Яркий и броский снаружи, внутри микровен был, видимо, совершенно обычным и запускаться никак не хотел.
- Ну, че, ты, давай, давай, не кобенься, заводись. – Уговаривал его «Татушка», в очередной, уже третий по счету раз, поворачивая ключ зажигания.
В тот момент, когда стартер стал заметно терять обороты, сигнализируя о сильном разряде аккумулятора, двигатель фыркнул пару раз, и неровно затарахтел.
От Антона Тамара слышала когда-то, что «Татушка» время от времени занимается стритартом.
- Послушай, Володь, а что тебя тянет на стенах рисовать? – Поинтересовалась она у водителя.
- На стенах? – Переспросил «Татушка», не скрывая радости по поводу чудом запустившегося мотора своей машины. - Это, просто, прикольно. Такое себе незабываемое адреналиновое приключение. Ты или забираешься на крыши или рисуешь, балансируя на каком-нибудь вшивом и скользком карнизе, забираешься туда, куда забираться не только запрещено, но и, просто, опасно.
- А зачем подвергать себя такому риску? Ради адреналина?
- Ну, и его, конечно, тоже ради. Но не только. Художнику, - рассказчик запнулся и поправился в формулировке - любому, кто полагает о себе, что он художник, важно, чтобы его работу видели. Ему необходимо признание его, как художника, подтверждение того, что его работы вызывают у зрителя эмоции, в идеале, те, которые он хотел спровоцировать. Поэтому, он жизненно нуждается в выставке своих работ. Выставку он жаждет более всего на свете, вожделеет ее больше любимой женщины. Художник готов претерпеть ради нее любые унижения перед галеристом, пойти на любые подляны в отношении своих конкурентов. Не удивлюсь, если узнаю, что кто-то кого-то убил ради этого. Участие в выставке самый большой гемморой для художника. Стритарт позволяет обойти этот гемморой сбоку, добраться до своего зрителя по самому короткому расстоянию – напрямую.
Немного прогревшись, двигатель перестал чихать и играть оборотами.
- Ну, вот и ладно. – «Татушка» нежно провел рукой по панели приборов, поощрив таким образом свой «луноход» и включил левый поворот. - Поэтому место для стритарта – продолжил он прерванный на ласку рассказ, глядя в зеркало заднего вида и выбирая момент для начала движения - должно, как минимум, быть хорошо видно как можно большему количеству людей. Хорошо, если само место вызывает у зрителя удивление, типа, как это он туда забрался, придурок? Еще лучше – восхищение. Это действует, как усилитель эмоций, возникающих у зрителя, непосредственно, от работы.
Глупо рисовать картины на стенах, которые плохо просматриваются, так же, как глупо, залезать куда-нибудь, рискуя жизнью или здоровьем ради того, чтобы намалевать какую-нибудь бессодержательную хрень. – «Татушка» втиснул свой аэрографированный «луноход» в транспортный поток.
- В таком адреналиновом режиме шедевр вряд ли нарисуешь. – Высказала свои сомнения Тамара, наблюдая за водителем через салонное зеркало заднего вида.
- На демаркационной стене на западном берегу реки Иордан Бэнкси (самый популярный английский настенный живописец), с помощью трафарета, нарисовал девочку, поднимающуюся в воздух на связке воздушных шариков. Не девочку даже. При помощи трафарета! Однотонную черную тень девочки, призрак, воспаривший в небо в стремлении преодолеть властный запрет, в стремлении к свободе. С точки зрения изобразительного искусства – примитивный силуэт уровня первобытного пещерного человека! Ничто!!! Но, принимая во внимание, место перфоманса, его очевидный подтекст, это незамысловатое изображение приобретает признаки мудрого изречения, а его простота сама собой трансформируется в гениальность.
- Убедительно. – Согласилась с приведенным «Татушкой» доводом Тамара. - Я так понимаю, мы граффити тоже с помощью трафарета наносить на стену будем?
- Именно так. – Встрял в беседу «Тоха», подтвердив ее предположение. Сначала…
- Ты заказ то закончил? – «Татушка» перебил «Тоху», не скрывая легкого раздражения по поводу того, что Антон попытался залезть на тему граффити, которую мастер татуировки считал исключительно своей.
Тамара поняла и резкий тон Владимира, и о чем речь. Последнее время Антон расписывал стены в загородном коттедже и часто и недовольно бухтел по этому поводу. «Тоха» сетовал, что работа кропотливая. Заказчики требовали тщательной прорисовки отдельных деталей, чуть ли не с лупой рассматривали каждый сантиметр росписи, а на оплату скупились.
- Разъе… - Начал, было, Антон, но осекся, вспомнив о присутствии в салоне женщины, и продолжил в более приемлемых выражениях. - Закончил, слава богу. Господи, если бы кто-то мог себе только представить, как мне надоело рисовать всех этих херувимчиков, лебедей, журавликов и прочую безвкусицу. – «Тоха» скривил лицо в попытке продемонстрировать, как ему мерзко.
Со своего сиденья во втором ряду Тамара увидела эту гримасу через блеклое отражение в лобовом стекле.
- Так не мучайся. Не рисуй. – Разумно отреагировал на эту реплику «Татушка».
- И не буду! – С вызовом выпалил Антон. – Через месяц выставка в «Полигоне». Надо наваять что-нибудь погениальнее.
- А «Полигон» это что? – Поинтересовалась Тамара.
- Это выставочный зал такой, временный, на территории бывшего завода, в цеху, который работяги называли «полигоном». Когда завод работал, в нем испытывали конечную продукцию. Его (завод) сейчас кто-то выкупил, и будут перестраивать в торгово-развлекательный центр. А в цеху в течение месяца будет устроена выставка современного провинциального искусства. – Ответил «Татушка» вместо Антона, проявив свою осведомленность. – Придумал уже, что ваять будешь? – Спросил он у «Тохи».
- Какой там! Голову сломал. Ничего путного на ум не приходит. Если «по чесноку», не знаю даже писать что-нибудь или инсталляцию какую-нибудь замастрячить. Как думаешь, Том. – Обратился художник к подруге.
- Предмет изобразительного искусства – товар, - ответила историк после короткой паузы - чтобы его продать, нужно найти потенциального покупателя, понять его желания и удовлетворить их. А чтобы его продать выгодно, надо добиться известности. Чтобы добиться известности, мало быть хорошим мастером своего дела, будь то мастером слова или мастером кисти, неважно. Хочешь стать известным, будь либо лоялен власти…. Хотя, нет, мало быть лояльным. Нужно быть льстивым. Тогда ты получишь ее материальную поддержку, в виде заказов, а, по прошествии времени, и признание, в виде разного рода внутригосударственных премий, что-то похожее на юбилейную медаль «За безупречную службу», которые выдают в армии.
Не нравится этот путь. Будь оппозиционным…. Хотя, тоже нет. Мало быть просто оппозиционным власти. Надо ее ненавидеть, ненавидеть искренне и яростно и, не скупясь, выливать эту ненависть на полотно. Это путь к мировой славе, мировому признанию, международным премиям, типа Нобелевской.
Почему одним из самых известных русских писателей за рубежом является Достоевский? Почти все герои его романов – личности мрачные, с двойным дном и с гнильцой; убийцы, как Раскольников или лицемеры и негодяи, как Смердяков. Кроме того все они страдают от неблагополучия окружающего их мира. Но они русские, а «окружающий их неблагополучный мир» это – Россия. Если чье-то знакомство с Россией происходит через чтение Достоевского и ограничивается этим, то его Россия – это неблагополучная грязная и мрачная страна населенная моральными уродами и маньяками.
