Волею судьбы, а точнее волею преподобного батюшки Серафима, решившего нас порадовать поездкой в Дивеево на Новый год, мы с дочкой Марией оказались в новогоднюю ночь в Серафимо-Дивеевском монастыре. Ночь казалась волшебной и необычной, а в воздухе, как и всегда в обители, была разлита особенная благодать.
(Часть 1 здесь)
Поначалу мы с Марией встали в хвост очереди, хотя с детьми до исповеди допускают без всяких условностей. Постояли-помаялись с часик: очередь не двинулась ни на йоту - священников было всего трое, а исповедников, желающих покаяться и получить через них отпущение грехов от имени Господа, было очень много. Потом мы решили протиснуться вперед, поближе к батюшкам.
В середине очереди мы остановились, все равно спешить было некуда: служба длинная, разве что духота и то, что приходится стоять вплотную друг к другу с остальными причастниками, немного утомляли. Но не меня, а дочку, которая за целый день, проведенный в монастыре после ночной дороги в поезде, очень устала и едва держалась, чтобы не заснуть.
Но стоять на этот раз пришлось недолго. Одна добрейшая женщина увидела мою дочку и громогласным голосом велела нам немедленно идти на исповедь без очереди. Ее слова подхватили остальные исповедники и пропустили нас к священнику. Милейшие люди! Хотя так всегда случается в Серафимо-Дивеевском монастыре, как, впрочем, и в других монастырях нашей матушки-Руси, в которых мы бывали, - с ребенком не приходится долго стоять ни в очереди на исповедь, ни в очереди к батюшке Серафиму.
Тем более детей в монастыре в новогоднюю ночь, в отличие от остальных ночных праздничных служб, оказалось немного - по пальцам всех можно было пересчитать.
Мария, как у нас заведено, пошла на исповедь первая, затем за ней устремилась я. Сначала я исповедовалась чисто механически, с притупленным сердцем, но, когда священник положил на мою голову епитрахиль и стал читать разрешительную молитву, меня нехило так накрыло. В груди появилась тяжесть, словно груз какой-то на меня навалился, но груз духовный: осознание тех грехов, которые я успела совершить после последней своей исповеди и которые не давали мне покоя. А потом вдруг эта тяжесть резко отступила, не успел еще священник завершить разрешительную молитву, - словно волной ее разом смыло. На глаза навернулись слезы, которых я, уже привыкшая часто исповедоваться, не ожидала.
Действие волшебной новогодней ночи продолжилось. Я нутром почувствовала, что моя исповедь принята Богом, расслабилась и стала наслаждаться литургией. Дочка тоже немного повеселела и худо-бедно, насколько это было возможно в ее сонном состоянии, стала дожидаться Причастия.
Больше всего во время литургии я люблю, когда все прихожане вместе, единым хором, поют "Символ веры" и "Отче наш". В этот момент чувствуешь единение душ, собравшихся на службе, чтобы славить и благодарить Господа. Это вдохновляет и радует.
В нашем храме Казанской иконы Божией матери, в котором служит замечательный священник отец Владимир, раздают листовки с "Символом веры", так как далеко не каждый из стоящих на службе знает его наизусть, хотя приход небольшой и в воскресные непраздничные дни народу бывает немного, в основном приходят одни и те же люди. В Дивеево же иная картина: сотни людей, приехавших из разных уголков России и стоящих в соборе, дружно начинают петь "Символ веры" и "Отче наш" - стихийно, громко, в едином ритме. И ты вливаешься в общий консонанс звуков, сливаешься с ним и поешь вместе со всеми - дух завораживает. Гармония царит кругом. Как, собственно, и должно быть во время литургии.
Наконец приблизилось Причастие - первое в наступившем Новом году и первое для нас с дочкой в новогоднюю ночь. Но перед ним, по заведенной в Серафимо-Дивеевском монастыре традиции, на солею из алтаря вышел священник. Он подошел к аналою, заранее подготовленному и поставленному в центр солеи сестрами монастыря, и начал проповедь, которая получилась ёмкой и сильной...