«Пароход «Анохин» движется дальше. Проходим мимо карьера. На дне
копошатся заключенные: дробят камень, грузят на деревянные тачки
щебенку. Восторженный Лидин снимает шляпу, кричит:
— Привет вам, ударники Беломорстроя! Ур-рраа!
Ударники не откликаются. Гремят кувалдами, шаркают по щебенке
лопатами, толкают тачки.
Александр Архангельский насмешливо щурится на Лидина:
— Н-да!.. Построили канал они, а радуемся мы».
Порой встречаются документы, которые, с одной стороны, обращают на себя внимание, но являются не ответом, не дополнительным аргументом к точке зрения, а, скорее, источником загадки.
Для меня таким загадочным документом стал сборник телеграмм представителей советской интеллигенции по поводу Беломорканала.
Это был 1933 год.
Страна коллективизировалась.
В январе 1933 года в Москве завершил работу Объединенный пленум ЦК и ЦКК ВКП(б). В резолюциях пленума отмечено, что в ходе коллективизации «разгромлено кулачество, подорваны корни капитализма в сельском хозяйстве..., решена историческая задача перевода мелкого, индивидуального раздробленного хозяйства на рельсы крупного земледелия, и СССР из страны мелкокрестьянской превратился в страну самого крупного земледелия».
О том, как проходила коллективизация можно узнать из письма Шолохова Сталину от 4 апреля 1933 года, которое я уже приводил своим читателям в цикле статей:
«Ржа за позолотой оклада иконы»
«Как Сталин Шолохова приручал»
««Золотая рыбка» или как Сталин Шолохова приручал (часть 2)»
, но здесь уместно тезисно его напомнить.
Шолохов уведомлял Сталина, что колхозников за невыполнение нормы сдачи хлеба обирали до нитки и выселяли из домов.
«Было официально и строжайше воспрещено остальным колхозникам пускать в свои дома ночевать или греться выселенных. – Писал будущий флагман соцреализма. - Им надлежало жить в сараях, в погребах, на улицах, в садах. Население было предупреждено: кто пустит выселенную семью — будет сам выселен с семьей. И выселяли только за то, что какой-нибудь колхозник, тронутый ревом замерзающих детишек, пускал своего выселенного соседа погреться. 1090 семей при 20-градусном морозе изо дня в день круглые сутки жили на улице. Днем, как тени, слонялись около своих замкнутых домов, а по ночам искали убежища от холода в сараях, в мякинниках. Но по закону, установленному крайкомом, им и там нельзя было ночевать! Председатели сельских советов и секретари ячеек посылали по улицам патрули, которые шарили по сараям и выгоняли семьи выкинутых из домов колхозников на улицы.
Я видел такое, чего нельзя забыть до смерти: в хут. Волоховском Лебяженского колхоза ночью, на лютом ветру, на морозе, когда даже собаки прячутся от холода, семьи выкинутых из домов жгли на проулках костры и сидели возле огня. Детей заворачивали в лохмотья и клали на оттаявшую от огня землю. Сплошной детский крик стоял над проулками. Да разве же можно так издеваться над людьми?
Число замерзших не установлено, т. к. этой статистикой никто не интересовался и не интересуется; точно так же, как никто не интересуется количеством умерших от голода. Бесспорно одно: огромное количество взрослых и «цветов жизни» после двухмесячной зимовки на улице, после ночевок на снегу уйдут из этой жизни вместе с последним снегом. А те, которые останутся в живых, будут полукалеки.
…
Но выселение — это еще не самое главное. Вот перечисление способов, при помощи которых добыто 593 т хлеба:
1. Массовые избиения колхозников и единоличников.
2. Сажание «в холодную». «Есть яма?» - «Нет». — «Ступай, садись в амбар!» Колхозника раздевают до белья и босого сажают в амбар или сарай. Время действия — январь, февраль, часто в амбары сажали целыми бригадами.
3. В Ващаевском колхозе колхозницам обливали ноги и подолы юбок керосином, зажигали, а потом тушили: «Скажешь, где яма! Опять подожгу!» В этом же колхозе допрашиваемую клали в яму, до половины зарывали и продолжали допрос.
