На миг стало темно — над головой проплыл папа. Ася тут же посмотрела вверх, но увидела только идеальный круг, в котором стояла мама. Она словно светилась в солнечных лучах. Такие кадры было нельзя упустить. Поснимав её, девушка направила камеру вниз и удивилась, как быстро папа сумел нырнуть до самого дна.
Когда только успел?
Ася поплыла к нему, глядя в экран и выстраивая кадр. Пару раз картинку что-то перекрывало, хотя вокруг не было никаких помех, ни брошенных в воду предметов, ни других аквалангистов… Неужели камера барахлит? Надо будет отдать на диагностику. А пока постараться снять как можно больше.
Ася нашла взглядом донный провал. Так глубоко опускаться она не планировала, но у камеры есть зум. Если приблизить картинку…
Водоросли двигались, повинуясь потоку воды, которая вытекала из провала. Танцевали, покачивались, закручивались в спираль. Теперь картинка на экране напоминала огромный глаз. Зеленый, с черным зрачком, в котором… а что же там такое? Надо приблизить еще немного, совсем чуть-чуть…
Экран затянуло черным. Ася подняла взгляд: между ней и провалом завис папа. Маска мешала увидеть выражение глаз, но жесты были резкими. Он явно сердился.
Спорить с ним под водой Ася и не подумала: дисциплина при погружениях — одно из главных правил. И, повинуясь приказу, стала подниматься. Часы показывали, что плавала она больше тридцати минут.
Едва выбравшись на берег, папа выплюнул загубник и сорвал маску.
— Василиса!
Ася сжалась. Так папа называл её, только когда злился. А сейчас, судя по резким движениям и громкому голосу, он был в ярости.
— Рехнулась? Брысь от воды!
— Что случилось? — испуганно вклинилась мама.
— Наша дочь, видимо, решила утопиться. Перестала следить и за временем, и за глубиной, да за всем! Хорошо, что я заметил, что кроме той дыры, она ничего не видит. Режиссер нашлась! Опять искала кадры поэффектнее? Слава блогерки покоя не дает?
— Владик, люди же смотрят, — мама указала на прислушивающихся к крикам людей.
— Да пусть смотрят. Плевать! А ты, — зажатая в кулаке маска указала на Асю, — быстро в палатку. И чтобы дальше, чем на десять шагов от неё не отходила!
Прихватив ласты и баллон, Ася послушно пошла к лагерю. В глазах закипали слезы — она не понимала, почему папа так злится. Ну да, она опустилась глубже, чем планировали. Но ведь не в первый же раз! Кислорода хватало, видимость отличная, чего он?
Гораздо больше её волновали пропавшие полчаса. Почему она ничего не помнит? Потеряла сознание?
Бред. Не могла она сознание потерять. Тогда бы живой не вернулась, или очнулась не от папиного тычка, а оттого, что ей делают искусственное дыхание. Или в реанимации.
Тут другое.