"Я сегодня не очень-то счастлив -
И поэтому добр, как никто..."
(Борис Скотневский)
Николай Рубцов был великим русским поэтом. Был и есть - хотя вот уже 50 лет он ходит по облакам, а не по земле.
А на земле ему жилось тяжело. Мог ли он иначе? Не знаю. Лично мне хотелось бы, чтобы у него было иначе - не в творчестве, а именно в плане отношений, быта. Ведь он только-только жильё своё обрёл. И казалось, любовь свою тоже нашёл. А оказалось, что нашёл смерть.
И всё же - Рубцов умел в творчестве преобразовывать свою боль. Либо во что-то щемящее, исцеляющее - либо во что-то смешное. И тоже исцеляющее.
"Лариса, слушай, - я не вру нисколько,
Созвучен с сердцем каждый звук стиха.
А ты, быть может, скажешь: - Ну и Колька! -
И рассмеёшься только "ха-ха-ха ".
Тогда не сей в душе моей заразу,
Тоску, что может жечь сильней огня
И больше не заглядывай ни разу
К нам в кочегарку.
Поняла меня?"
Или другой большой и любимый мною поэт - Михаил Матусовский. Тот самый, на чьи стихи написаны "Старый клён", "Подмосковные вечера", "На безымянной высоте". У него вроде бы благополучнее всё складывалось, чем у Рубцова. И в браке был счастлив, и признание всесоюзное при жизни имел, и звания, и награды. А страдал всё равно сильно. Человек был такой - без кожи. Война его не отпускала - он переживал её снова и снова в своих стихах. Возвращение к военной теме на протяжении всей жизни характерно практически для всех поэтов-фронтовиков: Булата Окуджавы, Давида Самойлова, Юрия Левитанского, Юлии Друниной, Михаила Танича, Константина Ваншенкина и др. Как очень точно написал тот же Левитанский: «Я не участвую в войне, она участвует во мне». И Матусовский каждый раз как будто заново воевал, мёрз в землянках, полз по болотам, смотрел в лицо смерти - и в то же время старался донести до людей своё стремление не просто выжить, даже не просто победить. Взойти на нравственную высоту.
"Жить не украдкой, жить не ползком..."
"Значит, стоит жить на свете, в спор вступать с бедой..."
"Правда на нашей была стороне..."
"Россия была, Россия есть, Россия будет!"
И трагедия Хиросимы стала для поэта личной - хотя, казалось бы, наша страна с Японией практически всегда была в состоянии вражды. Но когда случается такая беда... 20 лет Матусовский писал свою книгу стихотворений "Тень Человека", и эта тема всё это время жгла его изнутри, облучала. А он писал, но не чернуху, а правду, он различал, чувствовал эту тонкую грань - и поэтому даже после таких стихов Матусовского всё равно хочется жить. Как и после его же стихов о геноциде армян, о матерях-одиночках, о беженцах из Африки и, может быть, о самом тяжёлом и страшном в его жизни - о смерти любимой старшей дочери Елены.
Скорбь не умерить, боль не убаюкать,
Под шокшинским надгробьем погребя.
И кто поймёт, какая эта мука
Встречать твой день рожденья без тебя.
Настоящий человек тоже может делиться своей болью - нет, далеко не всегда правильно её прятать, скрывать, делать вид, что всё хорошо. Но настоящий человек это делает всё равно по-другому. Боль сильного человека, рассказанная другим - это как горькое лекарство, которое и самому человеку облегчает его ношу, и ещё очень многим людям. Поэтому и тянется душа к настоящей, большой поэзии, к исповедальным историям таких личностей, как Николай Рубцов, Михаил Матусовский, Антон Макаренко, Владимир Леви, Эльдар Рязанов, Владимир Высоцкий и много кто ещё...
Уважаемые читатели! Ваши подписки, лайки и комментарии помогают данной публикации продвигаться по алгоритму Дзена. Благодарим вас за поддержку нашего канала!
#философия жизни #знаменитые люди #николай рубцов #михаил матусовский