Свое последнее Рождество Николай II с семьей и ближайшими слугами отмечал в ссылке в Тобольске. Но даже заключение не могло омрачить праздник, который они так любили.
Династия Романовых всегда с особым трепетом относилась к празднованию Рождества, предпочитая его Новому году. Это был настоящий семейный праздник с подарками для себя и слуг, благотворительными акциями. При Николае II Рождество встречали также радушно, правда ситуация в стране вносила иногда некоторые коррективы. Но от этого семья становилась лишь более сплоченной. Как же проходило их последнее Рождество в ссылке?
Стоит упомянуть, что еще Петр I повелел 20 декабря 1699 года начать летоисчисление в России с Рождества Христова, а не от Сотворения Мира. А день «новолетия», «по примеру всех христианских народов», велел отмечать 1 января. Кроме того, именно Петр I установил традицию украшать зимний город еловыми деревцами, которую перенял у европейцев. При Павле I Рождество стало семейным праздником, а при Николае I стали устраивать рождественские елки. Причем Рождество по старому стилю отмечали именно 25 декабря. Впервые нарядное дерево установили 24 декабря 1817 года в Кремле в Москве, где Николай Павлович и Александра Федоровна проводили зиму. После праздник рождественской елки устраивали каждый год.
Николай I и Александра Федоровна
Елок во дворце устанавливали несколько – для каждого царского ребенка и наставника предназначалась своя. Около них находились столы, на которых лежали подарки. Предпочитали дарить что-то с пользой – картины, акварели, книги, музыкальные инструменты. Вот как вспоминала об этом младшая дочь императора Александра III Великая княгиня Ольга Александровна: «После службы устраивался семейный обед. Все мы, даже Ники (Николай II – прим. ред.), которому тогда уже перевалило за двадцать, ждали лишь одного: когда же уберут никому не нужный десерт, а родители встанут из-за стола и отправятся в банкетный зал. Но и дети, и все остальные должны были ждать, пока Император не позвонит в колокольчик. И тут, забыв про этикет и всякую чинность, все бросались к дверям банкетного зала. Двери распахивались настежь, и мы оказывались в “волшебном царстве”».
Готовить подарки друг другу царственным особам было тяжело. Согласно этикету, ни один из членов императорский семьи не мог заходить в магазин ни в одном городе. Поэтому владельцы лавок на выбор присылали подарки во дворец сами. Но проблема заключалась в том, что если у них что-то покупали к празднику, то продавцы продолжали присылать тоже самое из года в год.
Подарки дарились не только приближенным, но и родственникам, слугам, лакеям, придворной челяди, солдатам, морякам, членам придворного штата и всем тем, кто имел право доступа во дворец. Для них устраивались отдельные елки. Получать царские подарки было большой честью, поэтому они бережно хранились и продавались в последнюю очередь. Когда елки нужно было убирать из дворца, то царские дети занимались этим сами: забирались на стремянки вместе с ножницами и срезали с елей все украшения. Игрушки они отдавали слугам, которые в этот день приходили с семьями в банкетный зал. Как вспоминала в мемуарах Великая княгиня Ольга Александровна: «Все изящные, похожие на тюльпаны подсвечники и великолепные украшения, многие из них были изготовлены Боленом и Пето, раздавались слугам. До чего же они были счастливы, до чего же были счастливы и мы, доставив им такую радость!»
Великие княжны
Семья Николая II переняла все традиции, доставшиеся от предков. Так как последние Романовы были религиозны, то Николай II и Александра Федоровна часто дарили детям иконы, а дети – поделки, сделанные своими руками. Рождественские праздники обязательно сопровождались поездками к родственникам и друзьям. Об одном таком празднике в своих мемуарах упоминала княгиня Мария Барятинская. Ее семья была приглашена на рождественскую елку к великой княгине Марии Павловне 24 декабря в 1897 году, куда должна была приехать и монаршая семья. Романовы приехали точно в восемь часов. Обед прошел оживленно: император все время беседовал с великой княгиней, сидевшей рядом с ним. Императрица говорила очень мало, потому что была «исключительно застенчива».
