ым 11943
В сентябре началась полномасштабная деятельность отряда «Сокол». Разведывательные группы в составе 2—6 человек с одним-двумя проводниками от партизан 1, 4, 11, 12 и 20 сентября уходили на 2—16 суток на задания по ведению наблюдения, установлению связи, вербовке агентуры, захвату «языков» в районы Алушты, Ялты, Фороса и Мекензиевых гор под Севастополем. Две группы (А.Морозова и А.Андреева) наткнулись на заставы, и были вынуждены вернуться. После возвращения Морозова и Андреева Глухов в резкой форме сделал им внушение за то, что они своими неосмотрительными действиями демаскировали группы и фактически сорвали выполнение боевых заданий. Морозов воспринял резкую критику негативно.
16 сентября из Алушты с офицером жандармерии возвращалась группа Коншина. Ночью на по ошибке была обстреляна партизанами, в результате чего пленный жандарм сбежал.
19 сентября с Большой земли прибыла еще одна радистка, Ф.Г. Пьяниченко, 27-го — разведчик И.И. Галактионов, впоследствии назначенный старшим хозгруппы. К концу месяца в отряде было уже 26 человек. В отряд возвратился от партизан М.А.Македонского Веретенников (из группы Менаджиева).
«20. 9. 43 г. № 047. Намгаладзе. Докладываю: «Беспощадный» ведет себя вызывающе, подрывает мой авторитет и «Быстрого» , восстанавливает против нас личный состав. Обсуждает все приказания, беспрерывно пререкается. Заявляет: «Его уважает, знает и с ним выпивал полковник , он был правой рукой у Коптелова, его заместителем, он его не ставил в наряд, он сам командовал отрядом и т. д., а какой-то капитан будет пререкаться…». Если так дальше пойдет, он будет расстрелян. Капитан».
Румынский Горный корпус в сентябре 1943 года провел несколько прочесов. Отряд Македонского, значительно увеличившийся за первые две недели сентября, отразил внезапное нападение, но после тяжелых боев на хребте Хыралан, кордоне Аспорт и на р. Черной вынужден был уйти в район зимовок отрядов I сектора в верховья р. Аракчи.
Базовый лагерь «Сокола» оказался в стороне от боев, и Глухов решил остаться на прежнем месте. Разведгруппы «Сокола» 6, 8, 9, 17 и 18 октября выходили на задания сроком на 2—10 суток для выполнения свойственных задач в районы Алушты, Ялты, с. Балта-Чокрак (Алешино, ныне не существует) и Мангуша (Прохладное).
5 и 7 октября отряду сбросили пять грузовых парашютов, при этом в сброске 5 октября оказалась (согласно накладным) недостача одной банки консервов, четырех килограммов шоколада и 2,3 килограмма концентратов. Аналогичные случаи происходили и у партизан. В грузовых гондолах периодически не хватало от 40 до 60 килограммов муки, по нескольку килограммов сала, крупы, шоколада.
К сожалению, отношения с партизанами у разведгруппы ЧФ начали портиться. 9 октября Глухов радировал капитану 3 ранга Иванову об инциденте, происшедшем в первых числах октября. В отряде имелась информация о том, что спецслужбами противника предпринимается попытка заброски к партизанам 16 агентов тайной полевой полиции (ГФП). Цель акции разложение партизанских отрядов. 4 октября в долине р. Марты заставой отряда были задержаны некто Верещагин и Кустов, скрывшие, что они бывшие добровольцы. Во время допроса задержанные заявили, что хотели присоединиться к партизанам. К вечеру через расположение отряда проходила возвращавшаяся с задания группа Кособродова, который видел следы пяти человек и собаки. Кособродов осмотрел обувь задержанных и определил, что отпечатки совпадают с обнаруженными им следами. Это же подтвердил 5 октября второй разведчик Рябошапко. Во время повторного допроса «Быстрый» несколько раз ударил Верещагина, после чего тот сознался, что он доброволец с января 1943 г. и назвал фамилии остальных из 16 засланных в лес. Во время тщательного обыска в бумажнике Верещагина был обнаружен шифр, зашитый в кожу обложки. Глухов отправил добровольцев к начальнику разведки и особого отдела партизан Витенко для проверки. Македонский и Витенко решили, что Глухов превысил свои полномочия и отправили радиограмму начальнику КШПД Булатову с жалобой на то, что люди Глухова избивают лиц, идущих в лес к партизанам.
