В 1894 году пятнадцатилетний Сосо Джугашвили поступает в духовную семинарию в Тифлисе. Хотел ли юноша стать священником? Его мать мечтала об этом, а у него самого выбор очень небольшой: отец считал, что сыну пора работать, а семинария давала возможность вырваться из очень обыденной и такой монотонной жизни. Был ли верующим? Сосо очень любил петь в церковном хоре, а вот был ли искренним православным или искал путь?
Семинария, как и вся Россия той поры, жила неспокойно: что-то носилось в воздухе, молодёжь думала о своём, собственном, самом правильном решении. Только что возобновились занятия – семинаристов на полгода распускали из-за волнений, стычек с духовным начальством. Как начал занятия семинарист Джугашвили?
В семинарии он начал писать стихи. Есть нежные, лирически-романтические, о родном крае, о человеке-труженике, одно такое потом включили в дореволюционную хрестоматию для грузинских школьников:
Ветер пахнет фиалками,
Травы светятся росами,
Все вокруг пробуждается,
Озаряется розами.
Молодого поэта заметил и оценил классик грузинской литературы Илья Чавчавадзе, стихи печатают в газете «Иверия», но нам важнее другое стихотворение Джугашвили:
Ходил он от дома к дому,
Стучась у чужих дверей,
Со старым дубовым пандури,
С нехитрою песней своей.
А в песне его, а в песне –
Как солнечный блеск чиста,
Звучала великая правда,
Возвышенная мечта.
Сердца, превращенные в камень,
Заставить биться сумел,
У многих будил он разум,
Дремавший в глубокой тьме.
Но вместо величья славы
Люди его земли
Отверженному отраву
В чаше преподнесли.
Сказали ему: «Проклятый,
Пей, осуши до дна...
И песня твоя чужда нам,
И правда твоя не нужна!»
Можно сказать о том, что явно чувствуется влияние программного стихотворения М.Ю. Лермонтова «Пророк»
С тех пор как вечный судия
Мне дал всеведенье пророка,
В очах людей читаю я
Страницы злобы и порока.
Провозглашать я стал любви
И правды чистые ученья:
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья…
Когда же через шумный град
Я пробираюсь торопливо,
То старцы детям говорят
С улыбкою самолюбивой:
«Смотрите: вот пример для вас!
Он горд был, не ужился с нами:
Глупец, хотел уверить нас,
Что бог гласит его устами!
Смотрите ж, дети, на него:
Как он угрюм, и худ, и бледен!
Смотрите, как он наг и беден,
Как презирают все его!»
Как созвучны трагические строки двух поэтов! Непонимание, неприятие тех высоких идей и чувств, которые несёт пророк, бытовое, земное, телесное, заслоняющее вечное и высшее – вот та лирическая идея, которую мы почувствуем. Семинаристу Джугашвили близок библейский сюжет об отверженном пророке Иеремии, поэту Лермонтову в последний год жизни особенно ясна участь поэта-пророка, не принятого толпой.
Знал ли семинарист об этом стихотворении? Собрание сочинений Лермонтова вышло в 1889 г., юноша мог его читать, но важно и другое: созвучие трагических раздумий о том, что талантливый, творческий человек – всегда изгой, толпа не просто отвергает его, она его ненавидит, талант обречён на одиночество, выхода нет.
И ещё мысль: толпа всегда косная, злая, беспощадная к тому, кто выше, чище, сильнее!
Лермонтов вскоре встретит свою пулю от обычного, очень среднего человека.
Джугашвили найдёт иной путь: он откладывает перо – стихов больше не будет. Он начнёт пропаганду марксизма среди семинаристов и рабочих железнодорожных мастерских и вскоре оставит семинарию – он увидел другую дорогу.