1. Ум есть полнота бытийного совершенства, сущность как таковая и сущность в чистом виде. Деятельность ума есть умствование (иначе говоря, мышление), применение сил ума к предмету ума. Поскольку полнота бытийного совершенства есть сам ум и поскольку несовершенное осмысляется совершенным, а не наоборот, постольку умствуя, ум умствует о себе, субъект и объект в уме всегда совпадают.
Подойдя к вопросу онтологично, при анализе мира мы должны выделить идеальную его часть, в которой скапливаются структуры, законы, идеи и т. п., которые в чистом виде суть пределы для эмпирического содержания мира и потому превосходят любое эмпирическое содержание и сами объемлют, содержат в себе это содержание. Но содержат, конечно, не физически, не эмпирически, а идеально, как мыслимую возможность вмещения. Эта возможность, однако, вполне реальная в своей идеальности, то есть всякий раз когда ум принимается умствовать о том или ином эмпирическом предмете, в самом уме, как совокупности пределов для всего мира, таки находится тот предел, который вместит этот эмпирический предмет и таким образом произойдёт его умственное измерение, обумление предмета, мышление предмета, осмысление предмета.
2. Для ума разница эмпирического предмета и его идеальной сущности аналогична разнице 3,14 и точного значения числа π. Для ума ясно, что эмпирическое 3,14, применяемое в эмпирических же расчётах, как таковое взято ниоткуда и как таковое бессмысленно, и, напротив, вполне осмысляемо в сопоставлении с точным π. Именно поэтому π вмещает в себя 3,14, а не наоборот.
3. Если кто-то думает, что все эти «философские умствования» являются натужными выдумками, а мышление конкретного человека представляет собой нечто совсем другое, то мне нетрудно указать на умственную ошибку этого думальщика. Мышление отдельного конкретного человека происходит аналогично умствованию мирового ума, только что описанному. В самом деле, мысля, конкретный человек помещает мыслимый предмет в свой ум, рассматривает его интеллектуальным взором со всех сторон, интеллектуально прислушивается к нему, проводит с ним мысленные эксперименты, прогнозирует (предузнаёт) поведение предмета в изменившихся условиях и проводит другую подобную умственную работу с предметом с целью выяснить сущность этого предмета и тот зазор разницы (как между 3,14 и π) между сущностью и эмпирическим экземпляром воплощения этой сущности, с каковым эмпирическим экземпляром конкретный человек конкретно имеет дело. Среда ума есть среда осмысления. Если ты что-то не до конца осмыслил, считай, что ещё не с головой окунул мыслимый предмет в свой ум, не целиком поместил предмет в свою голову.
4. Этапы предумствавания, то есть предмышления, составляющие его генезис, давно выяснены. Это (1) восприятие, (2) память, (3) представление и (4) воображение.
В восприятии предмет просто помещается в ум, но не выясняется его сущность, он болтается в уме и корябает своими эмпирическими краями стенки ума. Точное восприятие фиксирует предмет в его эмпирическом своеобразии без понимания того, почему он, гад, так своеобразен.
В памяти предмет фиксируется в эмпирических копиях навоспринятого прежде. Память есть архивный склад восприятия. Память нужна как возможность вновь обратиться к однажды воспринятому предмету в отсутствии самого предмета. Как только это случается, память свидетельствует своё наличное существование. До этого момента она таится и её как бы и нет.
А сам вывод копии предмета из памяти в ум называется представлением. Представление есть восприятие предмета в отсутствии самого предмета. Он может отсутствовать лишь сейчас актуально, а реально всё же где-то быть, а может и прекратить существование до этого представления. Так, вся историография, то есть написание истории вообще (не как специальная дисциплина), есть работа с представлениями о прошлом, ушедшем и никак в реальности реально не существующим.
Воображение тем только отличается от представления, что в воображении произвольно соединяются части разных предметов в единый, воображаемый, предмет. Берём трубящего слона, мыслим издаваемые им звуки как пение, пение мыслим как классическое оперное пение, помещаем этого классического певца басом в Венскую оперу и получаем в итоге слона, поющего басом в Венской опере. Такой слон — предмет воображаемый и в речь может притоптаться в качестве метафоры и в количестве 1 шт.
5. Для умствования (мышления) все четыре операции совершенно необходимы: мышление воспринимает, запоминает, представляет, воображает. Но как таковые эти действия не исчерпывают мышления и специфики его не выявляют.
Пользуясь всеми четырьмя действиями, мышление добавляет своё: выводит на чистую воду мысли сущность предмета. Как это возможно? Чтобы мыслить сущность в её чистоте, то есть помещать сущность в ум умствующего, надобно чтобы эта сущность именно в очищенном от эмпирического бытия предмета виде где-то и как-то уже существовала. Попытки очистить восприятие или представление до чистой сущности ни к чему хорошему не приведут, ибо необходим образец, по которому произойдёт катарсис. Без образца можно повредить и саму сущность. Но ведь этот образец и есть сама сущность предмета. А сравнить эмпирический экземпляр воплощённой сущности с самой сущностью и очистить его по образцу сущности значит приволочь сов в Афины, получить второй экземпляр той же самой сущности, когда уже и первого достаточно.
Тогда как же всё-таки мыслится сущность эмпирического предмета, если эмпирическое обобщение и эмпирический же катарсис умело отскоблить предмет до голой сущности не способны? Мыслить сущность этого предмета этот конкретный человек в своём уме может только одним способом: обращаясь к тезаурусу сущностей, вечно мыслимых мировым умом. Сущность этого предмета должна быть уже продумана заранее, помещена в память и непрерывно эманировать (изливаться) из этой памяти, чтобы не пропустить обращения за образцом сущности от ума этого конкретного человека.
Чтобы иметь возможность мыслить сущность, сущность должна быть принципиально мыслима, мыслима и ныне, и присно, и во веки веков, то есть быть вечно актуально мыслимой мировым умом, иначе мышление этого конкретного человека не сможет состояться. И вот почему познание сущности есть припоминание. Ведь вывести со склада памяти что-либо в актуальное представление и есть припоминание.
6. Вечный мировой ум, вечно мыслящий самого себя, не сказка, придуманная Платоном Афинским и его учеником Аристотелем Стагирским, а сущая необходимость и для первых робких шагов мысли юного создания, и для убелённого сединами академика. Иначе умствование этих двоих, да и всех прочих, будет не умствованием, а глупостованием. То есть в абстракции от мирового ума задурят, крепко задурят «и академик, и герой, и мореплаватель, и плотник». Все!
2019.01.12.