Нашим любящим и любимым бабушкам посвящается.
Мальчик не разговаривал.
Он был большой, уже очень большой. "Совсем уже взрослый". Так сказала бабушка, когда вся семья праздновала его день рождения. Единственную свечку на торте мальчик задул с первого же раза, ведь папа, когда приходил вечером с работы, и сидел на широком деревянном крыльце, учил его задувать горящие спички, которые сам и зажигал.
Мальчик любил, когда папа приходил с работы и игрался с ним, придумывая разные интересные занятия.
Но чаще всего, папу с работы приносили какие-то хмурые дядьки, и извиняясь заплетающимися языками перед мамой и бабушкой, укладывали его спать прямо в коридоре. От папы шел резкий неприятный запах и он что-то бормотал, пытаясь встать с пола и смешно пуская слюни. Мама кричала на лежащего папу, бабушка кричала на маму. Мама в ответ тоже кричала на бабушку. А утром, когда все просыпались и вставали, то начинали кричать друг на друга.
Поэтому мальчик и не разговаривал. Ему казалось, что если ему начать разговаривать, как хотели все взрослые, то значит, что ему тогда тоже придется кричать. А мальчик с детства не любил кричать. Он вообще не любил шуметь или доставлять кому-то какие-то неприятности. Ведь если вдруг начать доставлять кому-то неприятности, то на тебя тогда тоже могут начать кричать.
Просыпаясь утром в своей кроватке, он ворочался и кряхтел. Мама поднимала голову, вставала с дивана, сонно говорила свое обычное "Ну что же ты всё у меня только и кряхтишь, как старый дед. Когда же ты уже говорить то начнёшь", доставала его из кроватки, сажала на горшок и шла на кухню. Там она грела молоко, переливала из ковшика в кружку, и крошила в него хрустящие печеньки. Потом сажала мальчика в кроватку, и кормила с ложки его этой вкуснятиной. Когда все утренние дела заканчивались, мама ложила мальчику в кроватку вчерашнюю газету, и накрывшись с головой одеялом, снова засыпала.
Мальчик с удовольствием "читал" газету, тихо переворачивая страницы и рассматривая рисунки до тех пор, пока в коридоре с тихим скрипом не открывалась дверь бабушкиной комнаты. Тогда мальчик немедленно откладывал своё "утреннее чтиво", ногами вперед пролазил через щель между железной грядушкой своей кроватки и туго натянутой занавеской. Тихо ступая босыми ногами по полу, он толкал дверь и выходил в коридор. Увидев его, бабушка наклонялась, целовала в щёчку, гладила рукой по голове с ещё не отросшими после дня рождения волосиками, помогала ему надеть смешные зеленые штанишки со слониками и ромашками, и шла на кухню.
Посмотрев на спящего на голом полу коридора одетого папу, мальчик тихо открывал входную дверь и выходил на крыльцо, зажмурив глаза от ярко слепящего, медленно поднимающегося из-за деревянного забора и соседских деревьев солнца. Очень аккуратно он полусходил, полусползал со ступенек крыльца на землю, и отправлялся в огород.
В этом утреннем походе мальчика неизменно сопровождал быстро выскакивающий из будки и интенсивно подметающий хвостом запыленный двор щенок, которого все взрослые иногда называли "Шарик", но чаще, "Кутёнок". Он и вправду, когда скулил, издавал звуки, похожие на "кууууть, кууууть".
Но мальчик никак его не называл. Он просто гладил собаку по голове, и жестом показывал "пошли".
В огороде мальчику было очень интересно.
-------
В самом дальнем конце огорода стоял другой сарай. Не такой большой, как тот, в котором обитали глупые куры, но гораздо больше, чем будка Кутёнка.
В этом то сарае и жило страшное чудовище.
Когда они вдвоем подходили к сараю, то щенок в страхе сразу останавливался на почтительном расстоянии, припадал к земле, и непрерывно виляя хвостом, то скулил, то рычал от возбуждения. Мальчик только смотрел, как из щелей досок периодически показывается огромный сдвоенный глаз неведомого существа, и буравит его своим жутким взглядом. Из этого глаза почему-то с шумом вырывался воздух, перемешанный с противными соплями. Чудовище тяжело ворочалось в своем вонючем логове. Из сарая доносились очень страшные звуки, то похожие на храп спящего папы, то на истошный визг Кутёнка, когда ему кто-то из людей случайно наступал на хвост или отдавливал лапу.