Ровно по той же самой причине «заграница» раскручивала через вручение Нобелевской премии Бунина с его «Окаянными днями», Пастернака с его «Доктор Живаго», Солженицына и Бродского. Из общего ряда Российских Нобелевских лауреатов выбивается только Шолохов…. А, впрочем, почему выбивается, - возразила Тамара сама себе – Вообще не выбивается. В его «Тихом доне» моральных уродов тоже предостаточно. Он их, большей частью, поместил на белую сторону раздираемого гражданской войной Российского общества, что абсолютно устроило Советскую Власть. Но для всего остального мира все герои «Тихого Дона», и белые, и красные, и моральные уроды – Россияне. Так, что и вручение Нобелевской премии Шолохову тоже не выбивается из тренда.
Самым известным и успешным Российским художником за бугром стал Илья Кабаков. Этот милый и добродушный, с лица, человек люто ненавидит все Советское и в каждой своей работе, будь то картина или инсталляция, демонстрирует эту ненависть всеми доступными ему средствами.
Ну и, имей в виду, выставке нужен скандал. Скандал для нее – это бесплатная реклама. Поэтому тему для работы выбирай поскандальней.
Прослушав Тамарин монолог, мужчины обменялись удивленными взглядами.
- Откуда такие глубокие искусствоведческие познания? – Спросил мастер татуировок, паркуя свой луноход на свободное место. – Хотя, чего я спрашиваю? Чай кандидата исторических наук вожу, не шушеру вокзальную. – Ответил «Татушка» себе сам, заглушив двигатель.
- Ну, че, чудесненько. – Воскликнул Владимир, как только бригада сообщников выбралась из «лунохода». – Глянь, какой козыречек, загляденьеце! – «Татушка» указал рукой на крышу встроенного в первый этаж жилого дома магазина «Магнит». И рисовать удобненько, и с проезжей части хорошо будет видно, и прямо напротив окон гестаповца. Все, как по заказу.
- Откуда они приедут? – Узурпировав статус бригадира, спросил «Татушка», обращаясь к «Тохе», который, услышав прозвучавший вопрос, принялся крутить головой по сторонам.
- О ком это вы? – Поинтересовалась Тамара. – Кто, «они»?
- Полиция. – Пояснил «Тоха». – Скорей всего, справа, со стороны отделения полиции. Хотя, патруль может быть и на маршруте. Че гадать, приедут – увидим.
- А еще раньше, услышим. – С хитрой ухмылкой добавил «Татушка».
- Не понял. Поясни. – Недоуменно посмотрев на приятеля, буркнул «Тоха».
- Ко мне вчера «мусор» заходил. Я ему «нажопник» в виде дракона «по шурику запилил».
- «Нажопник»? – Переспросила Тамара, засомневавшись, что услышала правильно.
- «Нажопник». – Подтвердил «Тоха» и пояснил. – Это татуировка на пояснице или ниже.
- «Запилить по шурику» это набить на скорую руку. – Прошептал на ухо Тамаре «Тоха», а потом в полный голос спросил. - А че, им, ментам, разве можно татухи?
- Не знаю. – Пожав плечами, ответил «Татушка». – А, хотя, кто ему под рубашку заглядывать-то будет, если он, конечно, не пидорас и не мозахист и не спит со своим начальником, таким же пидорасом и, как нам теперь известно, садистом.
- Ну, ты сказал! Мент, и не пидорас. Нонсенс. – Сбалагурил «Тоха», вызвав улыбки на лицах «Татушки» и Тамары. – Ну, и че «мусор»? А то, отвлеклись.
- Ну, че «мусор». «Мусор» у меня рацию забыл и на Селигер свалил на все свои три выходных дня. Вспомнил уже в дороге, позвонил. Договорились, что я ему ее верну по приезде. Он все равно собирался ко мне, «портак» на рукаве перебить. – «Татушка» не стал дожидаться, пока Тамара переспросит, и пояснил. – «Портак» - это от слова «напортачил», типа, неумело выполненная татуха. Там ему какой-то скретчер такой бутербродище налепил, замучаешься каверапить.
Тамара попыталась сама трансформировать услышанную сленговую фразу на русский язык. «Скретчер» - это, видимо от английского scratch – царапать, то есть типа царапальшик, иными словами мастер татуировщик, а учитывая пренебрежительный оттенок, плохой татуировщик. У «каверапить» тоже, похоже, английский корень. Там cover up означает наложить поверх, покрыть. Найти смысловое содержание, скрывающееся за «бутербродищем» Тамара так и не сумела, поэтому вновь вынуждена была обратиться за подсказкой.
- Мне нужна помощь зала. «Татушка» не дай помереть дурой. «Бутербродище» это что?
- Так мы называем несколько разномастных плохо сочетающихся друг с другом татуировок, ну, таких, которые создают общее впечатление дисгармонии. – Пояснил мастер, а потом подвел итог своему рассказу. - Ну, короче, на нашу акцию у нас есть ментовская рация. Так, что мы услышим, кода они к нам ринутся. Ладно, ты придумал, куда и как сваливать будем? – Обратился Владимир к Антону.
- Ну, я думаю, вон на тот сарай. – «Тоха» указал рукой на одноэтажную хозяйственную постройку из неумело сложенного силикатного кирпича, задней стенкой примыкающую к ограде из бетонных блоков. На белой кирпичной боковине сарая зияла намалеванная впопыхах кистью красная надпись «Россия для русских». От нее вниз шли несколько, похожих на кровяные, засохших подтеков краски. Антон вдруг осекся, пристально разглядывая надпись.
- Э, «Тоха», че завис? – Поинтересовался «Татушка» причиной молчания подельника.
- Да, вон, надпись видишь? – Антон продолжал смотреть на сарай.
- Ну, че надпись? Надпись, как надпись. – Пожал плечами Владимир.
- Что-то в ней есть. – Не согласился с мнением «Татушки» «Тоха».
- Слышь, ну не сейчас же! – Просительно протянул Владимир. - Ночью репу почешешь, после акции.
- Этой вряд ли. – Теперь возразила Тамара. – Может следующей.
Женская реплика вывела «Тоху» из состояния не к месту накатившей задумчивости. Он еле заметно улыбнулся и продолжил.
- С сарая – на забор. Верхний край у бетонных блоков довольно широкий. По нему, как по гимнастическому бревну – между коттеджами на параллельную улицу. Там оставим твой «микрик». Ну, как то так.
- А на сарай как? – Поинтересовался «Татушка».
- Да, просто. Вон, видишь, пустая кабельная катушка. – Антон вновь использовал свою руку в качестве указки. - Подкатим ее к сараю перед началом акции.
- Ну, че, нормально. – Утвердил план эвакуации Владимир. – Как тебе такой паркур? Справишься? – Поинтересовался он у Тамары.
- Я? – С вызовом спросила женщина. – Говно - вопрос. – Жаргонно отрезала она, пытаясь соответствовать манере общения мужчин. - Сам-то на крышу заберешься? – Тамара взглядом указала на приличного размера живот татуировщика. – Ничего не помешает?
- Закрыли тему. – Улыбнувшись на «говно – вопрос», примирительно резюмировал Владимир. – Ладно, порешали. Надо сваливать, а то маячим тут, как три тополя на Плющихе. – Подытожил рекогносцировку «Татушка», стоя спиной к воротам частного дома с квадратной табличкой предупреждения посередине: «Осторожно, собака!», под которой кто-то фиолетовым фломастером добавил: «За жопу кусь-кусь».
…
Дорожная обстановка ночного города выгодно отличается от дневного трафика малым количеством автомобилей, и до выбранного места парковки микроавтобус «Татушки» добрался быстро и беспрепятственно.
Выключив зажигание, водитель «лунохода» потянулся к «бардачку» и выудил из него несколько комков разноцветной резины.
- На-ка, примерь. – Бросил «Татуха» Тамаре один из них. Тот на лету развернулся во что-то, похожее на цветную шапочку для плаванья. Женщина проворно и в тоже время как-то брезгливо поймала ее за краешек и с удивлением поняла, что держит в руках резиновую маску Мэрилин Монро с гипертрофированно большими и ярко красными губами.
- Это зачем? – От неожиданности спросила Тамара, прежде чем осознала очевидность ответа.
