Он шел из предместий, сквозь пустоты покинутых домов, взирающих на него полыми и странно-голодными глазницами. Сумерки сгущали синеву, будто напитывая воздух чернилами. После жаркого дня, дышать становилось еще сложнее, когда от удушливой плесени поднимались светящиеся испарения, смешиваясь с роями светлячков, которые тянулись к любому источнику света.
И все же, это помогало останкам домов не раствориться во тьме. Еще какое-то время он стоял среди руин, по какой-то причине остановившись и вглядываясь во тьму, что так маняще зазывала его, пройти через дверной проем, слиться с ней, дать себе отдохнуть.
- Ну что? - говорила эта привычная незнакомка - Может зайдешь?
- Нет. Не сегодня.
- Хорошо, но я буду ждать...
Он закрыл лицо маской и поправил плащ, смахнув дорожную пыль. Предместья. Воздух здесь удушлив и вместе с тем странно прохладен от места к месту. Потому многие путники, в самые жаркие дни, пытались найти здесь убежище, среди покосившихся стен оставленных жилищ. Но, однажды люди стали пропадать. Заметили это далеко не сразу, потому, что от них не оставалось и следа. Ни пожитков, ни лошадей, ничего.
Все еще по-дневному душный воздух то и дело перемежался прохладными “колодцами”; Так люди прозвали эти промежутки, с которыми то и дело сталкивались проходившие здесь. Будто ты заходил под поток холодной воды и сразу после него в теплый летний воздух. Реальность будто проваливалась здесь от места к месту. Ни зверей, ни людей. Кроме него. Хотя, он и не человек во все. Он был драконом. Оказавшимся в тесном теле человека.
Ему всё было тесно. Одежда, собственное тело, улицы городов, беседы с людьми, и только в пути, это ощущение оставляло его, и он шел, пока не выбивался из сил. Порой весь день, иногда два. Драконы - удивительные существа. Так что же ему понадобилось здесь? Зачем он пришел в заброшенную деревню и шел сквозь неё к покинутому городу, наводнённому холодом?
Во снах. Ему пришло это во снах. Что снится драконам, пока их тело еще не покрылось чешуёй и их всё ещё что-то роднит с родом людским? Он видел это место. Ощущал во снах его морозные переливы посреди закипающего воздуха. Никогда ему не приходилось надолго занимать себя мыслью куда отправиться и его маршрут мог измениться в любой момент, по самым разным причинам. Не расстраивается тот, кто не планирует и не ожидает. Но на сей раз - ничто не могло изменить его курса. Нет, он не знал что или кого должен найти или встретить здесь. Может что-то ощутить? Понять? Кто знает?
Поселок остался позади, а город встретил его покосившимися воротами, бесстыдно распахнутыми настежь. Становилось всё темнее. Благо с собой он всегда носил факел, небольшой фонарь, который по странной причине берег так, что почти им не пользовался, и несколько светлячков в банке. Здешние светляки светились удивительно ярко, и он надеялся, что капризные насекомые позволят ему не зажигать пламени и тем более не разжигать фонарный огонёк спрятанный за стеклом и сталью.
И пока они хорошо служили, озаряя треснувшую кладку мостовой под ногами, проржавевшие и почти рассыпавшиеся вывески у зданий, редкий блеск разбитых стекол, трепет паутин на ветру. Желтый свет переливался в бесконечном танце со мглой, выхватывая из темноты брошенные повозки, пустые стойла, двери, закрытые или павшие в неравной схватке против ржавчины и времени.
Пар покидал его легкие и обволакивал его тень. Оказавшись здесь, трудно было поверить, что сейчас самый разгар лета и еще несколько минут назад, приходилось изнывать от жары.. Он остановился, прислушиваясь и не улавливая ничего, кроме собственного дыхания. Даже воздух не двигался здесь. Ни ветерка, ни шороха, ни птиц. Тишина будто проглотила это место и оно сейчас находилось в её глухом брюхе.
