6 ноября 1835 года в прославленной многими поэтами и драматургами Вероне родился мальчик. Нарекли его Езекия Марко. А что? Обычное имя для мальчика из хорошей еврейской семьи Ломброзо, проживающей среди итальянцев (преимущественно итальянцев). Родители Изи, Аарон Ломброзо и Ципора Леви, понимали, что скрипка — это прекрасно, но нужно же думать и за перспективы, поэтому отправили его учиться.
Университеты Падуи и Вены, лингвистика, археология и литература... но однажды юный Езекия понял, что по-настоящему его интересует совершенно другое направление. И поступил на медицинский факультет. Тут, пожалуй, стоит отметить влияние ещё двух человек, помимо родителей. Родители-то были людьми весьма набожными, и как знать, что выросло бы из юного Езекии Марко, не случись в его судьбе кузена по материнской линии, Давида Леви, поэта и члена революционной организации «Молодая Италия» (помните роман «Овод» Этель Лилиан Войнич?), который посмеивался над семейным укладом Ломброзо и твердил, что быть религиозным на всю голову — это, наверное, удобно, но выглядит забавно. Вторым человеком, повлиявшим на выбор жизненного пути, стал Паоло Марцоло, врач и лингвист, с которым Езекия познакомился, будучи 14 лет от роду, и который зажёг интерес юноши к языкам, истории — а ещё к антропологии и анатомии.
Знала бы мама, как проходит студенческая жизнь Изи — сидел бы Изя дома, играл бы себе и маме на скрипке. Да кто бы ей ещё рассказал про попойки, потасовки, студенческие братства и идеи, бродящие в юных умах — всё больше о революциях и новом идеальном государстве, этаком Эдеме в масштабах отдельно взятой Италии (ага, и верните, пожалуйста, всё, что оттяпала Священная Римская империя, а следом — Наполеон). А письмо, вроде «Здравствуй, мама, пишу тебе из тюрьмы» так и вовсе сильно бы расстроило — поэтому Изя его так и не написал. Но в тюрьму загреметь таки умудрился: австрийские жандармы к вопросам порядка в империи относились очень ревностно, и однажды, заподозрив Езекию Марко сотоварищи в антиправительственном заговоре, повязали всех. Потом, правда, отпустили — ну что со студента возьмёшь, кроме горстки клопов?
Для Изи сидение бесследно не прошло. Он успел подумать об жалко расстраивать мамеле, об непременно напиться, когда (и если) уже выпустят, об видал он императора и всех его жандармов в белых тапочках, а также об пора бы уже взяться за ум. И ещё об какие отвратительные рожи! У сокамерников, то есть. Дегенерат на дегенерате. Хорошо, что ему с ними не по пути. И, покинув, наконец, камеру, он решительно заявил: Изя умер в возрасте 21 год. Так что врачебный диплом, пожалуйста, выпишите на имя Чезаре Ломброзо. Мол, как его вы назовёте — так оно и поплывёт.
И ведь как поплыл: уже через три года Чезаре, поднабравшись практики, становится военврачом, участвует в австро-итало-французской войне и следующих за нею восстаниях, потом стажируется в лучших клиниках Вены и Парижа, пишет работу «Исследования по кретинизму в Ломбардии», и вот в 1866 году он уже профессор психиатрии в ломбардийской Павии, а пятью годами позже, в 1871 году — главврач психбольницы в Пезаро. К этому моменту у доктора имеется не только личное кладбище (как положено всякому уважающему себя практикующему доктору), но и личная кунсткамера: во время войны и восстания Чезаре собирал оригинальные трофеи — черепа и скелеты, заспиртованные в стеклянных банках мозги... Позже, живя в Турине, Люмброзо устроит в своем доме своеобразный музей из этих экспонатов. Помните стишок: «Джон — патологоанатом, Джон берёт работу на дом, и у Джона на дому многолюдно потому»? Вот и у Чезаре тоже...
Но бог с ними, со скелетами и заспиртованными мозгами, мы-то помним Ломброзо не из-за них. Сидение в тюрьме оставило в душе доктора заметный след. Он стал всерьёз интересоваться криминалистикой. Причём интерес этот не остался исключительно умозрительным, а получил вполне конкретное развитие и воплощение.
Один гидросфигмометр чего стоит. Что, не слышали? А про полиграф? А про детектор лжи? Ну так Ломброзо — их отец. Кто-то, вероятно, вспомнит, что ещё китайцы, да много веков назад, да с горсточкой сухого риса... но кто тех китайцев помнит по именам? А Чезаре Ломброзо — вот он. Идея такова: во время процедуры подозреваемому показывают фото и картинки, как связанные, так и не вязанные с преступлением. И параллельно замеряют артериальное давление и частоту пульса. И по реакциям подозреваемого делают вывод: говорит ли правду, врёт ли, и если врёт, то где конкретно.
Но даже гидросфигмометр не так запомнился, как другое направление деятельности профессора. Какое? А вот о его печатных трудах я расскажу в следующем посте, поскольку тема объёмная.
***
P.S. Мой проект «Найди своего психиатра» работает в штатном режиме.
P.P.S. На площадке Sponsr (Тыц) — мною пишется книга о неврозах. И здесь же есть возможность получить автограф на мои книги.