- Чтобы сохранить «инкогнито». – Скорее промычал, чем сказал «Татушка», натягивая поверх своего лица зеленую маску «Йодо», испятнанную черными оспинами и со смешно оттопыренными остроконечными ушами.
Тамара не удержалась и прыснула со смеху. Смеясь, она перевела взгляд на «Тоху», облачившегося в образ «Шрека». Зеленая добродушная физиономия популярного мультяшного персонажа развеселила ее еще больше.
Женщина смирилась с неизбежностью и, продолжая вздрагивать от приступов волнами накатывающего смеха, принялась натягивать на лицо маску Мэрилин.
Когда прорези для глаз встали на свои места, Тамара увидела прямо под носом руки «Йодо» и «Шрека», вытянутые в ее направлении со вздернутыми вверх большими пальцами.
Откровение о необходимости скрывать свое лицо мельком, не сильно, но неприятно и отрезвляюще скребануло сознание Тамары. Мозг впервые в суматошной круговерти этого, не в меру, веселого дня маякнул ей, что их затея вовсе не игра, а, как минимум, реальное правонарушение.
Подельники, однако, продолжали пребывать в приподнятом настроении.
- За работу, товарищи! – Изобразив памятник Ленину, прокартавил «Татушка» и первым вылез из «лунохода».
Продолжая дурачиться, он, неумело имитируя жестикуляцию киношных спецназовцев, показал пальцем на приблизившегося к нему «Тоху» и сделал еще несколько движений, понятных, видимо, одному ему.
- Не понял. – Округлив от удивления глаза, протянул Тамарин бой-френд после короткой паузы, в течение которой безуспешно пытался расшифровать пантомиму приятеля.
- Ну, че, не понял! Не понял. – Передразнил подельника «Татушка». – Чеши за катушкой, как договорились. Я пока трафареты и краску на козырек закину. Ну, а ты снимай, папарацци. – Скомандовал главарь банды Тамаре.
- Там так ссаньем воняет, у сарая, задохнуться можно. – Посетовал «Тоха» Тамаре, возвратившись после того, как подкатил катушку к условленному месту, подперев ее для устойчивости обломком кирпича, и полез на козырек магазина, на помощь товарищу.
…
Не смотря на тщательную подготовку к акции, работа заняла никак не меньше двух часов. В результате на стене дома осталось изображение, в котором легко угадывался полицейский в звании подполковника. На его груди художники поместили табличку. Надпись на ней гласила: «Я мерзавец и садист». Весь процесс, от наклейки трафарета до его снятия, Тамара задокументировала на телефон.
- Гестаповец, похоже, не заметил еще. – Бросил «Татушка», когда они с Антоном спрыгнули с магазинного козырька, оставив на нем за ненадобностью использованные трафареты и емкость из-под краски. – Ну и ладно. Поутру сюрприз будет.
- Да, нет, походу, все-таки заметил. – Возразил Антон, первый из подельников, уловив ухом, пока еле слышные звуки сирены приближающегося полицейского автомобиля. – А че твоя рация молчит, как рыба об лед? – Попытался «Тоха» неловким каламбуром скрыть нарастающую по мере приближения наряда тревогу.
«Татушка» суетливо выхватил из-за пазухи рацию и нервно пощелкал какой-то клавишей. - Аккумулятор сел.
- Какая, к едрени матери, разница. – Не удержавшись, бросила Тамара. – Валить надо.
- Валим. – Согласился «Татушка» и первым бросился к катушке.
Сомнения Тамары по поводу его физической формы нашли свое подтверждение. С горем пополам, вскарабкавшись на катушку, на крышу сарая он с первого раза забраться не смог. Антону, собиравшемуся пропустить вперед себя Тамару, пришлось на ходу менять решение и идти на помощь подельнику. Подпихнув «Татушку» за зад на крышу строения, он пропустил-таки вперед Тамару и помог ей забраться туда же.
Сам Антон оказался на крыше сарая, когда воющий сиреной и мигающий проблесковыми маячками полицейский уазик уже появился в зоне видимости. «Тоха», ногой спихнул катушку с кирпича, который ранее подложил под нее в качестве стопора, и она покатилась под небольшой уклон, постепенно набирая скорость, навстречу патрульному автомобилю.
Подельнички ровной шеренгой без оглядки побежали по верхней кромке бетонного забора. Однако визг торможения и последовавший за этим звук какого-то столкновения заставили Тамару мельком обернуться. Она успела заметить, как полицейский уазик резко вильнул, уходя от столкновения с набравшей приличную скорость катушкой. Тяжелая деревянная бобина торкнулась левым бортом в бордюрный камень, подскочила и, изменив направление движения, покатилась по проезжей части под уклон дальше.
Сквозь тонкую подошву кед Тамара почувствовала ребро бетонной кромки, и, во избежание падения, посмотрела под ноги. Впереди нее «Татушка» карабкался через сук раскидистой яблони, шлагбаумом перегородившей путь запланированного отхода. Боковое зрение женщины поймало силуэт, молча несущегося в полный галоп в направлении беглецов, рослого добермана.
- Собака. – Предупредила сообщников женщина. Те на ходу закрутили головами, не сразу заметив почти полностью черного добермана в темноте ночного сада.
Конем прискакав к ограде, сторожевой пес с разбега прыгнул на забор, попытавшись схватить за ногу Антона. «Тоха» успел конвульсивно убрать конечность с траектории движения собаки, но от такого резкого маневра потерял равновесие. Толстый яблоневый сук, за который Антон успел схватиться рукой, спас его от падения. Доберман в полете звонко клацнул зубами и, опустившись на землю, два раза угрожающе гавкнул. Длинномордая псина с торчащими остроконечными ушами, похожими на бесовские рожки, сменила цель и, опираясь передними лапами о бетон забора, попыталась схватить Тамару. Прыжок с места оказался не таким впечатляющим, как с разбега, и до верхней кромки забора собака дотянуться не смогла. Досадно полаяв, и переведя дух, доберман бросился на «Тутушку», и, опять, неудачно. Тем не менее, пес продолжал угрожающе рычать, громко лаять и метаться то на одного беглеца, то на другого.
Не успокоился он и, когда правонарушители, добравшись до места назначения, один за другим спрыгнули с забора, облегченно переводя дух.
«Луноход» и в этот раз не спешил заводиться. На четвертой попытке он таки чихнул, но мотор так и не заработал. На пятую попытку не хватило заряда аккумулятора.
- Упс. – Сказала Тамара, уже понимая, что тот тревожный колокольчик в ее сознании давеча звякнул не напрасно. Сирена рыскающего по округе полицейского патруля слышалась все более и более отчетливо.
- Блин! Блин! Блин! – В полнейшем отчаянии выпалил «Татушка», на каждом слове досадливо хлопая обеими руками по пластику приборной панели, но вдруг встрепенулся, отыскав в мозгу спасительную соломинку. - Толкайте. – Решительно скомандовал он. – Че сидим? Толкайте…е…е! – Панически заорал незадачливый водитель.
Антон бросил в сторону Тамары извиняющийся взгляд, обреченно пожал плечами и поднялся исполнять распоряжение.
Столкнуть с места легкий автомобиль, не потребовало слишком много сил. На выжатом сцеплении, он покатился под уклон, набирая скорость, а метров через десять, дернулся и завелся.
Преисполненные ликования от уже нечаянной удачи, Тамара и ее бой-френд заскочили в салон «лунохода». «Татушка» выехал на главную улицу и метров через сто свернул, сначала, на второстепенную, а потом, через арку - во двор. Съежившись от страха в комочки и втянув головы в плечи, сообщники с опаской прислушивались к вою полицейской сирены. Напряжение начало спадать только, когда тревожный прерывистый звук, перевалив через пик своей громкости, пошел на убыль.
Отважиться тронуться «Татушка» посмел уже, когда воцарилась полная тишина. Он вывел «луноход» на главную дорогу и пустил его в направлении, противоположном движению полицейского патруля.