Обед не был лишь очередной формальностью, присутствующие смеялись и даже поддразнивали друг друга: «Через несколько минут после обеда двери широко распахнулись, и посреди комнаты появилась высокая рождественская елка, вся сверкающая и покрытая, как обычно, множеством блестящих игрушек, хлопушек и т. д., и т. д. Император подошел к елке и взял хлопушку. Вручив ее мне, он велел подойти к императрице, сидевшей в дальнем конце зала, и заставить ее дернуть за ниточку вместе со мной, «потому что она не выносит грохота этих штук», – сказал он. Я ответила: «Я не осмеливаюсь, ваше величество; я боюсь, императрица рассердится на меня». – «Не бойтесь, княгиня! – сказал он. – Она поймет, откуда это идет». Я заметила, что императрица в этот момент наблюдала за нами и улыбалась, так что я скромно подошла к ней, чувствуя жуткий страх, но она лишь ответила: «Я знаю, вас послал император» – и храбро дернула за хлопушку. И тут подошел император и сказал: «Браво!»
Николай II
Через несколько минут он попросил принести лестницу и, когда ее установили, сказал моему мужу: «Толи, заберись наверх и достань мне самые большие хлопушки, которые, как вижу, развешаны на самой верхушке елки». Пока мой муж был на лестнице, его величество крепко ее держал. Потом, увидев, что к форме моего супруга кто-то прикрепил длинный красный хвост, он сделал мне знак ничего не говорить, как будто это он сам сделал это».
После княжна Мария Барятинская упоминала, что воспоминания о том вечере будут всегда живы в ее сердце, ведь она смогла лично оценить императорскую «простоту, доброту и любезность». Она писала: «Как неотразимо было очарование его манер! Начать с того, что голос его имел низкое, четкое и приятное звучание; глаза его имели особенно мягкое выражение, а когда он улыбался, они вспыхивали и тоже улыбались. Они были зеркалом его души, души чистой и благородной. Все, кто с ним соприкасался, подпадали под воздействие его шарма и обожали его».
По традиции, Новый год Романовы не праздновали. Для Николая II он был обычным рабочим днем, который отличался от остальных тем, что заканчивался молебном. Причем последний день уходящего года был достаточно насыщен делами. Это можно проследить по дневникам императора. Так, 31 декабря 1905 года он осмотрел лейб-гвардию казачьего полка, прослушал три доклада министров, принял участие в елке для офицеров, посетил семейный обед и «занимался усиленно» делами до 23:30. Только после этого семья «пошла к молебну». Ситуация повторялось из года в год.
Семья Николая II старалась так или иначе соблюдать все рождественские традиции вплоть до 1917 года. После отречения от престола императора Романовы провели девять месяцев под охраной в Тобольске. Их разместили на втором этаже бывшего дома губернатора. Выходить в город царской семье запрещалось. Исключение составляло лишь посещение церкви, которая находилась в нескольких десятках метров от дома. На время богослужения их провожали туда под конвоем.
В Тобольске императорская семья встретила свое последние Рождество и Новый год. Готовиться к ним Романовы начали еще с начала декабря, так хотели успеть приготовить подарки для всех своих подданных. Они разучивали пьесы на французском и английском языках. Александра Федоровна и дочь Мария рисовали подарочные закладки для Евангелия для надсмотрщиков – солдат 1-го взвода 4-го полка. Для них Романовы приготовили отдельную елку. Чтобы поздравить людей, добровольно пошедших с ними в ссылку, императрица с дочерями сшила шесть жилетов. Известно, что Николай II по вечерам читал вслух «Дворянское гнездо».
Накануне Рождества, 24 декабря, царская семья устроила несколько елок. Николай II зафиксировал в своем дневнике: «В 12 часов была отслужена в зале обедница. До прогулки готовили подарки для всех, устраивали елки. Во время чая — до 5 часов — пошли с Аликс в караульное помещение и устроили елку для 1-го взвода 4-го полка. Посидели со стрелками, со всеми сменами до 5 часа. После обеда была елка Свите и всем людям, а мы получили свою до 8 часов».
