Традиция празднования нового года, приуроченная к зиме, абсолютно не славянская и даже не древнерусская.
Так, в ночь с 24 на 25 декабря в эпоху праславянских племен в домах и святилищах зажигался «Новый Огонь», который нельзя было гасить до 6 января. В этом огне горели «синим пламенем» жернова, игравшие такую важную роль в аграрном обществе.
Уничтожение столь важного предмета в зимнее время связывается исследователями с идеей цикличного обновления, присущая любому обществу на раннем этапе его развития. Отголосок этой древней традиции сохранялся в некоторых частях России вплоть до 19 века – в деревнях гасили все огни в печах и светцах и торжественно добывали путем трения новый огонь, от которого потом затапливали печи и зажигали лучины.
Таким образом новогодний (читаем - зимний) праздничный цикл изначально у славян связывался с аграрным обрядом, призванным пророчить хлебный год. Этнографические материалы говорят нам о том, что в это время люди выпекали огромный каравай. В той же Белоруссии этот обряд мимикрировал сегодня под семейный: когда отец семейства прячется за большим пирогом и спрашивает, видно ли его. Остался такой же обычай и в Болгарии. А у нас этот обычай считается утраченным.
Наш новогодний праздник имеет многострадальную историю и показывает, что каждый раз он изменялся в угоду политическим или религиозным веяниям.
У славян новый год начинался в марте – в день равноденствия – 22 числа. В декабре и январе (как я уже отметила) они встречали праздник Нового Огня и перерождения. То есть не он, а весенняя Масленица была тем самым нашим настоящим, исконным новым годом.
Однако, вместе с приходом на Русь христианства появилось и новое летоисчисление (от сотворения мира) и новый (европейский, будь он неладен) Юлианский календарь, который обозначил новую дату празднования нового года - 1 марта - что была отправной датой исчисления Пасхи. Праздновали мы так новый год почти 500 лет.
А в конце 15 века церковь неожиданно вдруг переносит новый год с 1 марта на 1 сентября, что соответствовало положениям Никейского собора. Церковь заключила: поскольку сентябрь связан с окончанием аграрных работ, то празднику быть именно в это время. Но традиции празднования нового года в день Симеона - первого столпника жить было отмерено недолго.
Вскоре произошла третья «новогодняя реформа». В 1699 году один дюже любящий голландцев русский царь провозгласил началом нового года 1 января. И ввел в оборот, собственно, само слово «НОВЫЙ ГОД», зачеркнув, тем самым, более чем тысячелетнюю традицию названия нового года как «НОВОЛЕТИЯ».
Не было у нас никакого нового года. У нас было «НОВОЛЕТИЕ». Так и писали: «В лето 2375 изгнали мы половцев за реку». И все письменные записи о событиях назывались у нас «Летописями», а не «Годописями».
Слово «год» имело у нас всегда совершенно другое значение: "время", "пора": «И проснувшись, увидел Борис, что год (авт. - время) утренний». В более ранних праславянских языках слово «год» и вовсе означало «хорошее, подходящее, удобное». Отсюда произошли и такие слова как «погода», «выгода», «годный». Отсюда же и «невзгоды».
Петр одним лишь указом о смене названия и даты важного праздника (а также сменой календаря) перечеркнул (символически, конечно же) 5508 лет великого наследия славянской культуры. Теперь, по его замыслу, должен был быть 1700 год, а не 7208 Новолетие, которое записывалось буквицей, а не цифрами (введенными в оборот тем же Петром).
Такая вот история.