В партизанские отряды начали приходить новые бойцы, но, вместе с ними шли и провокаторы. 11 октября Глухов сообщил в РО ШЧФ фамилии восьми агентов, засланных в лес, но отношения у разведчиков ЧФ и партизан не складывались. Возможно, это произошло из-за характера и поведения самого Глухова, однако, главную роль сыграли именно ведомственные барьеры. Уполномоченный ОО НКВД Витенко под страхом расстрела еще раз запретил своим людям давать любую информацию флотским разведчикам. М.А. Македонский немедленно отозвал из «Сокола» проводников. После возвращения группы Волончука Глухов радировал Иванову, что остался без проводников и вынужден насильно задерживать партизан Аверьянова и Урсола, а также просил повлиять на Македонского и Витенко.
Глухов запросил у партизан помощи, для того, чтобы передать добытые трофейные документы в РО ЧФ самолетом, но получил отказ:
«20.10.43 г. Иванову, № 0131 Передаю текст записки, полученной мной за подписью Македонского — Селимова. Согласно полученного нами приказания № 1617 начальника штаба Булатова предупреждаем, что категорически запрещается прием самолетов посадкой без ведома Булатова. Предупреждаем, что все аналогичные вопросы в лесу должны решаться с ведома штаба партизанского движения Крыма»
На следующий день, однако, Македонский получил уже другое приказание: «Помогите Глухову обеспечить посадку самолетов. Объявите ему это мое приказание. Булатов 21.10.43 г»
8, 11, 25 и 31 октября от отряда поступили радиограммы:
-о состоянии береговой обороны от Евпатории до Севастополя и в порту Феодосия;
-о взрыве оккупантами угольных шахт около поселка Чаир;
-о переходе на сторону партизан, в отряд Македонского, заставы добровольцев, базировавшейся в районе кордона Алабач и г. Роман-Кош (всего более 50 человек);
-о наличии и состоянии гарнизонов оккупантов в городах Ялта, Симферополь и в деревне Альма-Тамак.
Специальной радиограммой были переданы установочные данные (фамилии, места жительства, работы и псевдонимы) десяти активных агентов, завербованных разведчиками Глухова в конце сентября — начале октября, семь из которых были крымскими татарами и проживали в населенных пунктах Симферополь, Биюк-Узенбаш (Счастливое), Дерекой (Ущельное) и Ай-Василь (Васильевка).
С 20 по 26 октября отряд Македонского вел тяжелые бои в центре заповедника с подразделениями карателей. В ходе боев с румынскими горными стрелками 26 октября на хребте Хыралан погибли начальник штаба отряда Македонского лейтенант Мемет Аппазов и разведчик-проводник Николай Спаи. Как указывало донесение: «Аппазов ранен в правый сосок разрывной пулей. После раздроблен череп тупым орудием. Спаи ранен в правое плечо с тяжелым ранением шейной артерии… После пристрелен в сердце…».
29 октября в рамках плана «Михель» противник объявил о «добровольной эвакуации» всего населения за пределы Крыма, что вызвало массовый уход мирных жителей в лес под защиту партизан. Произошел значительный рост численности и образование новых партизанских формирований. Подход советских частей к Крыму, и высадка десантов сыграли свою роль в динамике ухода населения к партизанам. Слабость немецкой власти, способствовала тому, что уход проходил почти без помех.
Численность партизан резко возрастает (в 10 раз) именно в октябре-ноябре 1943г. Только из 13 населенных пунктов, расположенных вокруг заповедника, под защиту отрядов 4-й партизанской бригады к середине декабря ушли 2701 человек, в том числе из деревень Саблы — 437, Бодрак — 529, Мангуш — 278, Бия-Сала — 359 человек и т. д. К сожалению, партийные и советские органы Крыма которые спровоцировали уход населения в лес, не просчитали ситуацию, что привело, в последствии, к трагическим результатам.
Из воспоминаний Ф.И.Федоренко: «Еще в мае Ямпольский просил Бу¬латова забросить в партизанский лес тысячу винтовок и ав¬томатов, двадцать пулеметов, тысяч пять гранат и т. д. Был убежден, что обстановка в Крыму созревает для народного восстания. Мы, командиры отрядов, боевых групп, зная о достигнутом подпольщиками несравненно меньше Ямпольского, Лугового, Колодяжного, скептически относились к та-кому прогнозу. Какое там восстание, если люди, придавлен¬ные жестокими репрессиями оккупантов, боятся вынести партизану кружку воды? Надо признать, Петр Романович смотрел вперед лучше нас. Нет, восстание не вспыхнуло. Но в середине осени забурлил Крым людскими потоками: начались массовые шествия крымчан в партизанские леса. Да, именно шествия. Семьями и целыми селами!»
Как указывает С.Н.Ткаченко: «Не оценив полностью создавшуюся обстановку, областной подпольный партийный центр (ОППЦ), находившийся в Зуйских лесах, после приказа оккупационной администрации от 29 октября 1943 года о «добровольной» эвакуации населения из Крыма принял недостаточно обоснованное решение (не задумываясь серьёзно о его последствиях) разослать своих представителей в сёла Симферопольского, Зуйского, Карасубазарского (Белогорского), Старокрымского, Алуштинского и Бахчисарайского районов с «задачей поднять народ на уход в лес к партизанам» К этому же призывало и обращение «К населению Крыма» (письмо жителей, ушедших в лес), выпущенное в виде листовки 3 ноября 1943 года» .
