26 января 1889 года в Аничковом дворце в Петербурге прошёл крайне необычный вечер. Казалось бы, чем может шокировать очередной бал, на котором присутствовала императорская чета и самые приближённые к ним лица? Такие встречи происходили с завидной периодичностью, отличаясь лишь тематикой и украшениями залов, что в этот раз может быть особо примечательного? Дело все в том, что само мероприятие было своего рода местью российской государыни обидевшим ее австрийцам, а все гости, присутствующие на нем, были одеты исключительно в чёрные траурные одежды. Зачем и почему? Сейчас узнаем.
Приходить на бал можно было только в черном. Это повелела лично императрица Мария Фёдоровна, причём сделала это буквально за три дня до назначенной даты. Из-за этого всем модницам того времени пришлось в кратчайшие сроки переделывать уже заготовленные платья или вовсе шить новые, что было тогда невозможной роскошью. Разрешалось, чтобы совсем не превращать праздник в траурную процессию, использовать бриллиантовые украшения, отсюда и пошло название бала - Чёрный бал с украшениями.
Мужчинам в этом плане было гораздо проще: чёрные фраки, как и сегодня, были самым распространённым вариантом, «живой классикой». Так что им переделывать ничего не пришлось. Но почему же государыня приняла такое решение?
Надо отметить, что Мария Фёдоровна, большая любительница балов и танцев, до этого уже устраивала и розовые, и голубые, и зелёные вечера. Но чёрный никогда не использовался нигде, кроме траура. Так что причина должна была быть явно весомой.
Это событие наделало много шума, как в России, так и в Европейских государствах. Гадать особо долго не пришлось - все говорили, что этот бал стал изощренной местью российской императорской семьи австрийскому двору. Отношения Российской и Австрийской империй тогда были весьма натянуты, причём длилось это напряжение уже не первое десятилетие.
Последней каплей для Марии Фёдоровны стало пренебрежение австрийцами траура по случаю смерти старшего сына Александра II, ее первого жениха. По международным канонам, после смерти кого-либо из представителей европейской правящей династии в столицах дружественных держав (а никакой войны с Австрией тогда не шло) объявлялся траур, отменяющий все увеселения. Австрия же организовала в это время в стране масштабные празднества и гуляния. Принцесса Дагмар, будущая Мария Фёдоровна, тогда не стала бурно реагировать, но, как мы видим, обида крепко в ней засела.
Разумеется, австрийская аристократия тогда не могла предвидеть, что убитая горем юная Дагмар через полтора года выйдет замуж за младшего брата своего покойного жениха - Александра, через 15 лет станет императрицей Марией Фёдоровной, а ещё через 8 - изысканно отомстит Австрии за неуважение и к России, и к её личной жизни.
В январе 1889 года императорская семья готовилась к открытию очередного сезона балов, когда из Австрии пришла новость о «Майерлингской трагедии» – погиб 30-летний кронпринц Рудольф. Его нашли вместе с 17-летней любовницей с простреленными головами. По официальной версии, Рудольф, якобы страдавший психическим расстройством, сначала убил любимую, а затем покончил с собой. Хотя истинные обстоятельства их смерти до сих пор остаются загадкой.
Российская императорская семья, как и все монаршие дома Европы, должна была высказать соболезнование и в знак уважения отменить в стране все развлекательные мероприятия. Однако Мария Федоровна уже разослала приглашения на Рождественский бал и отменять их не захотела. Она решила провести праздник, включив в него траурный колорит. Бал не был отменен, дамам и господам лишь было предписано явиться в черных нарядах. Ее Величество также рекомендовала всем женщинам непременно надеть сверкающие бриллиантовые украшения.
Очевидцы были поражены красотой происходящего: в белоснежном концертном зале дворца кружились в вальсе элегантные дамы в чёрном. Траурные платья восхитительно оттеняли бледную кожу, а драгоценности на фоне чёрной ткани сияли ярче, чем когда-либо. И только из большого соболезнования русские дамы отплясывали исключительно под венские вальсы.
Сама же императрица появилась на балу в платье, буквально усыпанном бриллиантами. Присутствующие сравнивали её с Царицей Ночи.
Разумеется, Европа тут же осудила «кощунство» российского двора и расценила это как неофициальный политический акт непокорности. Но, думается мне, Мария Фёдоровна тогда ощущала лишь внутреннее удовлетворение.