На закате 19 века предприимчивые австрийские братья Фрейзингер организовали в тогда еще российской Риге фабрику резиновых изделий. Производили в основном шины для велосипедов и экипажей, потом «Двадцатый век начинается» и амбициозные Фрейзингеры берутся за «обувание» автомобилей. Дела идут более чем великолепно, но сначала фабрику «Русия» национализируют на волне революционной радости, а потом и обновленное АО «Каучук» переводят вглубь страны, когда линия фронта Первой мировой войны подходит вплотную к Риге. Производство перенесли не абы куда, а в Хамовники, которые тогда считались предместьем Москвы.
С образованием СССР на предприятиях начинает активно развиваться профсоюзное движение, которое повлекло за собой не менее активное клубное строительство: трудящимся нужно было где-то проводить досуг и отдыхать. Так в Москве только в 20-30 годах появилось около дюжины рабочих клубов, половину из которых спроектировал Константин Мельников.
Химикам завода «Каучук» повезло – автором проекта их клуба был именно Мельников.
Повезло по двум причинам: здания архитектора - это всегда опережающий своё время функционализм, но который никогда задумывается в ущерб внешнему виду. Наоборот – они гармонично сосуществуют и создают причудливый симбиоз удобства и изящества, который поражает своим новаторством и сейчас.
Место для организации культурной жизни заводчан выбрали неподалеку от цехов, где они трудились. Так на Плющихе появился клуб завода «Каучук» - здание, представляющее собой четверть круга, дугой обращенного к скверу Девичьего поля. Архитектурная форма, в первую очередь, обусловлена, конечно, зрительным залом клуба. Исходя из его пропорций, были обустроены все внутренние помещения: площадки для «кружков» словно обрамляют зал, а вертикальное витражное остекление должно было пропускать достаточное количество света, чтобы по максимуму пользоваться естественным освещением и сформировать единый стеклянный фасад клуба.
Зал же был «клубообразующим» неслучайно: в соответствии со стремлением Мельникова делать все пространства многофункциональными, он должен был стать своего рода трансформером. Эта технология в 20-е была названа «живыми стенами», сейчас проще всего это объяснить так: трехъярусный зал предполагалось делить по вертикали с помощью горизонтального щита, который из партера должен был подниматься на высоту первого или второго балкона, отделяя верхнюю часть зала от нижней. Так архитектор хотел задействовать все площади зала, не теряя при этом во вместимости. Однако, эту идею Мельникова реализовать так и не удалось.
Еще одним новшеством для советской архитектуры, но обыденностью для проектов Мельникова, стал световой фонарь на крыше клуба: идущая по дуге крыши галерея с остеклением, которая по задумке автора должна обеспечить инсоляцию зала, создавая естественное освещение. Функционализм во всём!
В том виде, в котором здание спроектировал Мельников, клуб простоял сравнительно недолго. Уже в 50-е годы в результате капремонта он утратил аутентичный облик, в частности - интерьеры: потолок зрительного зала расписали, а балконы и стены были «украшены» лепниной, добавляющей «торжественности», но никак не соотносящейся с конструктивизмом проекта Мельникова. Кстати, именно в таком виде зал показан в «Берегись автомобиля» Эльдара Рязанова: под расписным потолком Гамлет-Деточкин насмерть закалывает Лаэрта-Подберёзовикова, а знаменитая фраза «Юра, я здесь!» доносится как раз с декорированного лепниной балкона.
«В гостеприимных стенах нашего Дома культуры созданы все условия, чтобы люди разных профессий приобщались к Мельпомене»
Клуб часто становился декорацией для культовых советских и российских фильмов. Самая узнаваемая черта здания и оригинальное решение Мельникова - система входов и лестниц: внутрь клуба, к кассовому залу, ведёт отдельный вход, но для автономного функционирования всех помещений архитектор спроектировал ещё один - ведущий сразу на второй этаж. Эта схема также позволяла сделать небольшую террасу над кассами, с прекрасным видом на сквер. Вся конструкция, которую клуб словно «выпячивает» в сторону Плющихи, появилась в фильме «Такси-блюз» Павла Лунгина: именно в «Каучук» приходит таксист Шлыков, чтобы взять деньги с «зайца» Селиверстова.
«Может, я гений? Может, я с богом разговариваю? Приходи, вот, в пятницу в клуб «Каучук»! А, тебе это не надо, тебе это не любопытно»
Кроме центральной, внутри клуба есть ещё две боковых лестницы, с которых так же можно было попасть на улицу. Кстати, именно на них сохранилось единственное, что осталось от клуба в его первозданном виде - метлахская плитка. К сожалению, разной степени сохранности.
До 90-х годов клуб практически выполнял свою изначальную функцию: зал служил подмостками для профессиональных и самодеятельных театров, как в «Берегись автомобиля», площадкой для музыкантов, местом для кинопоказов. В других помещениях действовали кружки, проходили выставки художников.
Однако, к концу столетия клуб стал нерентабельным, и руководство «Каучука» начало сдавать площади в аренду. Так в подвале появился ресторан «Золотой дракон», а за ним и «Арт-центр на Плющихе» - внешне амбициозное место, где выступали мэтры отечественной музыки, эстрадные ансамбли и танцевальные коллективы, на деле же - предприятие, с самого открытия обреченное на крах: все деньги в долг, прибыли копеечные, даже аренду потянуть было сложно.
После закрытия завода здание перешло государству. Ему быстро присвоили статус объекта культурного наследия, но сдавать в аренду не перестали. И если до этого у арендаторов были проблемы друг с другом или с собственником, то теперь те же самые вопросы предстояло решать с государством. Череда судов, неподъемные арендные ставки, рэкет и шантаж - и вот в клубе завода «Каучук» не осталось никого. Одно время сюда хотел переехать Comedy Club, но даже у ТНТ не получилось провернуть эту сделку.
Сейчас клуб - это здание, внешне очень отдаленно напоминающее то, что когда-то придумал и реализовал Константин Мельников: оригинальное остекление сменили стеклопакеты, террасу на крыше просто убрали, да и в целом цвет фасада с тёплого бежевого переменился на холодный бетонно-серый. Внутри дела ещё хуже: из подлинных элементов остались разве что побитая плитка, да деревянные перила на лестнице, ведущей в подвал. Хотя, находясь внутри, понимаешь, что, несмотря на ремонт на грани с вандализмом, это всё ещё тот «Каучук».
И у него есть шанс остаться тем же подлинным памятником конструктивизма: кажется, власти приняли действительно верное решение и передали здание в пользование Первому меду им. Сеченова. Теперь он должен снова стать клубом, но уже не для заводчан, а для врачей. Правда, об этом стало известно полтора года назад, но ни один рабочий в «Каучуке» так и не появился.