На секунду, когда он случайно закрыл полой плаща баночку со светлячками - в тени ему почудилось какое-то движение, едва различимое, ухваченное самым краешком глаза. Но кто или что могло двигаться столь беззвучно? Он поднял фонарь с трепещущими насекомыми и направил его в сторону незваного гостя. Ничего. Никого.
И все же, ощущалось чье-то присутствие. Он закрыл источник света и погрузился в полную темноту, здесь уже не было ни светлячков, ни каких-либо источников света, кроме переливающихся едва живым светом, фиолетовых грибов. Жуткое место, беззвучное и холодное, кому могло бы прийти в голову остаться в нем в полной темноте, тем более после всех слухов. Но драконам не ведом страх, хорошо это или плохо.
И снова пустота. Никакого движения. Видимо, ему просто померещилось. Он опустил голову, закрыл глаза и сделал глубокий, медленный вдох. Выдыхая он поднял голову не раскрывая глаз и увидел… Световые пятна, как будто только что смотрел на яркий свет. Открыв глаза он увидел только темноту. Под ладонью стрекотали недовольные насекомые, ожидая судьбы в своей прозрачной камере. Он снова закрыл глаза... И вновь увидел эти пятна.
Сквозь пустоту он ощутил какое-то едва уловимое чувство, будто что-то тянет его или зовет куда-то вперед. Он сел на колени, поставив свой светоч перед собой. Чувство нарастало, сначала будто заползая под кожу, едва заметно, мягкой волной. Ему были знакомы эти ощущения, когда интуиция пыталась вести его, но он уже был хорошо знаком с ней и потому никогда не торопился, после того, как слепо повинуясь ей, из-за него погибли несколько людей.
Чувство росло, наполняя тело желанием растянуться и поддаться ему. Он встал на четвереньки, как животное, странно, по-ящериному конфигурируя собственный сосуд, будто превращаясь в дракона. Тело. Тело лишь только сосуд, что удерживает его здесь. Разминались застывшие мышцы, кости, связки, будто возвращая ему крылья и заполняя тело приятной истомой и тут же высвобождая её. Закрыв глаза он увидел огонёк, всего на секунду, но этого было достаточно.
Стук шагов, едва удерживающихся чтобы не перейти на бег, заполнял улицы. Нельзя было забывать об осторожности, лишь это не позволяло ему броситься вперед сломя голову. Он шел, спешил, оставляя позади обвалившиеся крыши домов, брошенные детские игрушки, выцветшие пергаменты, слова которых уже никто, никогда не сможет разобрать, потому как этого языка больше не существовало.
Он приближался. Это ощущалось всей душой, а сердце радостно подпрыгивало в груди. Песня. Будто задушенный голос утопленницы, звук этой мелодии едва касался его слуха. Она не была печальной, или веселой. Она просто была собой. Особый вид музыки, лишенный окраса или желания разделить испытываемое певцом чувство. Звук привел его к запертой двери, пожалуй, единственного целого здания во всем городе.
Рядом с дверью лежала связка ключей, будто кто-то спешил открыть эту дверь, но не сумел исполнить задуманное. Песня манила его, сама того не ведая. Она не была обращена к нему, а просто лилась с другой стороны. Из бойниц здания шел едва различимый переливающийся свет. Он поднял ключи, и стал перебирать их в поисках нужного. Щедро посыпая его руки ржавчиной, они будто таяли под каждым касанием. Лишь один из них выглядел подходящим. Он вставил его в скважину и попытался повернуть, но ключ сломался прямо в замке. А песня всё лилась.
От времени, древесина ссохлась и оставила зазор между дверью и самим проёмом. Он поставил светящуюся баночку рядом и запустил пальцы в проем, ухватившись за дверь, как можно крепче. На что он надеялся? Что не выдержав времени, засов как и ключи развалится под его напором? Может быть. Он тянул что есть сил, но это не давало ничего, перчатки на руках безумно мешали при каждой попытке приложить усилия. Сбросив их он снова ухватился за привычный деревянный выступ и застыл… Закрыв глаза он видел огонёк. Усилия казались тщетными, но он не допускал этих мыслей, отгоняя их как назойливых мух. В городе мертвецов, в кромешной тьме и бесконечном холоде он наконец нашел… Что?