4. В Наполовском колхозе уполномоченный РК, кандидат в члены бюро РК, Плоткин при допросе заставлял садиться на раскаленную лежанку. Посаженный кричал, что не может сидеть, горячо, тогда под него лили из кружки воду, а потом «прохладиться» выводили на мороз и запирали в амбар. Из амбара снова на плиту и снова допрашивают. Он же (Плоткин) заставлял одного единоличника стреляться. Дал в руки наган и приказал: «Стреляйся, а нет — сам застрелю!» Тот начал спускать курок (не зная того, что наган разряженный), и, когда щелкнул боек, упал в обмороке.
5. В Варваринском колхозе секретарь ячейки Аникеев на бригадном собрании заставил всю бригаду (мужчин и женщин, курящих и некурящих) курить махорку, а потом бросил на горячую плиту стручок красного перча (горчицы) и не приказал выходить из помещения. Этот же Аникеев и ряд работников агитколонны, командиром коей был кандидат в члены бюро РК Нашинский при допросах в штабе колонны принуждали колхозников пить в огромном количестве воду, смешанную с салом, с пшеницей и с керосином.
6. В Лебяженском колхозе ставили к стенке и стреляли мимо головы допрашиваемого из дробовиков.
7. Там же: закатывали в рядно и топтали ногами.
8. В Архиповском колхозе двух колхозниц, Фомину и Краснову, после ночного допроса вывезли за три километра в степь, раздели на снегу догола и пустили, приказ бежать к хутору рысью.
9. В Чукаринском колхозе секретарь ячейки Богомолов подобрал 8 чел. демобилизованных красноармейцев, с которыми приезжал к колхознику — подозреваемому в краже — во двор (ночью), после короткого опроса выводил на гумно или в леваду, строил свою бригаду и командовал «огонь» по связанному колхознику. Если устрашенный инсценировкой расстрела не признавался, то его, избивая, бросали в сани, вывозили в степь, били по дороге прикладами винтовок и, вывезя в степь, снова ставили и снова проделывали процедуру, предшествующую расстрелу.
9.1. В Кружилинском колхозе уполномоченный РК Ковтун на собрании 6 бригады спрашивает у колхозника: «Где хлеб зарыл?» — «Не зарывал, товарищ!» — «Не зарывал? А, ну, высовывай язык! Стой так!». Шестьдесят взрослых людей, советских граждан, по приказу уполномоченного по очереди высовывают языки и стоят так, истекая слюной, пока уполномоченный в течение часа произносит обличающую речь. Такую же штуку проделал Ковтун и в 7 и в 8 бригадах; с той только разницей, что в тех бригадах он помимо высовывания языков заставлял еще становиться на колени.
10. В Затонском колхозе работник агитколонны избивал допрашиваемых шашкой. В этом же колхозе издевались над семьями красноармейцев, раскрывая крыши домов, разваливая печи, понуждая женщин к сожительству.
11. В Солонцовском колхозе в помещение комсода внесли человеческий труп, положили его на стол и в этой же комнате допрашивали колхозников, угрожая расстрелом.
12. В Верхне-Чирском колхозе комсодчики ставили допрашиваемых босыми ногами на горячую плиту, а потом избивали и выводили, босых же, на мороз.
13. В Колундаевском колхозе разутых добоса колхозников заставляли по три часа бегать по снегу. Обмороженных привезли в Базковскую больницу.
14. Там же: допрашиваемому колхознику надевали на голову табурет, сверху прикрывали шубой, били и допрашивали.
15. В Базковском колхозе при допросе раздевали, полуголых отпускали домой, с полдороги возвращали, и так по нескольку раз.
16. Уполномоченный РО ОГПУ Яковлев с оперативной группой проводил в Верхне-Чирском колхозе собрание. Школу топили до одурения. Раздеваться не приказывали. Рядом имели «прохладную» комнату, куда выводили с собрания для «индивидуальной обработки». Проводившие собрание сменялись, их было 5 чел., но колхозники были одни и те же... Собрание длилось без перерыва более суток.