Однако, следует обратить внимание на то, что задолго до выпуска обращения (3 ноября 1943 года) начался массовый уход населения Крыма в лес, обусловленный действиями оккупантов. Существенное влияние на обстановку в Крыму оказала реализация командованием 17-й армии начальной фазы плана «Михель», хотя даже само наименование «план» не совсем пригодно для этого документа. В преамбуле к этой проработке, указано, что это «исследование» или «проработка» . Проработка «Михель» выполнялась до обострения ситуации на Мелитопольском направлении, и исходила совсем из других предпосылок для развития ситуации.
В отличие от советского командования, противник старался прорабатывать различные варианты, на все возможные случаи развития событий. «Михель» являлся проработкой штаба 17-й армии на случай вынужденной эвакуации немецких войск из Крыма, на случай, если «…ситуация приобретет неуправляемый характер» (как указано в документе). В качестве одного из возможных сценариев, рассматривалась высадка советского десанта. В приложении к документу рассматривался опыт Керченско-Феодосийской операции. Сроки разработки документа «Михель» датированы 14-24 октября 1943 года , в то время, как обстановка под Мелитополем приняла угрожающий оборот только 26-го числа, как раз в тот день, когда проработка была направлена для изучения и обсуждения. Проработка по «очистке» Крыма, состояла из двух фаз: «Михель-1»-эвакуация материального имущества и гражданского населения и «Михель-2» отход войск,
Планом были определены рубежи отхода, хронометраж, определены зоны ответственности. При этом, отход планировался к «позиции Воинка», т.е к Перекопу. Таким образом, проработка «Михель», это не план обязательного оставления полуострова. Это аварийный план действий, который частично утратил свою актуальность уже в день его «презентации». Тем не менее, в соответствии с этой проработкой, с полуострова началась эвакуация имущества и материальных ресурсов, а, самое главное, началась насильственная «эвакуация» населения, которая имела достаточно серьезные последствия.
Из воспоминаний Ф.И.Федоренко: «Первыми потянулись к нам те, кому грозил арест, а та¬ких по мере развития подполья становилось все больше и больше: гестаповцы не дремали! Затем — парни и девушки, отобранные оккупантами для угона в Германию, военнопленные, бежавшие из лагерей и осевшие, было, по деревням. Наконец, кое-кто из полицейских формирований. А с 29 октября, когда гитлеровское командование объявило приказ о «добровольной» эвакуации населения Крыма, наши заставы встречали и принимали на опушках лесов уже ог¬ромные толпы парода. «Мы разослали своих представителей в села Симферопольского, Зуйского, Карасубазарского, Алуштинского и Бахчисарайского районов с задачей под¬нять народ на уход в леса к партизанам,— сообщал в те дни Ямпольский Булатову.— Это дало свои результаты. Целый ряд сел поднялись всем миром, и стар и млад, и пошли в лес все, со скотом и имуществом...»
Численность крымских партизан в конце 1943 – начале 1944 г. человек на: 1 июня 1943 г. /262 01. 12. 1943 г. /4506 15. 01. 1944 г. /3548 20. 02. 1944 г. / 3998 01. 04. 1944 г. /3733
Это «официальные цифры. Подсчет по спискам дает большие цифры. К ноябрю 1943 года в лесу стало 33 партизанских отряда с общей численностью 3733 человека. За три последних месяца 1943 года в отряды вступило 5632 человека, если считать население, уходящее под защиту партизанских отрядов. Так, только из 13 населенных пунктов, расположенных вокруг Алуштинского заповедника, под защиту отрядов 4-й партизанской бригады к середине декабря ушли 2701 человек, в том числе из деревень Саблы — 437, Бодрак — 529, Мангуш — 278, Бия-Сала — 359 человек и т. д.
Из воспоминаний А.С. Ваднева. «Влесу творилось что-то необыкновенное. Много гражданского населения. Бродят лошади, коровы, барашки. В кустах стояли повозки. Москалев дал мне прочесть приказ ЦОГ о моем назначении командиром отряда. Всем, кто может носить оружие, я приказал построиться. Из каждой деревни была сформирована группа. На весь отряд был один пулемет и мой автомат. В отряде было 29 девушек. Я этого очень испугался. Как можно с женщинами воевать? В отряде оказалось 220 человек. Комиссаром назначили Колю Клемпарского. Я был доволен, что комиссаром будет старый партизан. Начальника штаба я должен буду подобрать сам из своего отряда, а заместителя по разведке пришлют с Большой земли»
Одновременно с отходов Крым немецких войск, из Крыма вывозилось продовольствие, что поставило 17-ю армию в достаточно сложное положение после того, как было принято решение об обороне Крыма. По донесению Штаба тылового района 550, продовольствия на полуострове оставалось не более чем на месяц. В связи с этим, отделение Wi штаба 17-й армии приступило к насильственной реквизиции продовольствия у населения, что, естественно, так же вызвало протест населения.
