- Что там в почте сегодня? - Отец Николая Ивановича сидел в кресле у окна.
- Газеты, как всегда, - жена положила стопку на столик рядом.
- Вестей от Коли нет?
- Нет. Редко пишет. Раньше писал Любе, так хоть она рассказывала, что у него, да как.
- Может повидаться приедет как-нибудь.
- Где ж ему, вон каким человеком стал. Не до нас.
И вдруг звонок входной двери прозвенел неожиданно и резко.
- Кто это к нам? Открой, мне вставать тяжело.
- Таня вроде не должна, только в выходные обещала приехать. Сейчас открою.
Дверной замок щелкнул, на пороге стоял почтальон: "Вам телеграмма, распишитесь вот здесь."
- Спасибо. Отец, как раз от Коли, вот ведь как бывает. "Приезжаю 12, пробуду три дня. Коля." Ну наконец-то, к нам заглянет. Три дня, слышишь , отец? Ты чего молчишь?
- Хорошо-то хорошо. Только как...
- А ты думаешь, он о Любе не знает?
- Кто ему скажет?
- И вправду, кто...
- Ладно, что делать. Приедет, а там видно будет. Приедет-то наверное сразу к нам?
- В телеграмме так.
- Ну так нам готовиться надо.
- А ты как думал. Давай, вставай со своего кресла и пойдем в магазин, до рынка дойдем. Кормить ведь сына надо.
- Сегодня у нас какое?
- Девятое.
- Вот завтра с утра и пойдем.
Коля, для родителей он конечно по прежнему был Коля, приехал из столицы на служебной машине. Привезли высокого руководителя. Наверное так это выглядело со стороны. А для Николая Ивановича ничего не значило. Это уже была данность и обыденность. И жить без специального обслуживания на таком уровне было невозможно.
- Николай Иванович, вас у дома подождать? - Спросил водитель, когда они подъехали к дому родителей.
- Нет, поезжай, устраивайся в гостинице. Дальше я сам.
- А подарки вашим, помочь донести?
- Нет, спасибо, сам.
Коля бежал по лестнице, как в молодые годы. Ему не терпелось увидеть родителей, увидеть Любу. Хотя от нее в последнее время не было писем, но это было и не важно. "Все равно здесь, ждет. Как же она без меня, да и я без нее."
Дверь открыла мама. Из комнаты вышел отец. Обнялись, расцеловались. Больше у родителей в квартире никого не было.
- А Люба, что сегодня не зайдет? - Николай Иванович как-будто стряхнул с себя не один десяток лет, и опять почувствовал себя студентом.
- Проходи, садись, - отец прошел в комнату, где был накрыт стол на троих.
- А она что, у вас теперь редко бывает? Да и мне что-то на последнее письмо не ответила.
- Бывала часто. О тебе говорили. Она все к тебе собиралась, да так и не уехала. - Продолжил отец, а мама ушла на кухню, вроде по делам, только незаметно смахнула слезу.
- А сейчас что, заболела? Может помощь какая нужна? Она мне об этом не писала. Правда в одном из писем упомянула, что в Сочи ездила подлечиться.
- Да, тем летом съездила в Сочи... только не помогло.
- Да-к что с ней?!
- Нет ее больше, Коля. Вот так.
- Как?! Что случилось?
- Внезапная остановка сердца. Вечером легла, а утром не проснулась.
Николай Иванович помрачнел, опустил голову и не знал, что сказать.
- Худеть она начала, и жаловалась, что сил нет, как-будто из нее кто высасывал, - добавила мама, выглянув из кухни.
- Когда, когда это случилось?!
- Прошлой зимой. И ты не знал? - добавила мама.
- Нет. Не ответила мне... и все. Подумал, не хочет больше писать.
- Дело Коля конечно твое, но нельзя было так. Не чужая же она тебе была, да и нам.
Что Коля, проштрафившийся мальчик мог ответить. Ничего. Оправдываться не мог. Чувствовал себя виноватым? Нет, нельзя было чувствовать себя виноватым, не было меры вины в его душе, только острая боль и чувство невосполнимой потери.
Посидели молча, было не до стола. Потом Коля спросил:
- А где она жила, вы знаете?
- Конечно, бывала у ней часто. комнату ей дали, с подселением жила. Там муж с женой, старички совсем, приятные люди. Они и нашли ее утром.
- А родные ее... на похороны... приезжали?
- Нет, телеграмму дали, никто не приехал. Не знаем, жив ли кто из ее родни.
- У нее брат есть старший, только по отцу, сложная история. А о родителях сейчас и не скажешь. Она мне о себе рассказывала... когда-то, - Коля впервые за вечер улыбнулся, вспоминая Любу. Он мог вспомнить о ней только хорошее.
- Комнату опечатали. Если никто из ее родни не объявится, наверное соседям отдадут.
- Но она же ничем не болела. Как так можно умереть, ни с того, ни с чего. Милиция занималась?
- А что они могут. Ничего. Заключение врачей есть, и ладно. Ты бы к ним сходил завтра, там по-моему кто-то из ваших в начальниках теперь ходит.
- Заводской?
- Да, с завода. Разузнай, что да как.
- Схожу.
- Я тут недавно на дневном стационаре был в нашей заводской больнице. Тещу твою встретил.
- Как они?
- Привет тебе передавала. Деньги регулярно получают. Говорит - спасибо зятю, живы твоими заботами.
- Светка-то чем занимается?
- Про нее не знаю. Мы больше о своих болячках говорили. Развелся бы с ней, и дело с концом. Соки из тебя всю жизнь тянет. Я не о деньгах.
- Да, вот ведь как жизнь пролетела. Нет у меня оснований для развода.
- Ну, что ты! Мы еще себя стариками не считаем, а тебе об этом говорить и подавно рано. А про развод - тебе виднее... с твоих высот.
- Да это я так, про Любу.
- Ладно, ты ночевать где будешь, в гостинице?
- Не хочу, с вами бы подольше побыть. Мам, мне тут, на диване, постели.
- Хорошо сынок. Ты на три дня?
- Да, если в министерство не дернут. Смотрю я на вас и радуюсь. Молодцы вы у меня. А я... так и жить мне одному... бобылем.
Долго Николай Иванович не мог уснуть на неудобном и старом диване, все ворочался, задремал уже под утро. И то ли во сне, то ли наяву, он так и не понял, к нему пришла Люба. Она была молодой, полной сил и с доброй улыбкой смотрела на своего суженого.
"Здравствуй, мой Коля. Вот и увиделись мы с тобой. Не я к тебе приехала, а ты ко мне. Дождалась, спасибо и на этом. Не печалься. Вспомни, как нам было хорошо вдвоем, хотя и мало времени отмерено. Не нам было решать. Я рада прожитой жизни, не ищи виновных, зачем. Бог им судья. Прощай."
Продолжение ЗДЕСЬ
Начало ЗДЕСЬ