Помимо того, что у немцев Пикассо числится среди «подозрительных», завистники начинают распускать слухи, что он еврей или полуеврей. Когда художнику задали этот вопрос, он ответил: «Насколько я знаю, в моих жилах нет еврейской крови, но я хотел бы ее иметь».
* * *
В период Второй мировой войны Пикассо был близок к французскому Сопротивлению, а в 1944 году вступил в Коммунистическую партию Франции. Этот акт отразил не только политические убеждения художника. «Мое вступление в Коммунистическую партию — логическое следствие всей моей жизни и всего моего творчества», — заявил Пикассо.
* * *
Американские журналисты заинтересовано спрашивали:
— Господин Пикассо, изменился ли ваш стиль и манера, после того, как вы стали коммунистом?
Художник не без юмора ответил:
— Если бы я был сапожником, то — роялист я или коммунист — это обстоятельство не сможет заставить меня иначе шить сапоги, для того только, чтобы продемонстрировать мои политические убеждения.
Если бы я был химиком, то — коммунист я или фашист — если вдруг я получу в результате опытов жидкость красного цвета, неужели, по-вашему, это будет означать, что я занимаюсь коммунистической пропагандой?
* * *
Знаменитый французский писатель, член ЦК Французской компартии Луи Арагон, попросил Пикассо сделать для Центрального комитета портрет Сталина. Художник изобразил советского вождя в простой рубахе, а волосы нарисовал в форме рабочей кепки. Арагон в восхищении представил портрет на суд товарищей-партийцев, однако они не только не разделили восторгов писателя, но с негодованием вернули портрет автору. Пикассо был в гневе. «Я его уничтожу!» — заявил он о злосчастном портрете. И хотя известно, что Пикассо никогда не выбрасывал своих работ, портрета Сталина после смерти художника не обнаружили.
* * *
В разгар «холодной войны» за Пикассо следили агенты ведущих спецслужб на Западе и на Востоке. ФБР просматривало его переписку, навесив на художника ярлык «грязного коммуниста». «Подозрительной» посчитали даже открытку, в которой Пикассо поздравлял Чарли Чаплина с днем рождения.
КГБ одобрял политические взгляды мастера и рекомендовал своим агентам работать с ним «деликатно и внимательно». Но верная принципам социалистического
реализма в искусстве Лубянка не разделяла творческих «отклонений» художника, отвергла произведения зрелых лет как несовместимые с «верным видением мира». После смерти Сталина к творчеству Пикассо стали относиться гибче, но сила инерции в официальных кругах Москвы сохранялась. Во всяком случае, великий художник так и не смог посетить СССР.
* * *
Александр Герасимов, президент Академии художеств СССР в 1947-1957 годах, сказал музейным работникам: «Если кто осмелится выставить Пикассо, я его повешу».
* * *
Пикассо не любил объяснять содержание своих картин. Начиная работу, он не предвидел ее результата: «Сколько раз, когда я хотел положить синюю краску, и у меня ее не оказывалось, я брал красную и клал ее вместо синей».
* * *
Отвечая на вопросы о своем творчестве, Пикассо часто просто забавлялся.
— Мистер Пикассо, — спросила его однажды американка, — что представляет эта картина?
— Эта картина, мадам, — отвечал он, не моргнув глазом, — представляет… пятьсот тысяч долларов!
* * *
Пикассо говорил: «Если бы я был китайцем, то стал бы не художником, а писателем: я бы записывал свои картины». Вспомним, что китайцы действительно любуются живописью иероглифов.
* * *
Журналист спросил Пикассо:
— Кем из художников прошлого вы восхищаетесь больше всего?
— Рубенсом.
— А почему?
— Прежде всего, потому, что из 2 тысяч картин, которые он написал, до наших дней сохранилось около 4 тысяч.
Полотна самого Пикассо постигла примерно такая же судьба.
* * *
Пикассо заказал краснодеревщику набор мебели для загородного дома. Для наглядности он быстро набросал эскиз и спросил:
— Сколько это будет стоить?
— Нисколько! Только подпишите эскиз.
* * *
Как-то гостям Пикассо сообщил:
— Я совершил чудо.
— Какое? — спросили его.
— Одна пожилая женщина захотела посетить мою выставку, она прибыла туда в инвалидном кресле-коляске. Увидев мои картины, она вскочила и убежала.
* * *
Официант одного парижского кафе, куда захаживал Пикассо, как-то раз пожаловался ему, что даже при самом большом усилии воли не может понять его картины.
— Вы понимаете по-китайски? — спросил Пикассо.
