Отрывок из романа
осенью 1978-го
... По пути к банку иронично-суеверный герр Эргард намеревался пообедать где-нибудь и потереть коленки дюссельдорфскому портному.
Культовый персонаж портной Виббель казался Эргарду слишком уж неоднозначным в этическом плане. В первом приближении историю его рассказывали так. В 1811 году город заняла армия Наполеона. Император за какой-то надобностью обратился к местному портному, а тот имел дерзость отпустить шуточку в адрес клиента. Что-то насчет телосложения императора — выдающегося брюшка при незначительном росте. Наполеон повелел схватить наглеца и бросить в темницу. Но герр Виббель, когда пришли за ним, выдал за себя невинного человека, служившего у него в качестве подмастерья. Тот и сгинул в каземате, а шутник вышел сухим из воды. Наполеон действительно посещал Дюссельдорф в 1811 году, есть исторические свидетельства. Допустим, он встретился с портным со всеми вытекающими последствиями. Но герой из портняжки получается так себе: хам, трус, подлец. И, тем не менее, горожане поставили ему памятник, назвали улицу его именем и теперь, страхуясь от тюрьмы, трут статуе коленки.
герой из портняжки получается так себе: хам, трус, подлец. И, тем не менее, горожане поставили ему памятник,
«Местечковая особенность характера? — размышлял Артур Эргард. — В любом случае надо идти смотреть. И тереть тоже надо. Человеку в моих финансовых обстоятельствах не помешает лишняя защита от расплаты за риск». Задержавшись взглядом на указателе, Эргард свернул направо и пошел по довольно узкой Шнайдервиббельгассе — мимо освещенных витрин, мимо солидных парадных, размышляя о том, что, возможно, где-то тут, в квартале кафешек и закусочных, и находилась та самая швейная мастерская, где работали храбрый портняжка Виббель и безымянный подмастерье. А когда обнаружил саму скульптуру, почему-то не ощутил желания прикоснуться к натертым до блеска колену, носу или бородке... Оказалось, в ходу теперь уже разные части тела храброго портняжки! Возможно, существовала какая-то зависимость между преступлением и элементом статуи, защищавшим от возмездия. Допустим, те, кто сует нос в чужие дела, во избежание наказания трут ей нос. А бородку?.. И вот сейчас, на глазах у гуляющей публики, пожилой господин станет что-то этакое проделывать со скульптурой? Постоял, посмотрел и почувствовал, что хочет есть. Двинулся дальше с намерением взять порцию сосисок с капустой в ближайшем заведении.
Он уже покончил с гарниром — капуста повару явно удалась. Почему-то вспомнил, как когда-то Рихард и Рольф спорили о том, что съедать раньше — сосиски или гарнир. Рихард настаивал, что гарнир только мешает, его надо быстренько съесть, а затем наслаждаться сосисками. Рольф, старший, в то время уже студент, снисходительно объяснял брату, что гарнир и сосиски — единое целое, и есть их надо вместе, тут важна гармония. Артур в дискуссии не участвовал, у него была собственная позиция: он всегда съедал сначала сосиски. А вот теперь — вдруг гарнир...
Почему он это вспомнил? Почему сидят в памяти милые никчемные подробности из прошлого, которого, кажется теперь, и не было вовсе? Почему просачиваются сквозь толщу воспоминаний те счастливые запахи и звуки, те болезненно ощущаемые знаки жизни, закончившейся осенью 1917 года? Неужели потому, что ноябрь, и погода похожа на питерскую, а где-то рядом, в двух кварталах отсюда, большая река, совсем как Нева?..
Только за тем последним ужином подавали у Бауэров мясо с фасолью. Подавали в фарфоровой супнице, при полном наборе парадных столовых предметов по случаю торжественного, прощального ужина. Рольфу было девятнадцать лет, Рихарду — двенадцать. Кузина Гретхен готовилась к первому причастию. Яков, крестник Артура, тогда еще пребывал в счастливом периоде раннего детства. Ему в апреле исполнилось четыре года за столом он сидел с нянькой.
