводство - только потому, что там учат машинописи - слепому десятипальцевому методу.
В тот же год выпрашиваю у родителей печатную машинку, и на моем письменном столе отныне возвышается грандиозная «Башкирия». На ней я начинаю писать первую осознанную прозу.
К 16-ти годам моя скорость печати достигает 280-ти знаков в минуту, я пишу рассказы, стихи, описываю персонажей, которые приходят в голову - даже если бессюжетно. Печатная машинка становится главной ценностью моей комнаты и вообще моего мира. Идеи льются круглосуточно, и я вскакиваю по ночам, чтобы стучать по клавишам железной «Башкирии» (бедные мои родители!)
В 16 начинаю носить свои писательские работы по разным екатеринбужским критикам, и мне рассказывают, что это вообще не проза, а стихи - слишком неструктурные. Почему я этому верю - не знаю, но внезапно решаю, что писателем мне не быть…
в 17 я почти перестаю писать, и сразу погружаюсь в депрессию, истоки которой, списываю на несчастную любовь и предательство подруг. Окружающие списывают мое уныние и депрессии, чередующиеся с агрессией, на переходный возраст… Я сбегаю из Екатеринбурга в Москву. И тут случается чудо!
В Москве я попадаю в писательскую тусовку! Это настоящие писатели, причем - фантасты, многие из них публикуются до сих пор. Меня вносит в круг «Аэлиты» - всероссийского фестиваля фантастики - крупнейшего в писательско-издательской среде. Судьба? Мистика? Совпадение? Не думаю ))
И вот московские писатели уже говорят, что у меня однозначный талант - и в стихах и в прозе. В 19 я начинаю писать снова. Я просто уже не могу не писать. Мне в голову впервые попадает мысль о том, что когда-нибудь я смогу издаться…
В 20 лет возвращаюсь в Екатеринбург, и мама приносит мне рекламу нового ВУЗа: Гуманитарный Университет объявляет набор на новый факультет – телерадиожурналистики. Я иду. И в первый же год меня забирают работать на радио. Потом - на телевидение. Со второго курса я уже полноценный сотрудник ведущей телекомпании региона - «4 Канала».
Работа занимает много времени, концентрации, и требует полного погружения. Я решаю, что теперь в этом - моя главная задача, и опять почти перестаю писать…
Всё, вроде, прекрасно: я иду на красный диплом, карьера стремительно развивается… только ночами я часто не могу заснуть, потому что мысли занимают странные фантазии - о каких-то несуществующих людях с несуществующими характерами, в несуществующих обстоятельствах.
Почему-то я упорно не понимаю, что мой мозг продолжает придумывать художественные сюжеты…
А еще меня не покидает зудящее ощущение тоски. Оно в значительной мере заглушается работой и учёбой (кто шел на красный диплом, тот понимает), но ночами я начинаю часто плакать, и не могу себе объяснить - почему.
Всё меняется в одночасье, когда, для семинара по иностранной литературе, я изучаю биографию Чарльза Диккенса. Писатель, стенограф, репортёр, романист, очеркист… Репортером начал работать в 16 лет, в 18 уже был в Парламенте и публиковался, в 24 года - выходят его первые серьезные писательские работы…
И я начинаю рыдать над учебником. Абсолютно бесконтрольно и неудержимо. И очень быстро понимаю - из-за чего. Меня оглушает откровение: мне УЖЕ 22! Где мои книги?? Почему я до сих пор ничего не писала?? Неужели я - НЕ писатель?? Где мои идеи???
Если бы в тот момент я умела слышать свои ночные мысли… В них уже тогда жили ВСЕ мои сюжеты, – огромное количество! Но я не слышала себя… И минимум на год погрузилась в такое состояние, в котором умудрилась разругаться со всеми, включая парня, мать, отца, и всех своих друзей. Я просто бушевала… и методично разрушала свою жизнь и отношения.
Мир в душе наступил внезапно, когда на новый год папа подарил мне электрическую печатную машинку! Как потом призналась мама, это она его подговорила. Спасибо, мама! Помню, как смотрела на эту «Ятрань» и мне безумно хотелось стучать по клавишам! А вдруг я разучилась? - мелькнула мысль. И я села за клавиатуру.
До сих пор помню то ощущение - как будто я маэстро, сажусь за рояль, и сейчас виртуозно сыграю что-то вечное, не меньше, чем Бетховена или даже Баха…
И я сыграла. Уже через минуту мои пальцы летали по мягким клавишам, и на страницы ложился удивительный портрет персонажа, про жизнь которого к 45 годам я напишу три гигантских тома (но это уже совсем другая история).
Сколько раз текст возвращался в мою жизнь! Когда я совершенно его не ожидала. Он сигналил мне постоянно - я - твой, ты - для меня, пиши, пиши, пиши!
Никогда мой отказ писать не приводил меня в ощущениях ни к чему хорошему: тоска, уныние, печаль, чувство потери, бессмысленности, неприкаянности… И никакие, даже самые крупные рабочие проекты не давали мне душевного равновесия…
Теперь я уже вынуждена признаться: срать мне на карьеру, товарищи. Есть только одно дело, на котором я должна, обязана строить свою жизнь - потому что оно меня не отпустит. Оно сильнее меня. Не я выбрала быть писателем. Писатель выбрал быть мной.