С закрытыми глазами, расслабившись он ласково перебирал пальцам по древесине, будто вспоминая какую-то мелодию. Упёрся одной ногой в дверной косяк. Замер не открытая глаз.Так долго идти, и искать, чтобы повернуть назад из-за закрытой двери? Ну уж нет. На секунду, какой-то неистовый порыв накрыл его с головой, пальцы будто просочились в древесину с жутким хрустом впиваясь в неё, на следующее мгновение он уже обеими ногами упирался в дверной проем, как если бы дверь была люком и изо всех сил тащил её. Каменная кладка под ногами треснула с глухим рокотом а дверь с душераздирающим грохотом и треском вылетела со своего места. Все это заняло секунды. Звон разбитого стекла выпустил на свободу своих светящихся узников. Он упал, едва понимая, что произошло. Но всё это не имело значения.
За дверью он увидел каменные своды озаряемые голубыми и фиолетовыми переливами призрачного света. Цветок, что звал его, был перед ним. Всё тело болело или должно было болеть, но это было не важно, не могло иметь значения. Он опустился на колени перед ним и упав на бок провалился в глубокий сон без сновидений.
Как коварно течение времени и как жутко бывает отпускать его поводья, оставшись в темноте, забывая про секунды, минуты, часы а после этого вернуться к стрелкам, бою курант бесконечному отсчету, особенно оставшись в полной темноте и бессилии. Просыпаясь, пытаешься вспомнить кто ты, где находишься, и что самое жуткое, сколько ты проспал. Снаружи по прежнему царила ночь. Всё та же ночь, или ночь нового дня - неизвестно. Да это и не имело более значения.
Он лежал на пятачке каменного пола, вокруг которого все густо поросло вьюнками. Цветок в центре комнаты, казался ему странно знакомым, хотя он точно знал, что не видел ничего подобного в своей жизни. Лепестки переливались голубым и фиолетовым от самых нежных тонов до самых глубоких и темных оттенков. Свечение от них скользило по каменным сводам, оживляя покинутые стены.
Снова усевшись на колени перед цветком - он протянул к нему руки. Кончики пальцев обожгло морозом, но не это заставило его отдернуть руки. Резкий вздох, прервал пение, доносящееся от цветка, как будто он неожиданно коснулся человека, который совсем этого не ожидал. Застыв с вытянутыми руками, его глаза скользили в поисках того, чье дыхание прервало чарующую песнь. А может того, кто её пел?
Движение. Странный шорох,или просто дуновение ветра донеслось откуда-то сзади, снаружи. Но, до этого место было полностью покинутым, беззвучным, бездыханным. Это и заставило его повернуться и выйти из помещения, где чарующий свет и аромат цветов был в бесконечном споре с пылью, прахом и запустением, единственным выжившим. Побеги стелились под его ногами изумрудными волнами расползаясь по земле. Среди них было непросто найти место, куда можно было бы ступить, не задев жилку тянущуюся по серому камню. По какой-то причине он не хотел навредить растениям, как будто они были чем-то куда более живым, чем обычные цветы.
Выйдя из здания он увидел как поросль расползаясь во всех направлениях, разлилась по улице, дивные цветы своим робким светом озаряли покинутые мостовые. Вьющиеся ростки будто карабкались по стенам, цеплялись за дверные орнаменты, металлические скобы, решетки окон. Но не желая их поглотить а только обрамляя всё то, чего они касались, делая эти опустошенные вещи, почти живыми и прекрасными.