Примеры эти можно бесконечно умножить. Это — не отдельные случаи загибов, это — узаконенный в районном масштабе — «метод» проведения хлебозаготовок. Об этих фактах я либо слышал от коммунистов, либо от самих колхозников, которые испытали все эти «методы» на себе и после приходили ко мне с просьбами «прописать про это в газету»».
Это был год, когда страна погрузилась в ад разразившегося в 1932 году голода.
Подлинная картина этого страшного бедствия, которую не под силу выдумать даже Стивену Кингу, раскрывается в спецсообщениях Секретно-политического отдела ОГПУ.
В них всё доведено до своего абсолюта: и страдания людей, и вызванное этими страданиями людское расчеловечивание, и абсурдность чекистской изобретательности, всё!
Из политдонесения № 1 начальника Ново-Джерелиевской МТС Северо-Кавказского края в политуправление НКЗ СССР и политсектор краевого земельного управления о смертности от голода в колхозах района. 10 апреля 1933 г.
Не ранее 10 апреля 1933 г.
Ранее получаемая продпомощь почти на исходе, новая на (апрель) еще, кроме разнарядки, не получена. Распределилась трудпомощь по едокам, частью ею засыпали семфонд уменьшив норму выдачи, смешивали ее с магарой от которой усиливается опухание.
Выдачу продпомощи по трудодням некоторые колхозы поняли своеобразно выдавали тем, кто выходит в поле, без различия бедняк, середняк, зажиточный, а не выходящему бедняку, опухшему от голода, с 1928 г. в колхозе, выработавшему в прошлом году 300 с лишнем трудодней хлеба не дают как неработающему, не авансируют его (колхоз «Хлебороб Ленина» — бедняк Пелих). Получается, как заявляют колхозники, «кто имеет, тот и получает, а кого нет, тому и нет». Случаи опухания, смерти от голода все увеличиваются. Так, далеко по неполным сведениям, в сельсовете не регистрируют, а прямо возят на кладбище, не закапывая ставят гробы, а то и не вывозят из дома. За январь по ст. Н.Джерелиевской умерло 18 колхозников, 10 единоличников, февраль — 24 [колхозника], 10 [единоличников], март 71 [колхозник], 50 [единоличников]. За один день 31 марта было вывезено 48 трупов. В колхозе «Ворошилова» в этот же день умерла семья из трех человек, умерло два тракториста. Характерно то, что колхозник Войко голодал, ел лошадь, а у него нашли три ямы в 100 пуд. зерна. Единоличник Мовчан умер от голода, довел до смерти детей, а у него нашли 20 пуд. ячменя и 15 пуд. муки. В этой части часть людей предана суду, уже осуждены и ведется следствие.
Из донесения политотдела Георгиевской МТС Северо-Кавказского края в политуправление Наркомзема СССР и политсектор крайзу о смертности от голода в ст. Лысогорской. 21 апреля 1933 г.
… В 1933 г. на апрель было 62 смерти в течение 18 дней, а в 1932 г. умерло 5 чел. за весь апрель мес. Эти данные не полны, ибо не всегда смерти аккуратно регистрируются ЗАГСом (умирает одинокий, безродный старик, или умирают вне станицы, по пути в степь или в г. Георгиевск, в совхоз и т.д.). Умирают больше всего дети и старики, но 20% умерших взрослые от 20 до 40 лет. Причины смертей истощение, болезни кишок, простуда и т.д. На тысячу колхозников ст. Лысогорской имеется 60 семей опухших с голода, которым выдано по 4 —5 кило муки кукурузной.