- Пронесло? – С нотками сомнения в голосе, неуверенно спросила Тамара, когда ей показалось, что они уже достаточно далеко отъехали от места совершения правонарушения.
- Кажется, пронесло. – Согласился «Татушка». Он стянул с себя и бросил в бардачок маску, включил встроенный в приборную панель сиди плеер и произвел с ним какие-то манипуляции. В результате, салонные динамики разразились ритмичным барабанным вступлением композиции «Нас не догонят».
Тамара и Антон последовали его примеру и тоже сняли маски.
«Мы убежим, нас не догонят. Дальше от них, дальше от дома. Ночь-проводник спрячь наши тени…» - пела звонкоголосая солистка группы «ТАТУ».
- Небо уронит ночь на ладони. Нас не догонят. Нас не догонят. – Движением головы и плечей пританцовывая за рулем в такт ритмичной мелодии, принялся подпевать группе водитель, заражая сообщников своей веселостью.
Подхватил мелодию и «Тоха».
- Небо уронит ночь на ладони. Нас не догонят. Нас не догонят. Нас не догонят!!! – Уже хором подпевали мужчины.
Эпидемия веселости перекинулась и на Тамару, и следующий куплет группе «ТАТУ» подпевала вся банда. – Мы убежим, все будет просто. Ночь упадет, небо уронит. И пустота на перекрестках, и пустота нас не догонит…
После вступления каждого нового хориста «Татушка» добавлял громкости своей партии подпевки, пытаясь солировать. Тамара и Антон, может быть, и сами того не желая, стали соревноваться с ним в громкости. Каждой следующей строчке песни компаньоны подпевали громче предыдущей, а уж припев орали во весь голос, с криком выгоняя из себя свой страх и накопившееся напряжение. Не ограниченные водительскими обязанностями, женщина и ее бой-френд в нахлынувшей на них эйфории, сидя на своих местах, активно приплясывали в такт музыке и во всю жестикулировали, широко размахивая руками.
До «берлоги» Антона подельники доехали, внешне успокоившись, не быстро (из-за вынужденного крюка), но без проблем. Тем не менее, Антон и Тамара оказались в объятьях друг друга уже в подъезде на первой же межэтажной площадке, а снятые предметы одежды полетели на пол прихожей, как только за ними захлопнулась входная дверь, даже раньше, чем они удосужились скинуть обувь.
Когда раскаленные до предела любовники добрались-таки до заранее разложенного и застеленного дивана-книжки, единственным предметом одежды, если можно так выразиться, оставалась только пищевая пленка, обмотанная «Татушкой» поверх новой «Тохиной» татуировки.
…
- Как обидно. - Произнесла Тамара. Она склонилась с дивана, потянувшись за валяющейся неподалеку на полу футболкой. «Книжка» неожиданно накренилась и не перевернулась только потому, что Антон успел, обхватив любовницу за талию, вернуть ее на прежнее место. Диван грохотнул, возвращаясь в исходное положение.
- Упс. – Тамара, как нашкодивший ребенок, втянула голову в плечи. – Косячок. – Сказала она, комично разведя в стороны ладошки, и сдержано засмеялась собственной неловкости, надевая футболку через голову.
- А что тебе обидно то? – Не понял ее давешней реплики Антон.
- Вчера была такая чудесная погода, а сегодня… глянь, все серенько и невесело.
«Тоха» посмотрел в окно, где небо было затянуто сплошной мутью, непрозрачной настолько, что невозможно было даже определить место расположения солнца, которого не могло там не быть в эти утренние часы.
- Вчера была среда, сегодня – понедельник, а я опять стою без дела и без денег. – Вместо ответа промычал Антон. – Россия. – Добавил он многозначительно, потянувшись за штанами, которые, как оказалось, одевать вовсе и не собирался. – Чай не в Египте живем. Привычное дело. - Из кармана джинсов он извлек бело голубой тюбик презентованного «Татушкой» «Бепантена». – Не откажи в любезности. Смажь кремиком моего Христосика.
Тамара взяла у легшего на спину Антона тюбик, выдавила на ладошку полоску крема и принялась легонько наносить его поверх «Тохиной» татуировки, заметно утратившей вчерашнюю болезненную покраснелость.
- Россия. – Задумчиво глядя в потолок, повторил «Тоха». – Россия для русских. – Продолжил он вслух логическую цепочку умозаключений. – А мочой воняет так, что задохнуться можно… Ты поняла? – Он посмотрел на Тамару и пропел. – Вчера была среда, сегодня понедельник. И на челе моем – сомнения ни тени. Зато – уверенность в конце.
- Что я должна понять? – Вопросом на вопрос отреагировала женщина, не отрываясь от своего занятия.
- Ты не поняла. – Разочаровано и даже с укоризною в голосе, протянул «Тоха».
- Да, что я должна понять то? – Возмутилась Тамара. – Россия. Россия для русских. Воняет мочой. И? ... – Продолжила она и, закрыв тюбик, несильно бросила его в Антона, неожиданно ни для себя, ни, тем более для «Тохи», попав кремом по причинному месту любовника. Тот ойкнул, подскочил в сидячее положение и округлил глаза, то ли от удивления, то ли от боли, то ли от того и другого сразу.
- Sory. – Извинилась Тамара.
Антон, нахмурившись, было, посмотрел на любовницу, с намерением что-то сказать, как-то выразить свое возмущение. Однако, увидев ее невинную гримасу, он принял за данность, что произошедшее, действительно, было случайностью. Волна негодования схлынула вместе с нечаянно причиненной болью. – Это сюжет! Сюжет для инсталляции! Классный сюжет! Можешь мне поверить! Это бомба! Озабоченные патриоты взорвутся от ярости. Это скандал! Именно такой скандал, о котором ты и говорила вчера в «луноходе», помнишь? – Стреляя в Тамару этими короткими фразами, Антон, сощурив глаза, уже представлял и конечный вариант своей будущей инсталляции, и скандал, и, конечно, себя в лучах вожделенной славы. Он продолжал, глядя на Тамару, строчить фразами, все более и более возбуждаясь, потом, с сияющими глазами, то ли человека сумасшедшего, то ли озаренного свыше, резюмировал. – Это будет гвоздь, хедлайнер выставки, а я гений. – Ринувшись на женщину, Антон впился в ее губы страстным затяжным поцелуем, а потом, так же внезапно отринув, как и накинулся, прокричал. – Ты муза! Ты моя муза! Я тебя люблю!
Невероятное возбуждение Антона, причина которого так осталась для Тамары загадкой, тем не менее, отчасти передалось и ей.
- Ого! Как у тебя самооценка то поднялась! – Игриво воскликнула женщина, бросив взгляд на недавно ушибленный тюбиком орган. – Грех не воспользоваться.
- Я весь в твоем распоряжении, муза моя! – Воодушевленно ответил «Тоха», покрывая вереницей поцелуев бедро подружки, начав от коленки.
…
- Интернациональная 12 – Сказала Тамара, усаживаясь на задний диван заказанного через интернет такси – серого «Рено Логан».
Водитель, им оказался средних лет кавказец (женщина предположила, что грузин), проводив взглядом идущую по тротуару темнокожую пару, начал движение.
- А ты знаешь, красавица, откуда взялись негры и баскетбол? – Спросил кавказец, но, лишь для того, чтобы сам себе ответить.
- Высоко-высоко в горах на дереве висела корзина. Один гордый джигит решил забросить в неё мяч сверху. Разбежался, подпрыгнул высоко-высоко, прямо к солнцу, и обгорел. Так появились негры и... баскетбол.
На шутку женщина никак не отреагировала. Она не показалась Тамаре смешной и не понравилась, как, собственно говоря, и некорректное обращение «красавица».
На некоторое время замолчал и кавказец, сосредоточившись на своих водительских обязанностях, потом предпринял еще одну попытку пошутить.