Первая волна ухода населения в крымские леса, была вызвана именно началом мероприятий по реализации операции «Михель-1». Операция предусматривала принудительную «эвакуацию» жителей Крыма и уничтожение населенных пунктов. Началась трагедия «сожженных деревень». Объективно говоря, сейчас в это понятие включено несколько явлений: уничтожение ряда сел в ходе партизанской борьбы в 1942 году, уничтожение противником деревень в октябре-ноябре 1943 года, уничтожение сел весной 1944 года. Суммарные цифры уничтоженных населенных пунктов, действительно, очень велики. Традиционно, называется цифра в 127 сел. Некоторые исследователи говорят о 300 населенных пунктах.
Фактически речь идет о нескольких разновременных операциях по уничтожению населенных пунктов, проведенных в рамках реализации различных вариантов плана отступления противника. Это была не одна операция.
Даже если локализовать действия противника в очень узком временном коридоре, (октябрь-ноябрь 1943 года), то, даже в рамках этого промежутка времени следует рассматривать несколько периодов. Первый период связан с планами отхода противника на север Крыма к перешейкам, когда, при строительстве промежуточных рубежей и «позиции Воинка» в северном Крыму были отселены и уничтожены более 60 сел степного Крыма. Одновременно, началось отселение из сел в районе Севастополя.
Далее, проводилась «очистка» Крыма, в рамках мероприятий операции «Михель», когда было начато разрушение строений от побережья вглубь полуострова, с юго-востока на север Крыма. По донесениям противника, в рамках реализации плана «Михель» были уничтожены, как минимум, 22 населенных пункта, население которых было направлено в фильтрационные лагеря, с последующей эвакуацией с полуострова. В основном, пострадали населенные пункты Керченского полуострова. Мероприятия по отселению активизировались после высадки советских десантов, и к декабрю большая часть гражданского населения была выселена с полуострова.
Третья фаза была связана с реализацией плана эвакуации с полуострова по морю, и расчисткой путей возможной эвакуации от партизан, т.е. сел, окружающих Крымский заповедник. Именно в ходе этой фазы были уничтожены многие населенные пункты Бахчисарайского и Симферопольского района.
По донесению отдела Wi (экономика) штаба 17-й армии, в ходе этой фазы, проводившейся 28-30 октября 1943 года, были сожжены 23 крупных населенных пункта.
Под защиту партизан ушло в общей сложности не менее 10000 человек: женщин, стариков и детей с домашним скарбом, скотом и запасами продовольствия. Так, только из 13 населенных пунктов, расположенных вокруг Алуштинского заповедника, под защиту отрядов 4-й партизанской бригады к середине декабря ушли 2701 человек, в том числе из деревень Саблы (Партизанское) — 437, Бодрак (Трудолюбовка) — 529, Мангуш (Прохладное) — 278, Бия-Сала (Верхоречье) — 359 человек и др.
Оставленные населенные пункты были уничтожены противником, причем, зачастую, вместе с остававшимся населением. Как правило, это были старики.
Операции по уничтожению сел и деревень и их жителей проводились и позднее. Именно эти действия оккупантов вызвали уход жителей под защиту партизан. Кроме того, возникли волнения в «восточных» частях Вермахта, расквартированных в Крыму, а, так же волнения среди хиви. В свете предстоящих событий вспомогательные войска усиливались немецким персоналом. Внимание к «Хиви» было вызвано тем, что,
«учитывая положение немцев, многие из этих лиц подумывают, как своевременной уйти от немцев. Советская пропаганда на них тоже действует... ибо им предлагается переходить к своим и обещается прощение. Немцы часто сами их считают рабочей скотиной, недостаточно обеспечивают всем необходимым. Поэтому предлагается улучшить к ним отношение и готовится издание специальной газеты на русском языке под названием «Верные собратья по оружию». Первый номер еженедельной газеты для «Хиви» вышел 15 октября 1943 г.
Как следует из немецких документов, подпольные организации возникали в боевых «восточных» батальонах, причем, оказалось, что такие организации были во ВСЕХ «восточных» формированиях, находившихся в Крыму. Автор пока не располагает данными о состоянии «восточных» формирований на Кавказе, но в Крыму, произошло достаточно много инцидентов, связанных с восстаниями в «восточных» частях.