В бригадах нет приварка, варится суп с кукурузной мукой или с пшеном (по 50 грамм на человека) без жиров. По домам варят суп со щавелем, нарванным в поле. Из ст. Лысогорской множество женщин ходят за 12 верст в ст. Незлобную и там выменивают на одежду и покупают за деньги отруби и другие отходы с мельницы и крупорушки. В поле выходят работать преимущественно девицы от 12 до 19 лет, взрослых женщин видно мало, они заняты дома или же собирают в поле щавель, либо промышляют чем-нибудь на базаре, или ушли за отрубями, за отходами в ст. Незлобную (здесь находится крупная государственная мельница и элеватор). От недоедания люди ослабели и работают вяло, как сонные мухи. В поле питаются только тем, что отпускается в порядке продссуды, обычный рацион 400 гр. кукурузного хлеба и один или два раза суп из котла с кукурузной мукой или с пшеном без жиров. Несколько лучше питание тракторных бригад, они имеют через день мясо (по 100 гр. на человека), а приварок такой же, хлеба 800 гр. Стоило очень большого труда сломать кулацкую уравниловку в выдаче хлеба. Так в тракторных бригадах № 6 и 7 хлеб выдавался по 800 гр. на человека в день независимо от выработанных трудодней за сутки и от выполнения нормы. Такая же уравниловка имела место в коммуне «Борец». По предложению политотдела заведующему участком МТС Романенко и председателю коммуны Потапову бюро ячейки дало выговор (оба члена ВКП(б)) за это дело, и с 20 апреля уравниловка в даче хлеба была сломана.
Спецсообщение Секретно-Политического отдела ОГПУ СССР о продовольственных затруднениях в Казахстане. 22 мая 1932 г.
Совершенно секретно
В Пальмановском р.1 в пос. Колхозном, Степном, Веселом и Токаревке с конца марта обнаружено 50 трупов умерших от голода и 192 чел. (в том числе 67 детей и 17 подростков), совершенно обессиливших и не могущих передвигаться. Местными органами голодающим оказана помощь. Дети размещены в детдома, а взрослые направлены на работы.
Больше спецсообщений читайте в статье: «Страшнее любого ужастика. Спецсообщения секретно-политического отдела ОГПУ».
На фоне этого голода выходит в свет, ставший теперь знаменитым «Закон о трех колосках». В деревне он получил название «дедушкин указ» (по прозвищу подписавшего его М. И. Калинина), в уголовной среде «указ 7-8».
Помните, наверное, фразу из Говорухинского фильма-бестселлера «Место встречи изменить нельзя»: «Указ 7-8 шьешь, начальник?».
Постановление ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 года «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности» вводило в юридическую практику СССР понятие «хищения социалистической собственности» как «преступления против государства и народа», чтобы остановить «массовые хищения государственного и колхозного имущества». Амнистия по таким делам исключалась.
С ростом социальной напряжённости из-за голода объединённый пленум ЦК и ЦКК ВКП (б) 7-12 января 1933 года заставил судей быть более суровыми при рассмотрении дел о хищениях. Количество осуждённых по этим делам в РСФСР в первое полугодие 1933 года достигло 69 523 человек, которые преимущественно (84,5 %) были приговорены к 10 годам лишения свободы.
Из вышедшей в этом же году брошюры Вышинского «Революционная законность на современном этапе» можно узнать о случаях, когда трёх крестьян осудили за пользование колхозной лодкой для личной рыбной ловли, когда парня, баловавшегося в овине с девушками, осудили за «беспокойство колхозному поросёнку».
Деклассированных отправляли осваивать Сибирь.
О том, как это было красноречивее других рассказал в письме на имя все того же Сталина инструктор Нарымского окружкома ВКП(б) Величко.
Письмо большое и поражающее воображение невероятностью происходивших событий, достойное того, что бы прочесть его полностью.
Это можно сделать, перейдя по ссылке на статью «Остров смерти».
Здесь я приведу несколько цитат из него.
«В пути, особенно в баржах, люди находились в крайне тяжелом состоянии: скверное питание, скученность, недостаток воздуха, массовая расправа наиболее отъявленной части над наиболее слабой (несмотря на сильный конвой). В результате, помимо всего прочего, высокая смертность, например, в первом эшелоне она достигла 35-40 чел. в день».