- Русский приезжает на Кавказ, садится в такси, едет. Видит красный свет у перекрестка. Таксист пролетает на «красный». – Принялся повествовать водитель, заняв очередь на закрытый запрещающим сигналом светофора перекресток.
- Русский – таксисту: «Не боишься, что оштрафуют?». Таксист – русскому: «Зато, как джигит пролетел!».
«Рено», перебравшись через перекресток, начал перестраиваться в крайнюю правую полосу.
- Едут дальше. Русский смотрит, снова перекресток и опять красный свет, и опять таксист не остановился. Русский опять: «Ты что делаешь, мы же разбиться могли!».
Слушая кавказца, Тамара смотрела в окно. «Рено» свернул на второстепенную улицу, по обе стороны которой вереницами шли исключительно индивидуальные дома в диапазоне от ветхих деревянных изб до дорогих коттеджей.
- Зато, как джигит пролетел! – Водитель, сняв с руля одну руку, поднял вверх указательный палец. – Едут дальше. Опять перекресток. Светофор горит зеленым. Водитель по тормозам. Русский спрашивает: «Зачем остановился?». Водитель показывает направо и говорит: «Сейчас оттуда джигит полетит».
«Рено» остановился у арочного металлического ангара, не оборудованного адресным указателем.
- Э, джигит, ты куда меня завез? – Тамара закрутила головой, рассматривая окрестности.
- Э, как куда!? Улица Интернациональная 12. Ты сказал, я привез. – Возмутился водитель.
- Ты уверен? – Реплика кавказца не развеяла ее сомнений.
- Э, зачем обижаешь? Я могу ошибаться. Прогноз погоды – может. Сталин бывал не прав… иногда. Путин может ошибиться, правда, мы об этом не узнаем. Навигатор – никогда.
Пока кавказец рекламировал преимущества навигатора, Тамара сканировала взглядом окружающее пространство.
- Ну, то, что Интернациональная, вижу… - Протянула историк, то ли, пошутив так, увидев двух идущих по улице женщин, по-восточному плотно укутанных в невеселого цвета длиннополые балахоны и плотно намотанных на головы платках, то ли, заметив броский адресный указатель на фасаде соседнего коттеджа красного кирпича с ярко синей крышей, который гласил «ул. Интернациональная, дом 10».
Тамара перевела взгляд на обшитую полусгнившими зелеными досками покосившуюся лачугу, расположенную с другой стороны от ангара. Из-под пересекающего фасад белого транспаранта с надписью «продается» и номером телефона продавца выглядывали концы цифр, написанных белой краской прямо на стене дома, распознанные женщиной, как 14.
Тамара вновь посмотрела на расположенный между этими строениями ангар и полезла в карман джинсовой куртки за деньгами.
…
- Приехала?! – Радостно воскликнул «Тоха», оглянувшись на скрип дверей ангара, в котором, как оказалось, был не один. – Проходи на диван, я сейчас. – Бросил он вошедшей подруге и отвернулся, продолжив прерванное появлением Тамары общение с мужчиной в синей рабочей спецовке.
Женщина осмотрела помещение, состоящее из двух функциональных зон, рабочей и релаксационной. Массивный угловой диван из коричневой кожи, о котором упомянул Антон, был предметом интерьера зоны отдыха. Кроме него на полу из, на удивление, не замызганных еще ламинированных досок стоял изящный столик на коротких и кривых резных ножках. Украшением интерьера этого обитаемого пятачка служил натюрморт из двух высоких бокалов, нераспечатанной еще бутылки красного вина и россыпи аппетитных южных фруктов: краснобоких персиков, прозрачно солнечных абрикосов и трех гроздей винограда разноцветных сортов.
Тамара улыбнулась, правильно отгадав, что «Тоха» подбирал фрукты, не столько ориентируясь на их вкус, сколько по цвету.
За пределами этого квадратного релаксационного пятачка, занимавшего не больше четверти всей площади ангара, пол был бетонный и пустой, за исключением двух деревянных брусков и… остановки общественного транспорта, около которой и происходило общение «Тохи» с человеком в спецовке. Тот что-то рассказывал Антону, указывая рукой куда-то внутрь железобетонной коробки остановки. «Тоха» понимающе кивал.
Тамара прошла к мягкому уголку. Невероятно удобный диван обволакивающе погрузил в себя женщину, не издав ни малейшего звука.
Остановка общественного транспорта несуразностью своего присутствия в закрытом пространстве ангара притягивала к себе внимание. На повернутую в сторону дивана стену бетонной конструкции остановки Антон скопировал лозунг «Россия для русских», замеченный на сарае во время акции, проведенной в сообщничестве с «Татушкой» и ею. В этой копии он сохранил все особенности надписи: и цвет, и небрежность шрифта, и красковые подтеки.
- Короче, я все понял. Питание от обычной сети. Регулятор температуры под плитой. Спасибо за работу. Мы в расчете? – Говорил «Тоха» человеку в спецовке, провожая его к выходу из ангара и по пути приблизившись к дивану настолько, что Тамаре их разговор стал слышен.
- Не совсем. – Возразил «Тохин» собеседник. – Работа, как ты понимаешь, не стандартная. Пришлось докупать трубки, наращивать радиатор и, так по мелочи. Пятеру надо доплатить. А что, это проблема? – Говоривший проявил беспокойство.
- No problem. – Развеял причины собеседника для тревоги Антон, достав из кармана деньги и отсчитав обозначенную сумму.
- Кто это? – Спросила Тамара, когда «Тоха» шел в ее направлении, распрощавшись с посетителем.
- Холодильников начальник, морозилок командир. – С улыбкой скаламбурил ее бой-френд, плюхаясь сходу на диван рядом с подругой.
- Интересно, и зачем тебе понадобился мастер холодильного оборудования? Тем более, здесь. Тут, ведь, даже холодильника нет. – Продолжила наводить справки Тамара после приветственного поцелуя.
- И, тем не менее, он здесь есть. – С хитро довольным прищуром отреагировал «Тоха». – Ладно, глаза не округляй. Сейчас все расскажу… и покажу. – Обнадежил бой-френд, потянувшись к бутылке. – Давай-ка пока по бокальчику красненького дерябнем. Не просто так, а за тебя, муза моя. Фрукты мытые. Сам мыл. – Задорно, пионерской речевкой, протараторил Антон.
Фраза «сам мыл» скорее обеспокоила Тамару, чем наоборот – Где мыл? – Спросила она, демонстративно покрутив головой по сторонам, обращая «Тохино» внимание на то, что ничего даже отдаленно напоминающего мойку, раковину или кран в ангаре нет.
- А вот! – Антон, прикрепив на физиономию гримасу напрасно обиженного, вынул из-под стола почти пустую полутора-литровую бутылку минеральной воды, и убрал ее только, когда Тамара сказала: «Убедил».
- Ты первая увидишь мой шедевр! – Заявил «Тоха», разливая рубиновое вино по дешевым бокалам, категории «все по пятьдесят». – Это «круть»! - Он обернулся и влюбленными глазами посмотрел на остановку. – Антон взял в руки бокалы и один протянул Тамаре.
Женщина, принимая во внимание возбуждение приятеля, взяла вино, надеясь, что после, прояснится, если не все, то хоть что-то.
- За тебя, моя умница! – Воскликнул «Тоха», звякнув краешком своего бокала о бокал любовницы, ничуть не побеспокоившись об осторожности и не разбив их лишь чудом.
Не разбирая вкуса, проглотив содержимое фужера, Антон подскочил, как ужаленный и схватил Тамару за руку. – Пойдем. – Потянул он приятельницу.
Тамара повиновалась, не успев даже пригубить вина, на ходу решая, вернуть бокал на столик или взять с собой. Пребывая в состоянии творческого возбуждения, «Тоха» тянул настойчиво, и первый вариант отпал сам собой. С бокалом в руке, влекомая бой-френдом, Тамара, наподобие буксируемого автомобиля, засеменила к бетонной конструкции остановки.