Из воспоминаний Ф.И.Федоренко: «Один из перебежчиков начал свои показания Колодяжному с заявления: он — тайный агент СД, кличка — «Бергман». На его совести немало черных дел, и он готов принять как должное суровую кару, однако просит предоставить ему возможность хотя бы частичного искупления вины. Он уже сам приговорил себя к высшей мере наказания, поэтому смерть ему не страшна, только бы не была она позорной. Готов на любой риск...Верить или не верить газиевым, «бергманам»? Мнения расходились. Одни считали, что предателям нет и не может быть никакого доверия ни при каких обстоятельствах. Дру¬гие, в общем соглашаясь с таким подходом к непростому вопросу, тем не менее отмечали: отказом в минимальном до¬верии, с проверкой в деле мы толкнули бы одумавшихся назад к врагу. Поставили бы их в положение людей, которым терять нечего, а из таких и рекрутируются самые оголтелые каратели. «Бергману» Колодяжный поверил и не ошибся. Пере¬бежчик при содействии Баки Газиева многое сделал для «засветки» гитлеровской разведшколы Абвера в Симферо¬поле, по улице Севастопольской, дом 6, и ее филиала в де¬ревне Тавель. Нашей службе безопасности стали известны даже некоторые имена и приметы диверсантов, готовив-шихся к заброске в район Ашхабада!» .
Из воспоминаний А.А.Сермуля о добровольцах из разведшколы в д. Тавель: «Помещалась она в старом помещичьем имении, теперь там спортивная школа олимпийского резерва, командовал ей немец Рикгоф (Рыковым наши его называли). Работала она на Кавказ. Курсанты из наших военнопленных, их там готовили и забрасывали потом в наш тыл.
Охраняли эту школу всегда очень хорошо, и мы хотя и раньше знали о ее существовании, но подобраться к ней не могли. Они, нужно сказать, довольно серьезно организовали патрульную службу. И вот эти двое говорят: школу немцы эвакуировать начали, а обслуга из хозвзвода, все бывшие советские военнопленные (они уже там переженились все на местных крестьянках) и некоторые курсанты решили уходить к партизанам.
Македонский, в то время он был командиром бригады, учел мой прежний «дипломатический опыт» и решил заслать меня туда к ним. Вызвал меня и говорит: пойдете туда ты и Гвоздев Матвей (он недавно прилетел с Большой земли в военной форме новенькой, но без погон), разберетесь что к чему, а Витенко, начальник Особого отдела перед отправкой нам объяснил: вы в школьно-диверсионные дела, говорит, не лезьте, никаких допросов, никаких шмонов не производить, ваша задача только доложить обстановку … Пробрались мы в Краснолесье , встретились там: с людьми. Они все в немецкой форме, при оружии. Кроме них пришли еще некоторые из местных жителей, коммунисты, они вроде бы перед этим с личным составом обслуги этой школы поработали , в общем, все решили в партизаны уйти.
Да еще, когда мы спускались с Кош-Каи, проходили мимо татарской деревни Трескунда. Taм добровольцы стояли. Эвель и:ми командовал. Татары сейчас притихли не хотят воевать. Этот Эвель на второй день тоже пришел в Краснолесье на беседу. Я сказал, что те, кто хочет в партизаны уйти, должны записаться, составили список, с указанием данных, года рождения и т. д. Публика там была разная. Некоторые попали в школу из лагерей, чтобы просто с голоду не сдохнуть, и при первой же возможности готовы были перебежать к нашим, но были и другие, например некто Казарьян, который до этой разведшколы отличился в ростовской зондеркоманде, даже награжден был немцами, и ему подобные. Многие жители близлежащих деревенек" входивших в Тавельский сельсовет, а это Экиташ, Тавель, Поляры (греческая деревня) и Трескунда (татарская деревенька) тоже записались в отряд. Среди них, кстати, четыре сельских полицая и деревенский бургомистр - Полотняненко. Всего в списке оказалось человек 137 или 138» .
Из воспоминаний партизана старшего краснофлотца Дементьева Н.И. : «Летом 1943 г. вызывает меня Македонский, он уже знал, что я под Одессой был замком взвода, потом командиром стрелкового взвода, и мне говорит:
- Николай, как ты, справишься с отрядом?
- Я думаю, справлюсь, - я никогда трудностей не боялся.
- Тогда давай принимай отряд, - вообще-то там на командира планировался Гвоздев, но он перепугался, потому что к нам пришел взвод бывших русских добровольцев из военнопленных, он стоял в Тавеле и числился как Абвер школа, но, по сути, был хозвзводом. Командиром их был Гаврилов. Когда я пришел, они тоже забеспокоились, потому что я вышел в немецкой форме (старая моя совсем порвалась, поэтому я носил немецкую трофейную). Признаться, глядя на людей в немецкой форме, я тоже немного растерялся, тут мне один боец на ухо шепчет, что это хозвзвод по охране Абвер школы. Заметив мое замешательство, мой боец Михаил Лесниченко пояснил:
- Не сомневайся, люди проверенные! С их помощью мы, жители Тавеля, посчитались с немецким комендантом, и теперь всем селом просимся в партизанский отряд.