«Первый эшелон пристал к острову в прекрасный солнечный день. Было очень тепло. В первую очередь на берег были вынесены до 40 трупов, и потому, что было очень тепло, а люди не видели солнца, могильщикам было разрешено отдохнуть, а затем приступать к своей работе. Пока могильщики отдыхали, мертвецы начали оживать. Они стонали, звали о помощи и некоторые из них поползли по песку к людям. Так, из этих трупов ожили и стали на ноги 8 чел».
«Жизнь в баржах оказалась роскошью, а пережитые там трудности сущими пустяками по сравнению с тем, что постигло эти оба эшелона на острове Назино».
«При этом на острове не оказалось никаких инструментов, ни крошки продовольствия, весь хлеб вышел и в баржах, поблизости также продовольствия не оказалось. А все медикаменты, предназначенные для обслуживания эшелонов и следовавшие вместе с эшелонами, были отобраны еще в г. Томске. Такое положение смутило многих товарищей, сопровождавших первый эшелон [в] 5070 чел. (Дело в том, что еще в баржах многие из-за недостатка хлеба голодали). Однако эти сомнения комендантом Александровско-Ваховской участковой комендатуры были разрешены так: «Выпускай... Пусть пасутся»».
«Люди начали умирать. Они заживо сгорали у костров во время сна, умирали от истощения и холода, от ожогов и сырости, которая окружала людей. Так трудно переносился холод, что один из трудпереселенцев залез в горящее дупло и погиб там на глазах людей, которые не могли помочь ему, не было ни лестниц, ни топоров».
«Вскоре началось изредка, а затем в угрожающих размерах людоедство. Сначала в отдаленных углах острова, а затем где подвертывался случай».
«Если людоедство явилось наиболее острым показателем этого распада, то массовые его формы выразились в другом: образовались мародерские банды и шайки, по существу царившие на острове. Даже врачи боялись выходить из своих палаток. Банды терроризировали людей еще в баржах, отбирая у трудпоселенцев хлеб, одежду, избивая и убивая людей. Здесь же на острове открылась настоящая охота и в первую очередь за людьми, у которых были деньги или золотые зубы и коронки. Владелец их исчезал очень быстро, а затем могильщики стали зарывать людей с развороченными ртами. Мародерство захватило и некоторых стрелков, за хлеб и махорку скупавших золото, платье и др. По острову установились цены: новое пальто — 0,5 булки или пачка махорки. 1 пачка махорки — 300 рублей, два золотых зуба или четыре коронки или два золотых».
«…смертность можно было сократить до минимума, т[ак] к[ак] она происходила главным образом от поноса, однако, несмотря на строжайшие приказы командования, сухари больным не выдавались, тогда как сухарь спас бы сотни людей, потому что отсутствовали всякие медикаменты, ощущалась острая потребность [в] вяжущих (против поноса) средствах. При этом огромный запас галет лежал в палатках и базах, т[ак] к[ак] не было указания, могут или нет пользоваться этими галетами больные».
«…трупы, которые лежали на тропинках, в лесу, плыли по реке, прибивались к берегам, уже не вызывали смущения. Более того, человек перестал быть человеком. Везде установилась кличка и обращение — ШАКАЛ».
2 августа 1933 года был официально открыт Беломорско-Балтийский канал.
Несколькими годами ранее, в 1929-м Горький посетил Соловецкий лагерь особого назначения - там ему всё понравилось (кроме монахов), особенно - «небывалый, фантастично удачный опыт перевоспитания общественно опасных людей в условиях свободного общественно полезного труда».
Идея поездки писательской бригады на Беломорканал родилась у Горького совместно с его другом (и отчасти родственником) Генрихом Ягодой, тогда заместителем председателя ОГПУ, и Леопольдом Авербахом, главой только что ликвидированного РАППа, секретарём «Истории фабрик и заводов» и шурином Ягоды. У них же родилась идея книги-монографии о строительстве Беломорканала; идея была поддержана на самом верху. В Постановлении ЦИК от 4 августа 1933 года говорилось: «Поручить ОГПУ Союза ССР издать монографию строительства Беломорско-Балтийского канала имени т. Сталина». То есть книгой должны были заняться чекисты, что априори задавало её тон и пафос.