- Ну, ты поняла, да? – Обернувшись, спросил Антон на полпути.
- Единственное, что я поняла, это то, что ты зачем-то скопировал на остановку глупый лозунг с сарая. Ты меня переоцениваешь, если думаешь, что я поняла, зачем!
- Ну, как же! – Удивился ее непониманию «Тоха». – Ты же помнишь. Сарай - «Россия для русских» и все зассано! Не пустырь! Не лес! Под окнами! Вокруг – мусор, куча окурков, пустые бутылки из-под водки, смятые пивные банки и… «Россия для русских»! Ну? Не понятно? – Явно забеспокоился Антон.
Тамара задумалась.
- Хорошо. – Согласилась Тамара, приняв на себя роль приглашенного критика. – А почему остановка?
- Ну, ты понимаешь, – скороговоркой затараторил Антон – там, где сарай – людное место. Там, ведь, и правда, остановка. Маршрутки останавливаются, городской автобус, оттого и зассаность и замусореность обращают на себя внимание, видятся какой–то дикостью, вопиющей нецивилизованностью. А в инсталляции как передать публичность места. Вот, остановка на ум и пришла. По-моему – в точку.
- Может быть, может быть. – Вновь была вынуждена согласиться Тамара.
Собеседники подошли к объекту их дискуссии.
С близкого расстояния было видно, что остановка далеко не новая. Паутина трещин расползлась по бетону во всех направлениях, проступающая местами на поверхность металлическая арматура была обильно проедена ржавчиной. По кромке бетонного пола шла вереница сколов, выбитых ногами пользователей остановки за, вероятно, долгий период ее эксплуатации.
Ниже лозунга «Россия для русских» были и другие надписи, меньшие по размеру, сделанные разноцветными фломастерами и маркерами.
«Именно так я себе все и представлял, но не думал, что настолько» - Было написано черным цветом печатными сантиметровыми буквами.
Эта депрессивная реплика возбудила в ком-то желание поделиться с миром собственным пониманием причины всех русских бед. «Русские, хватит пить!» - Написал этот «кто-то» немного более крупными буквами ярким зеленым маркером. Но, видимо, не все разделяли его мнение, и следующий дискуссант выразил свое несогласие, не пожалев на это коричневого фломастера, который, судя по всему, к концу надписи пришел в совершенную негодность: «Русские не пьют!». У него отыскался не лишенный чувства юмора оппонент, приписавший к фразе одно-единственное слово: «Воду». Другой участник обмена мнениями, оппонируя зеленой надписи, красным фломастером решил обозначить причину русского пьянства: «Ваша трезвая жизнь говно и отстой». То, что это – не единственный повод обратиться к алкоголю, подчеркивала следующая фраза: «Погода гавно, еще и голова болит»…
Дальше дискуссия сворачивала на другие темы и заканчивалась фразой, показавшейся Тамаре странной и отдающей авангардизмом: «Бля, Серег, Это ваще не та планета!».
Противоположный угол остановки на уровне человеческого взгляда покрывала россыпь отпечатанных в типографии или на машинке, или просто написанных от руки объявлений.
На обветшалую скамейку внутри бетонной коробки Антон усадил макет махонькой старушки в мрачной, старенькой и потертой одежонке.
- Я так и не поняла, а мастер холодильников тебе зачем? – Тамара шагнула внутрь остановки и, наклонившись, стала рассматривать лицо макета пожилой женщины.
- А зассаность как передать? – Вопросом на вопрос отреагировал «Тоха». – Я долго репу чесал, а потом придумал! – Антон присел на корточки возле картонной коробки, в которой, как заметила Тамара, лежали несколько смятых пивных банок, грязная пустая бутылка из-под водки, целлофановый пакетик с отвратительного вида окурками и старые откуда-то снятые объявления, которые «Тоха» и принялся просматривать.
- Сам делал? – Перебила его Тамара, зачем-то щупая ткань пальто старушки.
- Да, не. В мастерской восковых фигур заказал при городском музее. А одежду на помойке нашел. – Женщина одернула руку, посмотрела на нее, полезла в карман и вытащила из него маленькую упаковку влажных антибактериальных салфеток. – Извини, я перебила тебя. Так что там насчет холодильника? – Сказала Тамара, тщательно протирая руки салфеткой.
- Пойдем за остановку, покажу. – Антон приглашающе махнул женщине рукой. – Здесь мастер установил оборудование от морозильной камеры. Чувствуешь, какая жара? Это фреон охлаждается, отдавая тепло. Бетон внизу остановки до завтра должен промерзнуть до минусовых температур. За пару дней я наваяю подтеки замерзшей мочи прямо под надпись.
- Это как наваяешь? – Тамара удивленно посмотрела на своего бой-френда, надеясь, что «Тоха» сейчас развеет ее предположение на счет технологии ваяния подтеков мочи.
- Ну, да. А как еще? – Антон пожал плечами.
- У тебя здесь нигде не стоит открытая банка с нитрокраской? – Вдруг спросила Тамара.
Очередь удивляться пришла Антону. Он поводил носом, принюхиваясь. – А что, пахнет? Я не чувствую.
- Я сейчас тоже не чувствую. – Тамара пристально посмотрела в глаза творца. – Но, судя по тому бреду, который ты несешь, недавно запах был.
Антон в голос засмеялся, поняв, что Тамара прикалывается над ним.
- По-моему, гениально. Казачье и прочие патриотики, типа депутатов Думы, взорвутся от бешенства. Скандал обеспечен. Как думаешь, потянет на «Нобелевку» по искусству? – Спросил Антон Тамару, которая принялась теперь разглядывать объявления.
- По-моему, ты – сумасшедший. И я не знаю, радоваться мне этому или, наоборот, пугаться. Наверное, правда, что каждый гений – сумасшедший, в какой-то степени. Проблема в том, что не каждый сумасшедший – гений. – Тамара пробежала глазами отпечатанные в типографии красным по белому броские объявления о скупке волос, рогов и самоваров. – Я, видимо, плохой критик. Я не могу оценить, что есть твоя инсталляция – проявление гениальности или смесь сумасшествия с бездарностью.
Тамара переместила взгляд на следующее распечатанное, судя по всему, на принтере объявление. «Мастер на час» было внесено в его заглавие. Под ним поверх короткого текста, детализирующего спектр предлагаемых автором объявления услуг, какой-то умник накарябал шариковой ручкой: «вам присунет пару раз». Приписка заставила женщину улыбнуться. Низ объявления, был разрезан на отрывные полоски с номером телефона мастера. Судя по тому, что ни одна из полосок оторвана не была, своего клиента мастер на час не нашел, даже с учетом расширенного шариковой ручкой перечня предоставляемых услуг.
Объявление о продаже козьего молока, творога и сыра пользовалось значительно большей популярностью. На нем несорванной оставалась только одна отрывная полоска посередине. Она бросилась Тамаре в глаза потому, что была похожа на единственный зуб в совершенно беззубом рту.
- Гитлер причислял авангардистов, вроде Пикассо к представителям дегенеративного искусства, Хрущев назвал авангард педерастией в искусстве, мусором, который нарисовал осел своим хвостом и который надо чистить, в смысле, запретить. – Тамаре надоело рассматривать объявления, и она развернулась к приятелю лицом.- А самое поганое для меня то, - женщина посмотрела Антону прямо в глаза - что я тоже, как не стараюсь, не могу найти в подавляющем большинстве авангардистских работ признаков того таланта, который приписывается его авторам. Мне, как и Хрущеву кажется, что они написаны хвостом осла. Я ловлю себя на мысли, что легко, пожалуй, прошла бы мимо «Крика» Мунка, и мимо «Цирка» Шагала, и мимо «Суприматизма» Малевича и уж, совершенно точно, мимо его «Черного квадрата». А я, ведь, пыталась, искренне пыталась, постичь суть приписываемой этим и другим полотнам гениальности, особенно, когда познакомилась с тобой, но, увы, так и не смогла. Так, что я, милый, плохой критик, не взыщи.