Аромат цветов приятно просачивался в него, минуя маску, и через ноздри заполняя его лёгкие. Едва уловимые, светящиеся частички пыльцы витали в воздухе. Среди них ему мерещилось движение, будто кто-то ходит и беспокоит повисшую в воздухе пелену. Он вглядывался в её беспокойный поток какое-то время, пока ему не начало казаться, что среди пыльцы будто проходят едва уловимые силуэты. Не придавая этому значения, и по прежнему обессиленный он вернулся в здание, где находился заточенный, поющий цветок.
На коленях, он снова протянул руки к нему в этот раз настолько осторожно и медленно, насколько это возможно. Как облака медленно ползут по небу в спокойные дни - так он тянул руки к этому чуду, ощущая сначала легкое покалывание холодка в кончиках пальцев, а затем - как мороз просачивается в его мышцы, нервы и кости, струясь по ним и вгрызаясь в то тепло, что заполняло его горящие руки. Пальцы дрожали, но он все так же медленно тянул их к лепесткам. Глаза слезились от грызущего мороза, но когда он коснулся цветка, самым кончиком пальца, то почувствовал как по нему начинает разливаться ответное тепло, как к рукам возвращается чувствительность и тепло ослабляет морозные челюсти, что были сомкнуты на них.
С нежностью, на какую только могут быть способны драконы, он едва касаясь, поглаживал лепестки. И тут он услышал выдох, спокойный, хрупкий, усталый выдох. Его глаза закрыла пелена и он ощутил касание, будто чья-то хрупкая ладонь легла в его руку, легкая, прохладная так контрастирующая с жаром, что привычно заполнял его. Полог спал с глаз и он увидел на месте цветка силуэт. Каждый раз, как он моргал - её образ всё яснее проявлялся, будто материализуюсь перед ним, как если бы она поднималась из-под толщи воды на поверхность.
Хрупкая и светяще-светлая она поднялась и повела его за собой прочь из здания. Цветы померкли но вместо них он видел, что теперь улицы полны таких же силуэтов, что с каждой секундой всё отчетливее вырисовываются перед ним. Люди. Как если бы город был самым обычным городом, а они спешили бы по своим делам или бездельничали, просто жили, самые обычные жизни. До того покинутые улицы теперь были исполнены жизнью и движением. Кто-то беседовал, кто-то латал прохудившуюся крышу, дети бегали друг за другом, увлечённые потоком собственных фантазий и игр. Жизнь, призрачная и вместе с тем такая настоящая.
- Они все просто проживают снова и снова те дни, что были для них беззаботными и счастливыми. - Донёсся голос до его ушей.
- То есть они не живые?
- Живые, и в то же время... не живые.
- Город мертвецов…
- Не тебе судить, что значит “жить”.
- А что же ты?
- Я стала цветком, что жрецы создали своими тайными ритуалами. Они боялись жизни и закрылись от неё внутри своих счастливых днях, проживая их снова снова, или пытаясь воссоздать их в каждом новом дне. Иногда здесь появлялись и новые люди, которым это место оказалось по нраву. Это их внутренняя империя, место их самовыбранного и бесконечного плена.
- А что же до твоей воли? Разве ты желаешь оставаться здесь, подпитывая их бессильный бред? Ведь это даже и не люди. Фантомы, призраки и зеркала.
- Здесь, я не вольна выбирать. Выбор был сделан за меня.
- Но если бы у тебя был выбор, разве ты предпочла бы остаться среди этих иллюзий?
- Нет.
- Так пойдем со мной.
- Куда?
- Разве это так важно? Там - целый мир в ожидании тебя, когда ты сможешь его увидеть.
- Я хочу покинуть это место, но как пройти через завесу.. Ведь я уже и не человек.
- Всё получится. Идем.
Они вернулись в здание опутанное лианами. На месте, где был цветок - кружился снег, самой густой бурей забранной в ограниченный вакуум. Выход за завесу лежал через ненасытную вьюгу, грозящуюся выпить всё тепло из их душ.