17 августа на экскурсию по каналу отправились 120 писателей - на пароходе из Ленинграда.
Перед отъездом в одном из парадных залов гостиницы «Астория» было устроено праздничное застолье.
На нем экскурсантов напутствовал Семён Фирин, начальник Белбалтлага и заместитель начальника ГУЛАГа. Он же сопровождал писателей на протяжении всей поездки.
Вот так его изобразили Кукрыниксы в процессе круиза.
Это изображение вошло в сборник «Улыбка чекистской луны»: писатели — Беломорканалу. Это уникальный альбом с восемью оригинальными неизвестными портретами-шаржами работы Кукрыниксов и неопубликованными стихами.
Цитаты из альбома: «Людей он сделал из воров, а ну, попробуй из писателей...», «ГПУ неожиданно для многих из нас оказалось прекрасной школой большевистского рассказа...», «Сия чекистская луна улыбкой путь нам освещала...», «Поехав с нами на канал, он вдохновения не брал, но взял бутылок пять зубровки как стимулы для перековки...».
Принимали экскурсантов по высшему разряду. «Вечером колонна автобусов увозит нас на Ленинградский вокзал. К перрону подан специальный состав из мягких вагонов, сверкающих лаком, краской и зеркальными окнами. Рассаживаемся, где кто хочет. С той минуты, как мы стали гостями чекистов, для нас начался коммунизм, - вспоминает Александр Авдеенко. - Едим и пьем по потребностям, ни за что не платим. Копченые колбасы. Сыры. Икра. Фрукты. Шоколад. Вина. Коньяк. И это в голодный год!».
«И, вообразите, литераторский поезд мчится сквозь ночь в Ленинград, - подключается к рассказу Авдеенко Евгений Габрилович - и в названном поезде восседают, лежат, спорят, кушают, выпивают прозаики и поэты, знаменитые и не очень, равно как и те, кто еще никому не известен, но, по мнению Горького, вскоре будет знаменит.
Всю ночь пассажиры не спят, бродят друг к другу и целуются, и клянутся в бескорыстном служении искусству, и твердят, что сколь бы ни была стопудовой писательская судьба, все же в итоге побеждает талант. Даже если слава приходит через полсотню лет.
И всю ночь по купе разносят пиво и бутерброды сотрудники госбезопасности в чине не меньшем, чем нынешний подполковник. И только под утро сочинительский поезд наконец угомонится, вздремлет. И когда знаменательные вагоны замрут в Ленинграде на Московском вокзале, к толпам встречающих выйдет всего лишь с десяток самых незначных его пассажиров в сопровождении тех, кто разносил бутерброды и по долгу своей работы привык не спать по ночам.
«Вечером нас разместили в каютах судна, речного, крепко отдраенного и отмытого, и мы поплыли на север. Подполковники, разносившие в поезде бутерброды, отплыли с нами, как, впрочем, и их сослуживцы неизмеримо крупней.
И вот так и плыли мы — совесть и гордость русской земли — по вновь открытому Белбалтканалу от одного лагпункта к другому, и всюду на пристанях нас встречали оркестры из зеков и самые зеки в новеньких робах, вымытые и побритые, счастливые, застенчивые, лучезарные, и невозможно было поверить, что это и есть (и в немалом) именно пятьдесят восьмая статья».
«На любые вопросы лагерники отвечали без запинки, бойко и весело. – Перехватывает инициативу повествования Авдеенко. - Да, воровали, грабили, осуждены. Отбывая срок, стали ударниками: рыли землю, рубили деревья, укладывали бетон, строили шлюзы. До того, как попали в лагерь, не умели держать в руках ни топора, ни лопаты, ни молотка, а теперь имеют разряд квалифицированного бетонщика, слесаря, механика. Были преступниками, жили за чужой счет, стали нормальными работягами. Вредили на советских заводах и фабриках, злобствовали, глядя на победоносную поступь советского народа. Теперь больно и стыдно вспоминать прошлое.
Преступник перекован в человека!