В конце дорожки появлялась бабушка с полным ведром каши, подходила к сараю, открывала щеколду корыта, и вываливала в него из ведра всю приготовленную с вечера снедь.
Тогда чудовище начинало так сильно визжать, хрипеть и чавкать, что мальчик с Кутёнком сразу убегали от страшного сарая.
Мальчик думал, что бабушка поэтому и кормит чудовище кашей, чтобы оно вдруг от голода не вырвалось из своей темницы и не съело их самих.
-------
Набрав в синее эмалированное ведро немного воды из колонки, бабушка садилась около грядок на низенькую табуретку, и достав из кармана большие ножницы и моток бечевки, принималась за работу.
Мальчик, не отрывая глаз, завороженно смотрел на ловкие бабушкины руки, срезающие с грядок кислый щавель, терпкую петрушку, вонючую кинзу и ароматный укроп. Связывая зелень в пучки, бабушка укладывала их в ведро.
Закончив, бабушка относила табуретку к крыльцу, ставила ведро в большую сумку на колесиках, одевала на мальчика рубашку и сандалики. Взявшись за руки, бабушка и внук выходили из калитки на жаркую асфальтированную дорогу, и шли по ней к рынку.
Мальчик не любил рынок. Там всегда было очень шумно. Продавцы и покупатели громко разговаривали, кричали, шумели, суетились. Таскали туда - сюда какие-то ящики, ведра, сумки.
Но мальчик любил путешествовать с бабушкой.
Та сажала его на край прилавка, и начинала делать тоже самое, что делали и другие. Громко разговаривала, шумела, торговалась, то и дело опуская руки в карманы синего фартука и звеня в них какими то непонятными металлическими кружочками и перебирая в руках цветные бумажки.
Мальчик тихо сидел около бабушки на краю длинного прилавка, и незнакомые дяди и тёти подходили, умильно смотрели на него, сюсюкали что-то непонятное, и задавали ему какие-то глупые вопросы, видимо надеясь, что мальчик будет на них отвечать. А потом лезли руками в свои сумки и пакеты, и совали ему в руки конфеты, печенюшки, вишни, крыжовник.
Иногда мальчик сразу съедал угощение, не забыв протянуть бабушке самое вкусное печенье. Бабушка улыбалась, откусывала от печенья маленький кусочек, и сказав "Спасибо большое, малыш", отдавала почти нетронутую вкуснятину обратно.
Но чаще мальчик складывал подарки в широкие карманы своей рубашки. Ведь он же уже был совсем взрослый, и ему ещё надо было обязательно накормить маму, папу, вертлявого Кутёнка. Ну и, на всякий случай, припрятать в своём секретном месте рядом с сараем немного еды, чтобы откупиться от страшного чудовища, если вдруг бабушка забудет его с утра покормить, и оно вдруг вырвется, и захочет съесть и самого мальчика, и его верного лопоухого друга.
"Расторговавшись", бабушка ставила пустое ведро обратно в сумку, и они шли домой. Когда бабушка видела, что мальчик уставал, и начинал уже не идти, а буквально плестись по пышущей жаром дороге, раздирая слипающиеся глаза и отчаянно зевая, она отставляла сумку, брала мальчика под мышки, и сажала его себе на шею. Частенько мальчик так и засыпал, сидя и раскачиваясь на шее у заботливой женщины.
Продолжение следует.
Если, конечно, вам, уважаемые читатели, понравилось начало этого рассказа и вам будет интересно, что в дальнейшем случилось с мальчиком и чудовищем.
P. S. Сейчас, в эти праздничные дни, позвоните, а лучше съездите в гости к любящим вас старикам. Ведь придёт время, и они уйдут. Уйдут навсегда. Ведь оттуда ещё никто и никогда, увы, не возвращался.
Берегите себя.