“Держись крепче” - Он протянул ей руку. Секундное колебание и их руки соединились. Он сделал шаг навстречу дымящемуся потоку снега. Холод охватил его жадно смыкая свои объятия. Он прошел сквозь скопление снега будто через поток ледяной воды, не без сопротивления, но и не почувствовав ощутимого препятствия. Но только рука, в которой он сжимал её ладонь коснулась ледяной бури он ощутил как хватка метели крепчает, не желая отпускать свою пленницу.
- Только не отпускай. Я здесь, всё получится.
- Не отпущу - ответила она.
Руки покрывались инеем. Он тянул что было сил и мало-по-малу жадный зимний полог начал уступать. Бесконечным усилием он тянул её к себе. Словно вытаскивая кого-то из-под завала камней. В один момент он ощутил как сквозь мороз, странное тепло просачивается под кожу. Такое новое и вместе с тем, такое знакомое чувство. Лианы начали опутывать его пальцы, стремясь потоком вверх по его руке, переливаясь всевозможными цветами и врастая под кожу. Казалось, будто он уже видит её ладонь, проникшую через завесу, или только ощущает. Как не хватало сил, как тщедушно-беспомощна эта оболочка.
Он обхватил её запястье второй рукой. Уперся в каменную кладку под ногами. С недовольным ворчанием камни трескались под ногами прогибаясь и уходя в мягкую почву. Он ощутил как его переполняет сила, и как тепло переливается из него в её руки, насыщая, материализуя её силуэт в этом мире. Его тело заняло странную позу, и начало изгибаться, отдавая свою энергию, покрываясь каменными наростами, что с каждой секундой становились всё массивнее помогая ему держаться в этом мире, желая дать ему достаточно веса, чтобы провести её, извлечь из заточения в среди призраков. Завеса пала. Пал и он; навзничь с каменным грохотом раскалывая камни под своей каменной спиной, ещё ощущая её тепло он снова утопал в сумраке, но явно ощущал её присутствие. Рядом и в то же время, до странного - в себе. Внутри.
Зеленые побеги оплетавшие руку вспыхнули на его плече распустив лепестки того самого цветка, а после - он растворился в беспамятстве, в мутных водах глубокого сна. Тело менялось, разрасталось. То, что было в нем от человека - покинуло его оболочку. Это было вложено в неё. Такова была цена, которую он заплатил чтобы она смогла пересечь границу.
На утро, каменный дракон очнулся под тесными сводами тайного святилища. Медленно открыв непривычно-тяжелые веки он, с поразительным спокойствием оглядывал свою новую форму. Новую ли? Его наполняло бесконечное умиротворение с которым он, несколько лениво, начал осматривать свою шкуру. Непривычно-знакомое чувство этого тела, успокаивало его. Он поднялся, разминая крылья и лапы, стряхивая с себя шелуху, которой когда-то была её тюрьма. От здания не осталось и следа. Он посмотрел на свое плечо, напоминавшее горный хребет, на вершине которого расправил лепестки самый нежный цветок.
- Теперь это ты?
- Да. Это я.
Так и появился тот самый, цветочный дракон. Создание облаченное в массивную каменную шкуру, что своими глыбами защищала его. А самый прекрасный цветок, на его плече, неведомым образом простирал свои побеги пуская свои корни в самые мелкие трещинки на его шкуре. Его глаза светились ярким льдом, а от цветка, временами, слышалась песня. Путешествуя на своих могучих крыльях, он находил дожди, что поливали его шкуру, давая сил расти цветку, побеги которого рождали плоды исцеляющие болезни, душевные ли, физические ли.
Когда она была извлечена и завеса сомкнулась - все обитатели города, тоже переместились в этот мир. Бесформенными тенями наполняя этот город, и обретая тела в полнолуния, всё так же они продолжали жить свой крошечный, безучастный отрезок жизни. И были в нем счастливы. Или может им только так казалось?
А дракон парил в небесах, пересекал моря, а цветок исцелял души и тела своими плодами и успокаивал дракон своими песнями. Он спал среди скал, а по утрам нежно слизывал росинки со своего драгоценного цветка.