Поет хор каналоармейцев:
В скалах диабазовых вырубим проход.
Эй, страна, заказывай с грузом пароход!
Каналоармейский оркестр состоит из тридцатипятников — осужденных по 35‑й статье уркаганов. Где трудно, где угрожает прорыв, туда сразу бросают оркестр. Играет. Воодушевляет. А когда надо, оркестранты берутся за кирку и лопату.
… В одном из бараков писатели-москвичи неожиданно увидели своего собрата, поэта Сергея Алымова, автора любимой народом песни «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперед». Обступили, здороваются, похлопывают по плечам, задают вопросы, и среди них неизбежный и самый главный: «Как ты сюда попал, Сережа? За какие грехи?» Саша Безыменский не удержался, чтобы не схохмить: «Сережу прислали таскать тачку по долинам и по взгорьям». Все засмеялись, в том числе и Фирин. Алымов даже не улыбнулся. Глаза его потемнели, как туча, набухшая дождем. Пользуясь веселым и явно дружелюбным настроением Фирина, Безыменский сказал: «Семен Григорьевич, не могу удержаться, чтобы не порадеть за собрата, попросить скостить ему срок. «Уже скостили. Скоро Алымов вернется в Москву». Сказал и удалился, сославшись на дела. «Сережа, так за что же ты все-таки попал сюда?» — без дураков, серьезно спросил Безыменский. Каналоармеец Алымов махнул рукой, заплакал и полез на верхние нары».
Кстати сказать, поэт Алымов, и правда был вскоре освобожден. В 1934 году Алымов написал тексты песен для фильма «Заключённые» о перевоспитании преступников, направленных отбывать наказание на строительство Беломорканала, снятого по пьесе «Аристократы».
Вот еще один эпизод из рассказа Авдеенко о поездке на Беломорканал – диалог с инженером.
«Я работаю на Беломорстрое с самых первых дней, — говорит инженер. — Великие трудности были преодолены и каналоармейцами, и чекистами. Чекистам было труднее. Вы только подумайте, в ходе строительства нужно было перевоспитать разнокалиберных преступников. Перековать разнузданных, оголтелых, ожесточенных разгильдяев в армию тружеников! Задача для титанов. — Он внимательно оглядел обступивших его писателей и закончил: — Люди делают революцию. Революция делает людей.
— А что побудило вас приехать сюда, на север? Давно вы работаете с чекистами? Инженер молчал. Потом сказал: — Произошло недоразумение, товарищи. Я не вольнонаемный. Несколько лет назад я был осужден. Сюда попал в числе тысяч себе подобных. Но я привык не отделять себя от чекистов. Делаем одно дело. Работаем все по-ударному. Инженер ушел на безлюдную корму. Мы проводили его взглядами».
«В общем, все было именно так, как положено, как желалось тем, кто кормил нас ночью в поезде бутербродами, и тем, кто, куда как повыше, и придумал весь этот художественный театр. – Подводит итог повествованию Габрилович. - Мелькнуло немало лет, и только теперь, когда открылось многое из того, за что ночные разносчики бутербродов ломали подследственным ребра и зубы, я до конца уяснил суть той прогулки по лагерным пунктам. Однако в те времена эти оркестры и перековка казались неопровержимыми, и, возвратившись с канала в Москву, мы вновь собрались у Горького, чтобы составить книгу о Белбалтлаге. И писали очерки в эту книгу с таким проницанием в суть всего доброго в человеке, в его сердце и мысли, что у творца «Челкаша» при чтении проступали слезы. Впрочем, насколько я знаю, он вообще легко поддавался слезам».
Результатом поездки стало то, что увидела свет книга «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина. История строительства» - коллективный труд экскурсантов.
Но уже 22 августа, восхищенные увиденным на Беломорканале, художники и писатели слали телеграммы, которые позже были размещены на сайте «Исторические материалы».
Тов. Ягода!
Мы, Кукрыниксы, работая как художники-сатирики, избираем мишенью людей с "родимыми пятнами" прошлого. Этих людей мы бичуем. Если Ваша работа будет проходить такими темпами и все эти люди изменят свой внутренний облик - нам тогда скоро придется "перековаться" на другую профессию.