- «Черный квадрат» становится более понятным, если посмотреть, как Малевич шел к нему. Помимо «Черного квадрата» были черный треугольник и круг, белый и красный квадраты, несколько разноцветных крестов и так далее. Сам «Квадрат» и не квадрат вовсе. Там и грани не одинаковы и белые поля с разных сторон немного разнятся. И эта, примитивная, на первый взгляд, вещь, уже рождает некоторое количество вопросов. Почему грани разные? Почему поля не одинаковые? Почему квадрат черный, а поля белые? А раз возникают вопросы, значит в этом примитивном «Черном квадрате» есть смысл. Эта картина содержит в себе мысль, что смысл, сокровенное содержание присутствует во всем. И уж, коль скоро, смысл примитивного «Черного квадрата» нам не постижим, все остальное, окружающее нас, не постижимо еще больше.
Кстати, на выставке футуристов, где «Черный квадрат» впервые был представлен публике, он висел в том месте, где в русских избах традиционно висела икона.
На самом деле, я не уверен, что Малевич вкладывал в свой «Черный квадрат» именно этот смысл, но он там, совершенно точно, присутствует.
- Я, вот, тоже склоняюсь к тому, что ты все придумываешь. – Охотно поддержала Тамара проскочившие в последних фразах «Тохи» нотки сомнения. - Тем более, я читала, что на полотне удалось обнаружить надпись «Битва негров в темной пещере». Согласись, что эта легкомысленная надпись никак не сочетается ни с тем серьезным философским смыслом, который вкладываешь в нее ты, ни с десятками других таких же, серьезных и философских смыслов, которые приписываются ей другими.
- Так бывает. – Согласился Антон. - Макаревич, в свое время, писал песню про кукольный театр, а вышел политический памфлет.
- Давай закончим про этих Малевичей и Макаревичей. Переубедить меня и заставить полюбить весь этот примитивизм, авангардизм и прочие «измы» тебе все равно не удастся.
Просто прими, как данность, что критик из меня – никакой, и не проси меня давать тебе оценку, особенно, если не хочешь расстраиваться. Понять я, видимо, не умею, а врать – не люблю. Объявления уже были на остановке, или ты их потом приклеил? – Тамара сочла за благо перевести разговор на другую тему.
- Не, я ее голую купил.
- Купил? – Искренне удивилась женщина.
- Ну, да, купил, в городском автотранспортном предприятии.
- Тебе так хорошо заплатили за павлинов? – Спросила Тамара, имея в виду его заказ на роспись коттеджа.
- Да, где там! – Вспыхнул негодованием «Тоха». – Еще не копейки с них не вытряс. То это им не так, то другое – не то. Я, вообще, стал подозревать, что они специально придираются, чтобы совсем мне не платить. Кинуть решили, походу. Суки, поганые.
- А это? – Тамара изобразила над головой круг указательным пальцем.
- Ангар? – Переспросив, Антон проверил, что правильно понял жест подруги.
Она кивнула.
- Ангар арендовал на месяц. Если точнее, субарендовал. Знакомый снял его под авторемонтную мастерскую, а ему задержали поставку подъемников. Вот он мне ангар на месяц и уступил со скидкой.
- А деньги, откуда, если тебе не заплатили за работу? – удивилась Тамара, помня о его перманентном затруднительном материальном положении.
- Деньги? – Замявшись, опять переспросил Антон. – Деньги…. Это гонорар за другую работу.
- Хороший гонорарец. Чучело и остановку купил, ангар снял. – Перечислила женщина известные ей затраты художника. – Доски еще какие-то. Они-то тебе зачем?
- Это для другой инсталляции, тоже гениальной. – Глаза Антона снова вспыхнули блеском, уже хорошо знакомым Тамаре и казавшимся ей, мягко говоря, не совсем здоровым. - Но об этом, пока, рано.
- Хороший гонорарец. – Повторила Тамара. – Ты случайно не киллером подрабатываешь?
- Ну, типа того. – Почему-то не стал разубеждать приятельницу «Тоха».
- Ну, так что за работа-то? – Тамара настаивала, но не только из любопытства. Антон любил рассказывать о своих творческих успехах, и женщина хотела сделать ему приятное, дав дополнительный повод похвастаться.
- Долго объяснять. Не важно.… Пойдем лучше винца выпьем, пока моя будущая «шедевра» мерзнет. – Проявил странную скрытность Антон, которой Тамара за ним раньше не замечала.
- Ну что, много просмотров у вашей… нашей – поправила себя Тамара – акции? – Спросила она, погружаясь в приятную мягкость дивана.
- Да не то слово! – Восторженно воскликнул Антон, наполняя бокалы вином. – Наше видео – первое по популярности! И вообще резонанс ошеломительный! Главная новость недели в регионе! На радио говорят, в соц. сетях обсуждают, на телевидении часть ролика показали. В газетах – на первых полосах. На вот, посмотри. – Антон вытащил с полки под столешницей несколько газетных номеров и бросил их на стол рядом с фруктами. – Блеск! – Искренне удовлетворенный результатом, Антон схватит со стола персик и впился зубами в его сочную мякоть, выдавив несколько капель янтарного сока, которые покатились по руке. Зубами вырвав из персика чуть не половину его шара, «Тоха» слизнул капельки сока с руки и, устыдившись инстинктивного по-детски неблагоразумного порыва, посмотрел на Тамару.
- Я вот, только, не понимаю, чему ты радуешься, ведь наши лица были в масках? Какая тебе и «Татушке» от всей этой популярности выгода? - Снисходительно улыбнувшись, женщина достала влажную салфетку и протянула ее приятелю.
Отправив в рот виноградину, Тамара взяла одну из газет. С заглавного фото, помещенного на титульную страницу издания, «Тоха» и «Татушка» с карниза магазина, подняв вверх руки, приветствовали читателей главной областной еженедельной газеты на фоне своего граффити. Женщина пробежала глазами анонс: «Симбиоз граффити и гражданской позиции – новаторство в современном искусстве. «За» и «против», мнения жителей, анализ обсуждения проблемы в соц. сетях. Официальный комментарий пресслужбы прокуратуры области. Читайте на 3 и 4 страницах». Тамара развернула еженедельное издание в анонсированном месте.
Автор аналитического материала не скупился на эпитеты. Женщина натыкалась на них, бегло посматривая содержание статьи: «Новые неуловимые», «смелая акция», «выступление против произвола полиции».
Антон не мешал приятельнице. С довольной физиономией, он откинулся на спинку дивана, шумно доедая персик и время от времени стирая салфеткой с губ и рук обильно сочащийся из фрукта сок.
Пресслужба прокуратуры области информировала население, что в отношении Начальника районного отделения полиции проводится проверка, и что, пока, данные о, якобы, имевших место в отделении пытках и выбивании из подозреваемых показаний своего подтверждения не находят.
Автор статьи, очевидно, не верил в объективность проводимой проверки и, как мог, старался высмеять полицейское и прокурорское начальство, но делал это профессионально аккуратно, так, чтобы не подставиться под уголовное преследование за клевету, не собственными словами, а безликими цитатами из соц. сетей.
Тамара зачитала некоторые из них, особенно едкие, вслух.
- Это цветочки! – Воскликнул Антон. – Ты посмотри, что в комментариях к нашему видеоролику народишко накидал. «Тоха» достал свой мобильник и, отыскав в интернете нужный ресурс, передал телефон подруге.
«Это пи...ц, ребята! Что происходит!!! Почему они такие ох…вшие, мусорята эти?», - «безбашенные мусора». – Строку за строкой читала Тамара мнения интернет пользователей, перемещая текст указательным пальцем. - «Тут даже не в безбашенных дело, а то что у нас обращаться в полицию нужно либо с деньгами, либо быть готовым, что тебя загребут...», «Отмажут прокуроры пидоров, вот увидите, отмажут!», «Надо на митинг выходить. Поддержать парня. Предлагаю, с кляпами во рту. Как идея?», «Поддерживаю. Это еще хорошо, что они не такие креативные, как в Казани или бутылки из-под шампанского не нашли».