— Нет.
— А семьсот миллионов понимают.
* * *
Один врач, светило от медицины, посетил мастерскую Пикассо и при осмотре картин заметил:
— В искусстве я не силен, но, как медик, могу констатировать, что люди, которых вы изображаете, с точки зрения анатомии, не поддаются никакой критике.
— Возможно, — спокойно отвечал Пикассо, — однако я убежден, что эти картины будут жить дольше, чем ваши пациенты.
* * *
Пикассо посетил одну из французских школ. Учитель хотел похвалиться перед знаменитостью знаниями своих учеников и попросил назвать имена самых известных художников.
Одна белокурая девчушка подняла руку, встала и сказала: «Гойя, Дега, Сезанн… и… и… Пикассо».
— А почему Пикассо? — спросил учитель, надеясь, что в ответ ученица еще больше польстит художнику.
Малышка, однако, растерялась, смутилась и, в конце концов, расплакалась. Пикассо склонился над ней, погладил ее по голове и тихо сказал: «Не плачь, милая, я этого и сам не знаю».
* * *
Уже в старости, посетив выставку детского рисунка, Пикассо сказал: «В их годы я рисовал, как Рафаэль, но мне понадобилась вся жизнь, чтобы научиться рисовать, как они».
* * *
В возрасте 54 лет Пикассо, умудренный жизнью и опытом художника, стал писать стихи. Поэмы эти, написанные ясным каллиграфическим почерком, с множеством поправок и подчеркиваний, тяжело читать. Это — изложение на бумагу мучавших его мыслей, без какого бы то ни было стихотворного размера, без рифмы и знаков препинания.
В первое время он терзался сомнениями, смеет ли он вторгаться в совершенно чуждую для него область. Так, когда кто-то входил, он спешил поскорее спрятать записную книжку в карман. Иногда, чтобы уединиться и спокойно писать, он даже запирался в туалете и некоторые его стихи написаны на туалетной бумаге.
* * *
Пикассо говорил: «Моя писанина — это игра», — но обожал читать друзьям свои поэмы вслух и обижался, если не всем они нравились. Он даже подумывал об их издании, но потом решил: «Это все равно, что раздеться донага в неподходящий момент».
В конце концов, его вирши опубликовали в 1936 году в специальном выпуске «Тетрадей по искусству», который был посвящен Пикассо.
Мать Пабло, всегда восхищавшаяся сыном, сказала: «Я знаю, что ты стал писать. И если мне когда-нибудь скажут, что ты отслужил обедню, то я и в это поверю».
* * *
Анри Матисс — единственный художник, которого Пикассо считал равным себе. Незадолго до смерти, когда Матисс был уже тяжело болен, Пикассо посетил его, опустился на колени у кровати больного и поцеловал ему руку…
* * *
Как-то на виллу художника явились две шведки, представившие документ, свидетельствующий о том, что они выиграли в Стокгольме первую премию телевизионного конкурса «Мечта вашей жизни осуществилась». Оказалось, их мечта — почему бы и нет — встретиться с Пикассо…
Возмущенный художник попросил, чтобы их вышвырнули вон, прокричав в бешенстве: «Я — не крупный выигрыш!».
* * *
В течение всей жизни Пикассо была присуща тяга к простоте. Даже когда он стал необычайно богатым, покупал роскошные автомобили и виллы, его повседневная жизнь и привычки были тому подтверждением.
Он был воздержан в еде. Пил в основном только воду, в компании друзей — немного вина. Спутницы его жизни (жены и любовницы) с трудом заставляли его прилично одеваться. Чего стоило заставить его расстаться с изношенными брюками, свитером с бахромой или старыми, уже растрескавшимися туфлями!
* * *
Как-то один из друзей спросил Пикассо:
— Почему ты не носишь карманные часы?
— Да потому, что карманы дырявые, — ответил Пикассо со смехом, выворачивая один карман за другим.
И действительно, его карманы были с дырами. Это потому, что он постоянно загружал их ключами, перочинными ножами, бечевками, зажигалками, пачками сигарет, не говоря уже о камешках, гальке, ракушках, кусочках дерева или коры — всем, что может ему пригодиться при создании какой-нибудь интересной конструкции.
* * *
На мадридской площади, носящей имя Пабло Пикассо, стоит монумент из розового гранита. Надпись на нем гласит: «Жители Мадрида в память о Пабло Руисе Пикассо — испанском гении мирового искусства. Май, 1980».
«Секретные материалы 20 века» №20(302), 2010. Андрей Лихой, журналист (Санкт-Петербург)