Восхищены грандиозной работой ОГПУ!
Художники Кукрыниксы: Куприянов, Крылов, Соколов.
22/VIII-33 г.
---//---
Товарищу Ягоде
от поэта, с гордостью носящего присвоенное ему
враждебной нам прессой всех стран имя литературного чекиста
Донесение
Я сообщаю героической Чека,
Что грандиозность Беломорского канала
И мысль вождя, что жизнь ему давала,
Войдут невиданной поэмою в века,
И если коллективом вдохновений
Поэму Беломорского пути
Сумеем мы в литературу донести,
То это будет лучшее из наших донесений.
22/VIII-33 г.
Безыменский.
---//---
Генриху Григорьевичу Ягоде.
"Человечность" и "гуманность" все-же великие слова, и, мне кажется, не надо отказываться от них. Высшая человечность и гуманность есть то, что сделано Вами - первым из строителей ББВК. Она заключается в замечательной работе над исправлением человека. Она заключается в заботе о создании лучших условий жизни для трудящегося человечества. Всякая иная человечность и гуманность есть ложь, лицемерие и ложь.
Л. Никулин
1933-22-VIII
Вагон Сороки-Ленинград.
---//---
Милый Генрих Григорьевич,
поспешно, на бегу поезда, чужой ручкой - Вл. Лидина, крепко-крепко благодарю Вас за великолепную мысль, позволившую нам увидать Б.-Б. Канал. Страшно жаль, что не удалось мне увидать его раньше, весной, когда предлагали Вы.
Целую Вас крепко.
22/VIII 1933.
Всеволод Иванов.
---//---
Дело не в том, что я видел грандиозные сооружения - плотины, шлюзы, дамбы и новый водный путь.
Меня больше всего поразили люди, которые там работали и которые организовали эту работу.
Я увидел воров и бандитов (нынче ударников), которые произносили речи человеческим языком, призывая товарищей по работе брать теперь с них пример.
Мне не приходилось раньше видеть ГПУ в роли воспитателя, и то, что я увидел, было для меня чрезвычайно радостным.
22/VIII-33.
Мих. Зощенко.
---//---
Я был в Карелии несколько лет назад. Блуждая по безмерным пространствам диких каменистых пустынь, я думал о том, сколько надо еще поколений, чтобы этот край стал обжитым, чтобы подчинились человеку эти леса и воды.
Я был не прав. Я не знал тогда, что труд, организованный большевиками, может за двадцать месяцев преобразить страну и людей.
Ленинград, 22 авг. 1933 г.
Николай Чуковский.
---//---
Беломоро-Балтийский канал кажется мне высеченным в граните грандиозным памятником нашей великой партии и ее вождю Сталину.
Большевики-чекисты, ученики Феликса Дзержинского - Ягода, Фирин и их боевые соратники - претворили в жизнь великий замысел вождя.
Они - люди ленинской породы - сумели подчинить стихию, сумели вернуть к трудовой жизни тысячи людей.
Об этом сразу не напишешь. Трудно написать книгу, достойную Беломорстроя. Трудно, но почетно. Это должна быть книга о жестоких боях, о борьбе и победе, книга о воспитании правдой, книга о болыпевиках-чекистах, о нашей славной партии, имеющей таких вождей и таких бойцов.
22/VII-33 г.
Ал. Исбах.
т. Ягода.
Я не писатель, и поэтому не умею образным словом выразить свое восхищение всем тем, что увидел и услышал. Я художник кисти - реалист.
Считаю, что самым реальным делом будет, если Беломоро-Балтийский канал, который сам по себе есть произведение искусства, будет от Балтийского до Белого морей отражен в произведениях изоискусства. Поэтому я хотел бы сколотить бригаду 5-6 человек из лучших художников весной после навигации, и возможно полнее и лучше отразить в картинах не только замечательные сооружения канала, но и людей-героев, строивших его.
23/VIII-33
Иогансон