На елках царская семья подарила всем то, что смогла и успела подготовить. По оценке историков, они поздравили более 50 человек. Наставник цесаревича Пьер Жильяр так писал об елке, предназначенной лишь для близких: «24 декабря священник пришел в дом для рождественской службы. Все собрались в большом зале. Дети предвкушали наше удивление при виде «сюрприза», который они приготовили для нас. Мы все считали себя частью одной большой семьи. Мы старались забыть о наших проблемах, чтобы насладиться минутами мирного праздника в узком семейном кругу».
Рождественскую всенощную служили поздно, в 10 вечера, потому что священник должен был в начале отслужить в соборе, а потом прийти к императорской семье. Великая княжна Ольга Николаевна в письме к фрейлине императрицы Маргарите Хитрово писала: «У нас стоит в углу залы елка и издает чудный запах, совсем не такой, как в Царском. Это какой-то особый сорт и называется “бальзамическая елка”. Пахнет сильно апельсином и мандарином, и по стволу течет все время смола. Украшений нет, а только серебряный дождь и восковые свечи, конечно церковные, так как других здесь нет. Всенощная была около 10 вечера, и елка горела. Красиво и уютно было. Хор был большой, и хорошо пели, только слишком концертно».
25 декабря вся семья отправилась на праздничную службу в церковь, во время которого произошел неприятный случай. Диакон Александр Евдокимов громогласно провозгласил многолетнее здравие «их величеств государя императора, государыни императрицы», из-за чего был раздут настоящий скандал. Началось серьезное разбирательство – людей, пожелавшим Романовым здравия, хотели арестовать и даже убить. Чтобы избежать кровопролития, священнослужители спрятали диакона в другом монастыре. После случившегося условия содержания императорской семьи постепенно ужесточили – им отказали в возможности ходить в храм на службы. Теперь они проходили в самом губернаторском доме.
Но все это будет позже, а тогда, 25 декабря, после службы был устроен молебен иконе Абалацкой Божией Матери, привезенной накануне по распоряжению епископа Гермогена из Абалацко-Знаменского мужского монастыря, находившегося в 26 верстах от Тобольска. Потом они рисовали, читали и отдыхали. Николай II расчищал во дворе снег.
По православной традиции 25 декабря после литургии у царской семьи должен был состояться праздничный обед. До этого момента никакого богатого застолья им не полагалось, так как действовал пост. Он заканчивался в рождественский сочельник после богослужения – дальше уже можно было разговляться. Праздничный стол получился очень скромным, так как Романовы находились под арестом. Какая-то еда им полагалась, что-то приносили местные жители, что-то – монахи. При этом многие продукты у них воровали: пропадали сахар, масло, кофе. Они для Романовых уже были деликатесом.
В оставшиеся дни до Нового года Николай II с родными сделали во дворе горку, с которой потом скатывались на лыжах великие княжны. А 30 декабря у цесаревича Алексея заболела нога, из-за чего он лежал в кровати почти два дня. Император записал это в дневнике: «31-го декабря. Воскресенье. Не холодный день с порывистым ветром. К вечеру Алексей встал, так как мог надеть сапоги. После чая разошлись до наступления нового года». На следующий день заболели дочери Николая II – Ольга и Татьяна. Они не смогли пойти на службу из-за лихорадки. «2-го января. Вторник. Краснуха у обеих подтвердилась, но к счастью, сегодня у них самочувствие было лучше; сыпь порядочная. День стоял серый, нехолодный и с сильным ветром. В саду ходить и без работы» – сегодня скука зеленая!», - отметил Николай II.
В будущем Романовых будет ждать еще много испытаний и неприятных происшествий, но они снова будут пытаться сделать для себя и своего окружения все, что могут. И последнее Рождество стало этому доказательством: отсутствие роскоши не сделало их другими людьми, их достоинства отобрать так никто и не смог. Романовы были все той же дружной и сплоченной семьей, которая следовала многолетним традициям и находила в них радость.