Или кому парень заказывал вторую чашку кофе.
— Вам как обычно?
Парень кивнул. Официантка усмехнулась, надула большой пузырь из жевательной резинки и, довольная собой, поплелась к другому посетителю. Субботним утром в кофейне пустовали почти все столики. Вентиляторы под потолком лениво махали лопастями, разгоняя спёртый воздух. Мерно тикали часы, в кухне подвыпивший Фрэнк отдирал от старой сковороды сгоревший омлет и сипло подпевал радио. За окнами проплывали редкие машины, городок медленно просыпался. Лишь солнце неумолимо жарило асфальт и бетонные дома.
Парень посмотрел на линялые от времени стены. Простенький пейзаж с кривой перспективой смеялся над ним прохладой акрилового ручья, тенью раскидистых ветвей. Галстук удавкой обвивал шею, рубашка противно липла к телу, жетон, будто раскалённый добела, обжигал кожу сквозь брюки, по лбу текли капли пота. Мысли предательски твердили расстегнуть пару пуговиц, вернуться домой к жене, но парень не поддавался.
Вернулась официантка, со звоном поставила щербатые чашки на стол, отточенным движением наклонила кофейник. Парень молчал, наслаждаясь ярким древесным ароматом. Девушка, довольно кивнув то ли себе, то ли ему, ушла. Парень взял чайную ложку, зачерпнул сахар, скривился, добавил ещё немного и насыпал во вторую чашку. «С горкой», — подумал он, помешивая кофе.
Над дверью звякнул колокольчик. Парень быстро обернулся, цепким взглядом осмотрел сонного посетителя. Не заметив ничего интересно или подозрительного, он развернулся, поставил вторую чашку на другую половину стола. «А чего рассказывать? — отозвалась память басом Гудмана. — Несчастная мать. Болезненно худая, в глазах слёзы, в голосе мольба. Поверь, ты таких ещё много увидишь. Эта, правда, была редкой красавицей, но горе и её не пощадило». Воображение нарисовало в пустоте осунувшееся лицо, чёрные сальные волосы, впопыхах сколотые на затылке, застиранное платье, давно потерявшее цвет. Женщина бережно гладила кольцо из бисера, смотрела куда-то вдаль, будто в само прошлое, где в доме вместо плача слышался смех.
Парень наяву ощутил взгляд потухших глаз. «Они смотрят на тебя, как на спасителя, — вспомнились слова Гудмана. — Как на последнюю надежду. Чертовски сложно выдержать. Я не смог, согласился видеться с ней в той забегаловке. Приходил каждую субботу, ненавидел себя за это. Не зря инструкции запрещают нам вот так общаться с родственниками жертв. В офисе, знаешь ли, среди фотографий трупов и протоколов намного проще спрятаться в «крутого копа». Запомни это, сынок, и никогда не повторяй моей ошибки». Парень тяжело вздохнул. Достал из кармана блокнот, не глядя открыл на нужной странице, прошептал одними губами:
— Вы нашли Томми? Я знаю, он жив.
Ему было сложно представить не до конца поседевшего Гудмана. Память подбросила пару снимков из участка, где мужчина с усами и доброй улыбкой обнимал сослуживцев. Парень озвучил и его реплику, с трудом переписанную когда-то из шумной записи диктофона:
— Миссис Джонсон, мы делаем всё, что в наших силах. Педа, — он спохватился и, судя по всему, разглядел страх в лице безутешной женщины, осекся, — похитители такого рода держат детей определенного возраста. Бедняжки вырастают, становятся им не интересны.
— Да, читала об этом. Мне было очень страшно, но я не могу бросить моего мальчика. Я пройду вместе с ним через весь ужас. Когда Томми вернётся, сделаю всё, чтобы эти пять лет забылись как кошмар.
— Почему вы перестали ходить на сеансы терапии? Там учат жить дальше.
Парень представил, как миссис Джонсон сгорбилась, отпила кофе, погрела ладони о чашку.
— Я не должна забывать. Не хочу притворяться, что ничего не произошло. Я не предам Томми.
Парень почувствовал ком в горле. Он посмотрел в окно, где солнце приветливо освещало мир. Ладони с силой сдали чашку. В голове снова прозвучал голос наставника: «Спрашиваешь, как мы его нашли? Малыш родился под счастливой звездой, не иначе. Помню, прошло лет шесть, диспетчеру позвонила девочка, сказала, что видела мальчика с коробки от молока в окне соседского дома. Малютка злилась, что родители ей не верили. Диспетчер, к его чести, передал нам информацию. Я навёл справки, тот сосед идеально подошёл под профиль, составленный ФБР: одинокий вдовец, с виду приветливый, опрятный, вежливый. Там много пунктов было, почти все совпали. Даже схватили его, как агенты и предсказывали, в отглаженных рубашке и брюках. Мальчика передали в приемную семью. Мать-то его пропала. Как в землю провалилась. До сих пор ищем».
Снова звякнул колокольчик, вырывая парня из воспоминаний. Он сделал глоток, поморщился от противного вкуса, сморгнул подступившие слёзы. Внутри встрепенулась слабая, почти угасшая надежда. Много раз он представлял, как сидя в захудалой кофейне, увидит миловидное лицо, услышит родной, почти стертый кошмарами голос, скажет одно слово, и печать скорби треснет, заберёт с собой морщины, седину из темных волос, тьму со дна голубых глаз.
— Мама, — прошептал он. — Я Томми, твой сын. Меня спасли пятнадцать лет назад. Я стал полицейским.
Позади послышался стук каблуков. Время замерло. Парень медленно, словно во сне, повернул голову. До него долетел аромат духов. От запаха сирени замерло сердце.
Пар тонкой струйкой сорвался с чашки. Место напротив больше не пустовало.
Текст: Надежда Весенняя
Спасибо, что прочитали!
#рассказ #литература #литературное творчество #тайны #расследования