Тридцать первого декабря дело было…
Стою, значит, в магазине, у кассы. Жду, когда милый молодой человек свежекупленный телефон упакует и оформит.
Размышляю о великом. Новогоднем. Как и полагается.
Об оливье, который домашние не едят, но каждый год требуют, иначе им не праздник.
О ценах на красную икру, что скоро догонит и перегонит айфоны.
О страшных слухах, что каникулы могут продлить, а то и опять всех детей засунуть на дистанционку, мол, сами нарожали — теперь сами и мучайтесь.
И тут сзади раздается зычный, басовитый мужской крик:
— Ну, что, граждане покупатели, с Новым годом!
Подлетела, будто током ужаленная, я. Подлетел вместе со мной стоявший рядом большой дяденька, оформлявший покупку такого же большого, как и сам, холодильника. Судя по лицу, дяденька сам не ожидал, что на такое геройство, как прыжок, способен.
Подлетела милая бабушка, до этого мирно требовавшая немедленно предоставить менеджера ей на растерзание, в обмен на неисправный миксер.
Шухер случился и за стойкой. Одна девица мгновенно содрала с себя бейдж и, ухватив какую-то папку, решила прорываться к чёрному ходу.
Мой консультант вполне профессионально залёг за стойку, причем с моим недооформленным телефоном. Тетенька с документами на холодильник просто побелела лицом.
А потом самые смелые начали искать источник крика. Зашумели, загалдели и даже заматерились местами.
Когда поняли, что кричал облаченный в парчовый кафтан Дед. Тот самый, Мороз.
Поставив мешок на пол, он стоял между сенсорными стойками на входе и ухмылялся.
Коллективное бессознательное выразила интеллигентная бабушка с миксером:
— Тьфу, напугали! Так кричите, что я решила, сейчас или маски проверять будут, или аусвайсы!
— Так я ж новогоднее настроение создать хотел! — Попытался оправдаться Дед Мороз.
И стушевался под негодующим и укоризненными взглядами граждан.
Потому что какое новогоднее настроение, в наши времена да у взрослых…