Назначенный ко мне комиссаром Андрей Сермуль хохотнул:
- Командир! Ты ведь тоже в немецкой униформе!
- Она у меня трофейная! Папаха с красной лентой и автомат - нашенские! Партизанские! - отрезал я». Как указывает Н. Дементьев «К концу октября 1943 года 6-й партизанский отряд в составе 4-й бригады Южного соединения был полностью сформирован в составе трех взводов: Тавельского, Константиновского и из перешедших к партизанам бывших немецких подручных, общая численность 384 человека».
Среди боевых частей с «некрымским» контингентом первым вышел из повиновения азербайджанский батальон 806. Подпольная группа предприняла попытку восстания и ухода к партизанам уже 20 октября 1943года. Стоит отметить, что на тот момент советские войска были еще очень далеко от Крыма. Противнику удалось раскрыть группу, но, как указывается в немецких документах, «зачинщики ушли к партизанам». Перед строем были расстреляны 17 человек бывшие легионеры вошли в состав 8-го партизанского отряда (им. Багирова). Командиром отряда был назначен Алиев Мамед Керим-оглы, комиссаром Аширов Абул Керим. Всего в отряд зачислено 38 человек, в основном, азербайджанцы и татары. В декабре, за счет прихода татарской молодежи и перебежчиков из азербайджанских батальонов, отряд состоял уже из 78 человек.
В связи с тем, что в рамках реализации плана «Михель», началась подготовка к насильственной «эвакуации» населения, восстание произошло в 149 Бахчисарайском батальоне «Шума», и одна рота этого батальона в составе 87 человек полностью ушла к партизанам .
Из воспоминаний А.А.Сермуля: «В этот же день мы с Парамоновым привели их на Сараман и сдали в штаб. Их распределили по отрядам, в основном они попали в отряд, командиром которого был назначен Сергей Лаврентьев, моряк, этот отряд вскоре стал называться первым, грузинский стал вторым. В это же время сформировался отряд из жителей Скалистого и Трудолюбовки, он был назван третьим, командовал им Грузинов. Четвертый отряд сформировали из жителей Мангуша (Прохладное). Пятый отряд из жителей деревни Бия-Салы, там тоже было несколько бывших добровольцев» .
Данные не совсем точные, анализ списков показывает, что в основном, эти легионеры вошли в состав партизанского отряда, который получил номер девять (командир – М.Ф.Парамонов, комиссар – Мамутов Мустафа)
Следующим 28.10.43г. «отметился» 804 азербайджанский батальон. Современные авторы, восторгающиеся Вермахтом, пишут, о, якобы высокой боеспособности этого батальона, но и в нем нашлись те, кто не побоялся начать борьбу с фашизмом. Расстреляно перед строем 14 человек. 18 человек ушли к партизанам, и были влиты в состав 8-го отряда.
Следующим инцидентом стало раскрытие подпольной организации и попытка восстания во 2-м батальоне полка «Бергман». Сейчас очень многими западными идеологами полк «Бергман» позиционируется, как элитная «восточная» часть, которая боролась с СССР и коммунизмом. Но, как выясняется в этой «элитной» части не все было гладко. Большая часть 6 роты смогла уйти к партизанам, и составила отдельный партизанский отряд. Противник указывает:
«Схваченные зачинщики расстреляны перед строем, батальон разоружен, ведется расследование. Поставлен вопрос об исключении «опозоренного» батальона из списка частей Вермахта» .
Из батальона ушла группа легионеров, численностью 85 человек во главе с заместителем командира батальона майором Гвалия. Среди ушедших легионеров были представители разных народов Кавказа: грузины, чеченцы, армяне. Суммарно, во 2-м батальоне должно было насчитываться (как и во всех боевых «восточных» батальонах) 915 человек (пятиротный состав, роты тяжелого вооружения). «Несостоявшийся» 2-й батальон «Бергмана», со своим составом, оставшимся верным Вермахту, принимал участие в боевых действиях под названием «боевая группа Йорбанда». Группа легионеров, ушедшая к партизанам, прослеживается во 2-м отряде 4-й бригады Южного соединения партизан .
Следующим, пришлось разоружить 245 Туркестанский батальон, т.к. часть батальона, задействованная в противопартизанских мероприятиях, перебежала к партизанам, но, по непонятной причине, в составе партизанских отрядов военнослужащие этого батальона не прослеживаются. Вопрос требует уточнения.