Уходя, Артур не решился разбудить малыша, чтобы попрощаться, но Яков сам в рубашонке выбежал в кухню, обхватил Артура за колени. Если бы такой маленький мальчик помнил все, или почти все, или, по крайней мере, хотя бы тот судорожно-горький вечер и наступившее за ним утро, когда Артур вынужден был бежать из Петрограда! Если бы он мог помнить, то, наверное, остался бы на этом свете последним, кто помнит. Впрочем, вряд ли. Шансы выжить у него были минимальны. Как у каждого, сидящего тогда за столом.
Тетя Эмма уговаривала Артура остаться до Рождества или хотя бы еще до завтра, а он отвечал любимой в семье поговоркой: «Морген, морген, нур нихт хойте...» Он не был лентяем, не откладывал на завтра то, что должен сделать сегодня, — русский аналог точно соответствовал смыслу немецкой пословицы — и если бы остался, то, скорее всего, был бы схвачен и погиб бы на затопленной посреди Финского залива барже вместе с другими офицерами, юнкерами и кадетами. Он никогда не жалел, что ушел и затем с оружием в руках защищал родину и свое право на жизнь. Он выжил. Судьба хранила его. Ради чего? Любопытство и надежда разгадать когда-нибудь эту загадку служили Артуру мощным мотиватором. Он жил, чтобы когда-нибудь узнать. Вот только времени для этого оставалось все меньше. Ему, ровеснику века, шел 78-й год. На тарелке лежала последняя сосиска. Усмехнувшись своим мыслям, Артур вонзил в нее вилку.
он отвечал любимой в семье поговоркой: «Морген, морген, нур нихт хойте...» Он не был лентяем, не откладывал на завтра то, что должен сделать сегодня, — русский аналог точно соответствовал смыслу немецкой пословицы
— Завтра, завтра, не сегодня — так лентяи говорят! — донеслось с улицы. У двери закусочной остановилась компания мужчин. Они, похоже, спорили: зайти пообедать или сначала посетить какой-то музей, какую-то достопримечательность неподалеку — Sehenswurdigkeit.
Что это русские, Артур успел понять еще до того, как один из них сказал эту фразу про лентяев. Сказал чрезвычайно знакомым голосом! Впрочем, Артур даже не сообразил сначала, что эти люди говорят по-русски, а потом быстро подумал, что голос мог показаться знакомым только из-за русской речи, весьма редкой здесь, а еще и под настроение — из-за воспоминаний, нахлынувших внезапно и не к месту. Да, с возрастом он все чаще ловил себя улетающим мыслями в далекое далеко по самым ничтожным поводам. Вот как теперь: сосиски сработали, будто манок, и увели за сине море, дальше тридевятого царства. Но, говорят, это свойственно пожилым: старость догоняет человека, наступая на пятки его давнему прошлому, как бы замыкая круг.
старость догоняет человека, наступая на пятки его давнему прошлому, как бы замыкая круг.
Мужчина, сказавший «завтра, завтра, не сегодня», сделал характерное движение плечами, как бы подняв и бросив их, повернулся и пошел вместе с компанией вдоль улицы в сторону скульптуры Виббеля. Его лица было не разглядеть от столика, где сидел Артур, но профиль!.. И этот жест... Это же Рольф!
продолжение следует новые отрывки здесь Про Якова дополнительно тут
полный текст романа "Последние" ищите в сети Литрес. События в романе происходят на протяжении ХХ века с 1905 по 2000 гг. в С. Петербурге, Берлине, Париже, на Урале и в Карелии. В центре повествования клан российских немцев, сельскохозяйственная колония в пригороде Ленинграда. Параллельно развивается "русская линия". Две династии переплетаются, причудливо и отчасти мистически. Последняя реликвия, явленная им случайно, грозит пролить свет на трагическую тайну немецкой семьи. Способны ли прочесть зашифрованный в ней код последние представители трех ветвей одного рода?
#рассказ
#история жизни
#люди и судьбы
#русские немцы ХХ век
#коллизия и жизнь
#так бывает