- Про Казань и шампанское - не догнала. – Тамара вопросительно посмотрела на «Тоху», полагая, что он способен пояснить.
- Ты чего, не слышала? – Удивился Антон. – Интернет об этом с неделю гудел. Там такая история. Не в меру сексуально озабоченные потомки Чингисхана и Батыя из той же организации, что и наш «гестаповец», 52 летнего мужика бутылкой из-под шампанского оттрахали, да так неаккуратно, что он умер. Там тоже, сначала пытались всячески замять инцидент, но после того, как он получил широкий резонанс, отдел, таки, разогнали, а непосредственных виновников, вроде как, даже и посадили.
- Да ладно! – Мозг Тамары отказывался верить в услышанную историю.
- Да, правда! Да они там все такие. Эти влетели только из-за того, что мужик кони откинул, и народ взбунтовался. А ты, что не помнишь, как шестилетнего, кажется, мальчика пьяным признали?
Ну, помню, да. – Призналась Тамара. – Но шампанское! Это запредел какой-то!
Тамара вернула телефон владельцу и взяла другую газету, которая, судя по дате, вышла на день позже еженедельника. В ней этому делу было уделено значительно меньше печатного пространства. Небольшая заметка информировала читателей о том, что митинг, таки, состоялся, что он был стихийным и несанкционированным, и что в нем приняло участие более ста человек. Судя по описанию, и митингом то эту акцию назвать трудно. Ее участники не выступали, как это принято на митингах, и не выдвигали никаких требований. Они, просто, молча, стояли напротив здания полиции, а рты некоторых участников были демонстративно заткнуты кляпами. Тем не менее, акция своей цели, похоже, достигла. Начальник полиции, сообщала заметка, был отстранен от исполнения своих обязанностей.
Тамара взглянула на размешенную под заметкой фотографию группы людей со ртами, заткнутыми кляпами, среди которых узнала и «Тоху».
- Ого, - Тамара удивленно посмотрела на приятеля – ты тоже отметился?
- Ты же видишь.
Статья в третьей и последней из приготовленных Антоном газет называлась «Бумеранг». В ней говорилось о том, что дочку репрессированного полицейского жестоко избили в собственном дворе ее же сверстники. Девочка была госпитализирована с сильнейшими ушибами. Автор настойчиво проводил в заметке мысль о том, что проявленная отцом девочки жестокость обернулась жестокостью по отношению к ней. Приводя цитаты из библии про ответственность детей за грехи отцов, содеянное сверстниками он пытался представить как кару небесную.
От всей этой словесной эквилибристики, от жалости к ни в чем не повинной девочке, а, более всего, от чувства сопричастности и даже соучастия в этом мерзком преступлении Тамаре стало не по себе.
Она брезгливо отбросила газету и подняла глаза на Антона, нога на ногу, развалившегося на диване с победным выражением лица и ожидавшего, пока Тамара закончит читать.
- Мы сделали это! – Восторженно выпалил «Тоха» заготовленную для этого момента фразу, то ли, не заметив изменение настроения подруги, то ли, не успев на это среагировать.
- Что сделали? – Взорвалась Тамара. Довольная физиономия Антона, его вальяжная поза и этот его восклицание сработали как фитиль, приставленный к начиненной взрывчаткой бомбе. – Девочку угробили?
- Да мы-то здесь причем? – Робко возразил «Тоха», никак не ожидавший подобной реакции. Довольное выражение исчезло с его лица, как, проткнувшись, сдувается резиновый мяч. – Мы, что ли с тобой девочку били? – Антон снял ногу с ноги и сел ровнее, убрав из своей позы вальяжность.
- Во всяком случае, без нас, точно, не обошлось. – Тамара, хоть и снизила градус своей риторики, но в ее голосе продолжало ощущаться крайнее раздражение. – Ты не понимаешь?
Не отважившись возражать, Антон, молча, пожал плечами.
Ужасная несправедливость, когда дети несут на себе груз поступков родителей, напомнила ей историю детей мнимого предателя, рассказанную не так давно Веденеевым. Тамара захотела поделиться ей с Антоном.
- «Конь» снял эти расписанные стены на мобильник. Я смотрела, глаз не могла оторвать. Горе и страдания на каждом сантиметре. «Герника» Пикассо рядом не валялась. Ну, это, конечно, на мое мнение, непрофессионала.
Антон даже в лице переменился, услышав столь кощунственную характеристику самого известного произведения Пикассо, гениальность которого была общепризнана. Тем не менее, именно это невероятное сравнение возбудило в нем интерес.
- А посмотреть на эти «шедевры» никак не получится? – «Тоха» просительно заглянул в глаза приятельницы.
Тамара, для которой просьба бой-френда оказалась сейчас неожиданной, помолчала в задумчивости, перестраивая на нужный лад работу мозга. – А почему нет? – Сказала она, преодолев заминку.
Женщина позвонила Рябоконю и попросила переслать ей фотографии стен квартиры «Иудиного сына», как с легкой руки «Коня» с некоторых пор стали между собой называть ее владельца Тамара, Виктор и Валерий.
Спустя несколько минут, которые женщина, просидела неподвижно и молча, погруженная в собственные, судя по выражению лица, не очень радужные мысли и ощущения, а Антон потратил на очередной персик, «Тоха», поспешно вытерев руки салфеткой, принял у приятельницы ее мобильник и посмотрел на его экран.
Первоначальное выражение скепсиса на его лице скоро сменилось неподдельным удивлением, а затем в глазах «Тохи» замелькали искорки искреннего интереса. Антон поднес телефон Тамары к глазам так близко, как мог, до предела укрупнил масштаб изображения, манипулируя указательным пальцем, перемещал изображение по экрану, стараясь разглядеть его детали в мельчайших подробностях.
- Ишь, ты! Погляди-ка, как мишка ревет! Чуть только пасть не рвется. Смотри, он срывает с человека скальп одновременно с тем, как тот протыкает его копьем! А здесь, посмотри! Это, похоже, какой-то альпинист летит в пропасть, сорвавшись со скалы. Глаза то, какие! Круть! А здесь, похоже, тоже, типа альпинист замерзает. Вот, ведь, понятно, что живой, еще! На лице такое тихое обреченное страдание. Но как он это сумел передать? За счет чего достиг этого эффекта? Я не понимаю…. – Стрелял восклицаниями «Тоха», все более и более возбуждаясь, ни сколько не обращая внимания на то, что Тамара продолжала сидеть, отрешенно глядя куда-то в угол ангара, и безучастная ко всему. Трагический эпизод с дочкой полицейского не отпускал ее.
– Эх, жаль экран маленький. Тома, а адрес этой шедевральной квартиры ты мне дашь? Хочу своими глазами посмотреть. – Антон состроил максимально просительную гримасу, и даже сложил ладошки у груди в умоляющий жест.
- СМС-кой вышлю. – Безэмоционально отреагировала женщина на просьбу приятеля, убирая свой телефон в карман джинсовой куртки и поднимаясь с дивана.
«Тоха» удивился, поняв, что женщина собирается уходить.
На полпути к выходу из ангара Тамара, оглянувшись, посмотрела на Антона, который в этот момент выливал оставшееся в бутылке вино в свой бокал, и позавидовала его твердокожести.
«Тоха» не заметил этого взгляда. Картинки с только что виденных им фотографий проносившиеся в его голове, запустили там творческий процесс. Когда за Тамарой, скрипнув, закрылась ангарная дверь, идея третьей инсталляции уже созрела. Антон посмотрел на циферблат своих часов, туда, где на его зеленом фоне чернела сегодняшняя дата. До открытия выставки оставалось чуть более недели.– Только бы успеть.
Перейти к главе 22.