30 октября 1943 На переезде, в районе станции Джанкой произошло столкновение поездов, в составе, перевозившем 81 батальон полевого пополнения и 615 учебный полк погибло 8 человек. Как указывают немецкие источники: «столкновение произошло из-за неправильного переключения железнодорожной стрелки. Ведется расследование. Восстановление путей потребует 10-12 дней…». За сутки до этого, грузинским батальоном I/9, при патрулировании путей, был обнаружен подрывной заряд и 5 детонаторов. Ситуация осложнилась тем, что в результате прошедших дождей, дороги стали малопроходимыми. Ночью, из грузинского батальона к партизанам дезертировало 20 человек.
На следующий день 01.11.43 происходит восстание в грузинском батальоне I./9. Запись в журнале боевых действий 17 армии:
«разоружен грузинский батальон I./9 (65 легионеров убежало к партизанам)». Группа легионеров прослеживается в составе 11-го отряда Восточного соединения . В современных публикациях о Петре Гвалия пишут следующее:
«В тылу врага самоотверженно сражались партизаны: Петре Гвалия, Давид Бакрадзе, Сандро Чачхиани, Зоя Рухадзе, Ноэ Кублашвили, Христофор Мосулишвили, Отар Ишхнели. Гвардии майор Петре Тагуевич Гвалия, уроженец села Нахаребао Мартвильского района Грузии, прожил короткую, но славную жизнь, и погиб как истинный герой и мужчина, защитник и воин в решающих боях за Крым 9 марта 1944 года. О военной службе Петре известно не много, но это был, без сомнения, талантливый, уникальный человек – еще в довоенные годы он бывал за рубежом, знал десять (!) иностранных языков, включая немецкий, французский, английский, турецкий, румынский, персидский. В годы войны оказался в Крыму, где принял активное участие в организации партизанского движения. Судя по тому, что Иосиф Сталин в личной беседе с группой грузинских генералов и маршалов назвал Петре Гвалия «вечным героем», можно предположить, что он знал об этом человеке много больше, чем позволено говорить».
А.А.Сермуль в своих воспоминаниях отзывается о легионерах достаточно презрительно: «Когда немцы в мае 42-го разбили на Керченском полуострове Крымский фронт, в плен к ним попало очень много кавказцев -грузин, азербайджанцев и армян. Немцы начали формировать из них добровольческие батальоны для действий на Кавказе. При отступлении оттуда некоторые из этих подразделений были выведены в Крым и брошены против партизан. В Симферополе, на ул. Субхи, стоял один грузинский батальон, а второй в Шакуле (Самохвалово). Мы еще удивлялись, производя разведку, какие-то странные солдаты железную дорогу охраняют: не немцы, похожи на татар, но говорят не по-татарски, потом узнали, что это грузины.
Как-то в сентябре 43 года, когда по всем партизанским районам СССР была объявлена т. н. «рельсовая война» Мы подорвали железнодорожное полотно в районе Бахчисарая и пустили под откос бронепоезд. Шуму было много, грузин, которые дорогу охраняли, взяли, как говорится, «за задницу», кого-то даже расстреляли «за халатность», а другие, человек 40 из этого подразделения, ушли в лес во главе с бывшим майором Красной Армии Гвалия, который служил у немцев фельдфебелем»
Далее он вновь подчеркивает свое отношение к татарам: «Грузины пришли в лес раньше татар и во время перехода даже подрались с татарами, которые их попытались перехватить, вступили в перестрелку. Татар нескольких убили, и сами потеряли несколько человек».
Сопоставление первичных документов (и немецких, и советских) с воспоминаниями А.А.Сермуля показывает, что это информация недостоверная. Скорее всего, это умышленная вставка, вызванная существовавшей, на момент составления рукописи, политической конъюнктурой .
Ф.И.Федоренко в своих воспоминаниях указывает: «В считанные дни родился Шестой отряд, командир — Г. Свиридов. Численность бригады Лугового достигла девя-тисот человек. Формируется командование Второй бригады. Командир — Н. К. Котельников, комиссар — Т. Г. Каплун. Им подчинили Четвертый отряд Я. М. Кушнира, куда ко¬миссаром пошел наш С. И. Черкез. Котельникову отдали также на должности командиров и комиссаров опытнейших партизан — Дмитрия Косушко, Леонида Уварова, Дмитрия Денисова, Михаила Беляева, Константина Воронова... 30 октября Котельников ушел с ними в карасубазарские леса формировать новую бригаду. Из жителей Ангары и Шумхая создан Семнадцатый от¬ряд — командир О. Козин, комиссар П. Е. Шпорт. В зуйском лесу формируются Восемнадцатый, Девятнадцатый и Два¬дцать первый отряды — командиры А. С. Ваднев, Я. М. Сакович, И. Е. Сырьев; комиссары соответственно — Николай Клемпарский, Андрей Кущенко, Эммануил Грабовецкий» . Небольшое уточнение: 6-й «отряд» Г. Свиридова являлся не отрядом, а бригадой, в которую вошли 17-й, 20-й и 22-й отряды Северного соединения.
