Я была совсем девочкой, но хорошо помню тот декабрь. Жуткие морозы. Детям сидеть дома, никуда не ходить. Но на школьную елку нас - младшеклассников - все же позвали.
Меня закутали в какой-то несусветный платок поверх пальто и велели не высовывать нос наружу. Дышать через раз. Помню, как моих одноклассников, каждый из которых напоминал шерстяной кулек, разворачивали и отправляли в зал, где стояла нарядная елка и веселилися Дед Мороз. В ту зиму он разбушевался ненашутку. После праздника нас опять заматывали, закрывали рты и вели домой. Довольных и с подарком.
Взрослые сетовали на погоду. Садоводы хмурились и с тревогой ждали весны. Уж слишком необычными, злыми были морозы.
А весной по всем садам слышалось жужжание пил и стук топоров. В этих звуках тонули голоса опечаленных садоводов. Люди прощались с яблонями, которые сажали еще их родители. Было на самом деле тоскливо. Ведь каждое дерево - это не просто дерево. Не только бело-розовое цветение весной и горы плодов осенью. Это история, рассказ, воспоминания.
Моя бабушка получила участок в конце сороковых годов. И тут же принялась за работу. Дед погиб на фронте, дети (моя мама и ее брат) были малы. Помогала бабушкина сестра, немного - ее коллеги и друзья, соседи-садоводы. Были привезены и посажены плодовые деревья, ягодные кустарники, декоративные растения. Нужно было кормить детей, насыщать скудный послевоенный рацион витаминами.
У кого-то приключился знакомый в ботаническом саду, который и снабдил всю округу саженцами. Народ объединился, кому-то на работе выделили машину, сгоняли за присадком.
Я только сейчас осознаю, какие то были великолепные сорта. Чего мы лишились. Мне вспоминается вкус настоящего аниса, кальвиля, золотистой китайки, штрейфлинга.
Ребенком я любила сидеть в развилке старого кальвиля. Оттуда все видно и слышно. Или вот еще картинка: мощное дерево, усыпанное красными плодами. А под ним - алый ковер упавших яблок на белом снегу.
О вишнях и сливах, садовой землянике и уникальной белой смородине, великолепной сирени и гортензии расскажу в другой раз. Сейчас - о яблонях.
Да, суровая зима 1978-1979 годов сделала свое черное дело. Сейчас, когда информации в интернете предостаточно, мы можем точно оценить, что тогда произошло. Оказывается, волны холода начали накрывать европейскую территорию Советского Союза еще в октябре 1978 года. Но трескучие морозы наступили в середине декабря. Под Новый год температура в некоторых районах опустилась ниже 35 и даже 40 градусов. В начале января потеплело, а в середине месяца морозы вернулись. Потом грянули еще и в феврале. Четыре удара за одну зиму!
В феврале приключилась и другая беда: в яркие солнечные дни резко повысился уровень солнечной радиации. Деревья, уже пострадавшие от морозов, получили сильные солнечные ожоги. Кора треснула, что окончательно убило плодовые. Впрочем, основной вред нанесла именно декабрьская, беспрецедентная по силе и продолжительности стужа.
Весной садоводы не дождались ни роспуска почек, ни цветения. Ждали долго, многие - чуть не все лето. А вдруг где-нибудь проклюнется зеленый листочек? Хоть один живой побег. Но яблони стояли голые, потемневшие. Не подавали признаков жизни. Надежды больше не было. И пришлось браться за топоры, пилы, лопаты.
За лето и осень мой отец практически полностью вырубил погибший сад. Выкорчевал пни, расчистил территорию.
Растерянно огляделись. Шестисоточный участок, некогда тенистый, заросший густой зеленью, стал больше похож на огород. Кстати, именно тогда моя мама и увлеклась огородными культурами (прежде их сажали мало). Не было бы счастья, да несчастье помогло. Народная мудрость.
Голо, уныло выглядели почти все сады в округе. Только в особенно укромных, теплых уголках - ближе к городу, да под защитой дубовой рощи - сохранились старые яблони. И то не все.
У нас уцелело три дерева: две антоновки и Санинская китайка - роскошный сорт с крупными по масштабам китайки плодами, из которых варили вкуснейшее варенье. Эти сорта отличаются отменной морозостойкостью. Они еще долго жили в саду, дождались плодоношения новых яблонь и потом мирно соседствовали с ними. Видимо, рассказывали подрастающему поколению о минувших днях.
Точно не помню в каком году, но кажется это был 1980 - памятный год Московской Олимпиады. То есть на следующее лето после описанных драматических событий. Отец скооперировался с коллегами и съездил за саженцами. Привез и высадил великолепные, крепкие двухлетки.
То было новое веяние, совершенно иная генерация сортов. Мелба, Уэлси, Слава Победителям, Макинтош. Видимо, сказывался определенный дефицит сортов, а деревьев хотелось побольше. Поэтому Уэлси высадили два, а Мелбы - целых три.
Стали наблюдать за ростом молодежи и ждать яблочек. Первой заплодоносила, как и полагается, Мелба.
Крупные, сладкие с кислинкой, хрустящие плоды были роскошны. Потом подоспели остальные. Слава Победителям сразила наповал. Уникальная, нежнейшая мякоть, просвечивающий плод, льющийся сок.
Не сразу распробовали твердый Уэлси. И Макинтош, раскрывающий свой пряный вкус только в полном созревании, когда мякоть становится желтоватой и приобретает какую-то податливость, сдобность. Но распробовав, полюбили навсегда.
Многие из этих яблонь живы по сей день. Радуют урожаями. За старым садом ухаживают моя сестра с мужем, привозят нам яблоки. И все мы неизменно вспоминаем морозную зиму конца 70-х. Как помертвел, а потом возродился, похорошел сад. Какие замечательные сорта прошли через руки трех поколений нашей семьи.