В лес было направлено 16 радиостанций вместе с радистами, шифровальщиками и другими специалистами.
Стремительный рост числа отрядов потребовал новых структурных изменений. Высшим по статусу боевым подразделением пока становится бригада, которых с 28.11.42 в лесу уже шесть.
1-я бригада — командир Ф.А. Федоренко, комиссар Е.П. Степанов.
2-я бригада — командир Н.К. Котельников, комиссар Т. Г. Каплун.
3-я бригада — командир И.С. Мокроус, комиссар Р.Ш. Мустафаев. Из-за болезни И.С. Мокроус будет эвакуирован и его сменит В.А. Кузнецов.
4-я бригада — командир М.А. Македонский, комиссар М.В. Селимов.
5-я бригада — командир М.М. Егоров, комиссар И.Я. Бабичев.
6-я бригада — командир Г.Ф. Свиридов, комиссар С. И. Черкез.
Чтобы укомплектовать подразделения командным составом, нужно, как минимум, иметь на один отряд пять опытных человек: командира, комиссара, начальника штаба, заместителя командира по разведке, заместителя по тылу. Таким образом, только для тридцати трех отрядов это — 165 человек. К тому же еще управление шести бригад, в составе которых еще и должность заместителя по комсомолу, да еще Центральная оперативная группа, комендантский взвод. Таким образом, только «по штатному расписанию» нужно было порядка 250 «партизанских офицеров».
На 1 августа в лесу находилось всего 214 партизан. Так, осенью 1943 года совершенно стихийно в лесу зародился термин «старый партизан». Он сразу же обретает чуть ли не официальный статус. Очень часто при характеристике какого-нибудь из отрядов указывается: в отряде только два старых партизана, ккаак правило, это командир и комиссар.
Крымскому обкому ВКП (б) удается приказом командующего Северо-Кавказским фронтом откомандировать в в/ч 00125 всех крымско-татарских коммунистов, которые воевали в частях фронта, а также вернуть отдельных партизанских командиров.
Капитан Октябрь Козин, эвакуированный в октябре 1942 года, после выхода из госпиталя успел покомандовать на фронте стрелковой ротой, вновь был ранен и уже с должности командира-наставника Махачкалинского военного училища вновь был откомандирован в в/ч 00 125. Уже в июне в Крым прибыли отозванные с различных частей фронта: Мустафа Мамутов (до войны учитель 12-й школы Симферополя); в июле Рамазан Муратов (до войны шофер Крымторга, на фронте водитель установки гвардейских минометов); майор медицинской службы Ваап Джалилев, Рамазан Куртумеров. В августе — капитан Таляд Тынчеров — секретарь райкома ВКП (б), Джеппар Колесников — секретарь райкома ВКП (б).
Дефицит командных кадров оставался большим. На командные должности стали выдвигать людей, репутация которых очень смущала компетентные органы. В лучшем случае это были бывшие военнопленные или «окруженцы». Так, начальником штаба, а затем и командиром одного из отрядов был назначен бывший лейтенант Черноморского флота И.И. Заика, тот самый легендарный командир 54-й батареи, залпами которой началась героическая оборона Севастополя. Ни партизанское руководство, ни сам И.И. Заика о своей легендарности в ту пору даже не догадывались. Комиссаром 17-го отряда был назначен бывший военнопленный П.Е. Ипорт, до войны директор Симферопольского мясокомбината, которого жене удалось выкупить из концлагеря «Картофельный городок». Комиссаром 20-го отряда стал Асан Эмиров, в прошлом секретарь райкома партии, но исключенный из рядов ВКП(б) в 1937 году «за покровительство врагам народа» и чудом восстановленный в 1939 году. С начала войны Асан Эмиров рядовой матрос-артиллерист все той же знаменитой 54-й батареи. В ходе этого памятного боя он дважды был ранен, чудом выжил, потом скрывался у родственников. В лесу, где его многие помнили по прежней партийной работе, он сразу же был назначен комиссаром 20-го отряда.В более сложном положении были те, кто успел послужить в «добровольческих» формированиях и в РОА. Здесь тоже удалось проследить определенную закономерность. Грузинам и азербайджанцам почему-то доверяли полностью. Майор Гвалия, капитан Картвелишили, лейтенант Алиев вскоре стали командирами отрядов, сформированных из их же вчерашних подчиненных.
Последним источником пополнения партизанских командных кадров стал 24-й полк офицерского резерва Северо-Кавказского фронта. 22 декабря 1943 года двадцать пять офицеров из 24-го отдельного полка офицерского резерва были направлены в Крым. К сожалению, качество этого офицерского пополнения оказалось достаточно низким.