На книжных полках в родительском доме некоторые издания ради красоты обложек стояли не в рядах, а лицом к смотрящему. Мне особенно нравилась блестящая обложка книги «Русь богатырская» Василия Старостина: на темном фоне в палехской манере изображены три богатыря в окружении гор, городов и церквей. И картинки в книге были замечательные. И издана она была на необыкновенно белой и плотной бумаге.
Текст: Дмитрий Урушев, фото предоставлено автором
Правда, признаюсь, мне, школьнику, было скучно читать эту книгу. К тому же недоумение вызывал вопрос: как это, былины, а сочинены в наши дни каким-то Старостиным? Ведь все былины сочинил вещий Боян в давние времена. А в наши дни не бывает ни былин, ни сказок, ни чудес.
О Бояне, жившем тысячу лет назад, знает каждый. А наш современник Старостин, талантливый и своеобразный писатель и мыслитель, незаслуженно забыт. Ныне он должен занять по праву принадлежащее ему место рядом с писателями-народниками Павлом Бажовым, Степаном Писаховым, Ефимом Честняковым и Борисом Шергиным. Вместе с именем Ефима Честнякова имя Василия Старостина должно стать культурным символом Костромской земли.
РОДНОЕ КЛЮЖИНО
Как и Честняков, Старостин родился в крестьянской среде. Он появился на свет 10 апреля 1910 года в деревне Клюжино Котельнического уезда Вятской губернии. Ныне Клюжина не существует, а в начале ХХ века это было селение в 39 дворов, где еще сохранялись народные обряды, обычаи, поверья, песни и сказки.
Его родители – Адриан Игнатьевич и Евдокия Мамонтовна – были незаурядными людьми. Об отце Старостин вспоминал: «Отец мой, тятя, был с виду суров, взглядом строг, а в речи вот любил усмешку, живинку и потешку. Летом он – пахарь, зимой – портной: ходил по деревням портняжить, ездил портняжить ради заработка». А мать была замечательной сказительницей. У нее Василий учился русской речи, русскому стиху и вятскому выговору. Выросши, Старостин писал: «Когда я хочу пересказать сказку, я вспоминаю материны былички, мамины рассказенки».
В семье было пятеро детей: Ефим, Михаил, Николай, Анна и младший Василий. Старшие братья участвовали в Гражданской войне на стороне красных. Покинув Клюжино, они уже не вернулись на родину, их раскидало по всей России.
Детство Старостина пришлось на голодную и холодную пору: «В Гражданскую войну хлеб у нас еще был, хоть и в ту невеликую меру, чтоб не до жиру, а быть бы живу. А соли не было. А спичек не было. А керосину не было». При самодельной коптилке, выдолбленной из картофелины и залитой льняным маслом, или при свете из печного поддувала маленький Вася читал книги.
Жители Клюжина уже не помнили былины. Первое знакомство мальчика с древнерусскими преданиями свершилось через книгу, которую дала школьная учительница.
Васе понравился богатырь Вольга Святославич, знавший много тайностей-мудростей, умевший оборачиваться соколом, щукой и волком. А вот мужичину-деревенщину Микулу Селяниновича мальчик не принял за богатыря: «Ну что за богатырство – землю пахать?»
С семилетнего возраста отец приучал Васю к крестьянскому труду: мальчик должен был боронить поле. Но упрямая лошаденка Воронко не слушалась мальчика, и работа не спорилась. Мать упрекала: «Вот мальчишки у соседей – все работают, как взрослые, а у нас все не как у людей». И друзья дразнили слабосильного Васю. Наверное, тогда у будущего писателя зародилась мысль оставить деревню, взлететь под небеса, унестись далеко-далеко и искать счастья в городах.
Еще в школе Василий начал сочинять стихи. В 1926 году его стихотворение впервые увидело свет в газете «Юный пахарь», издававшейся в Уржуме. В том же году Василий покинул Клюжино и отправился во Владивосток, где в Дальневосточном государственном университете на агрономическом факультете учился старший брат, Ефим. Впоследствии Ефим Адрианович Старостин стал кандидатом сельскохозяйственных наук, переехал в Хабаровск и получил должность заведующего кафедрой ботаники и основ сельского хозяйства тамошнего Государственного педагогического института.
ПРЕПОДАВАТЕЛЬ
Из Владивостока Василий отправился в столицу и поступил на физико-химический факультет Московского государственного университета. Его наставником и другом стал молодой ученый Николай Иванович Кобозев. Кобозев создал своеобычное учение о мышлении, «мыслевещественных частицах» и истине, находящееся на стыке химии и философии. Старостин придерживался этого учения и на девятом десятке писал о себе: «Аз есмь физикохимик, песнотворец и музыкотворец, языкоисследователь и стиховед по русскому народному стиху, ученик и последователь профессора Кобозева».
После окончания университета и аспирантуры Старостин был направлен в Витебский педагогический институт для руководства кафедрой химии. Здесь его застала Великая Отечественная война. Василий Адрианович был призван в армию. О войне он никогда не вспоминал и ничего не рассказывал. Только известно, что в августе 1943 года во время освобождения Донбасса Старостин, лейтенант 203-й стрелковой дивизии, был ранен в висок и попал в плен. Проведя у немцев около месяца, Василий Адрианович был освобожден нашими.
Наши, как тогда было принято, отправили лейтенанта в лагерь, где, впрочем, он находился недолго. Уже в 1945 году Старостин вернулся к преподавательской деятельности: некоторое время работал в Ворошиловграде (Луганске) на кафедре химии и биохимии Педагогического института. Спустя много лет студенты вспоминали: «В первом послевоенном учебном году работал на кафедре кандидат химических наук Василий Адрианович Старостин… Необычно интересные были занятия Старостина (в кирзовых сапогах, в шинели, накинутой на плечо) в аудиториях, где в зимнее время температура чаще была ниже, чем за окнами, часть которых была забита щепками. Студенты работали за грубо сбитыми столами, согревая в руках стакан с чернилами, которые потом замерзали на кончике пера».
Затем Старостин переехал в подмосковный город Орехово-Зуево, где получил место доцента при кафедре химии Учительского института. Сюда он перевез родителей, которые по деревенскому обычаю стали жить с младшим сыном.
В Орехово-Зуеве Василий Адрианович познакомился со студенткой физико-математического факультета Людмилой Павловной Соколовой. В 1948 году они поженились. В том же году у них родилась дочь Надежда.
СКАЗИТЕЛЬ И ПРЕДСЕДАТЕЛЬ КОЛХОЗА
В марте 1955 года Центральный комитет Коммунистической партии и советское правительство приняли постановление «О мерах по дальнейшему укреплению колхозов руководящими кадрами». В нем предлагалось подобрать не менее 30 тысяч добровольцев для руководства слабыми и отстающими колхозами.
В числе тридцатитысячников, откликнувшихся на призыв партии и правительства, был беспартийный Старостин. В 1955 году он перебрался в деревню. К этому времени умер Адриан Игнатьевич, а Евдокию Мамонтовну сестра Анна забрала к себе в Омск.
Василий Адрианович стал председателем колхоза им. Кагановича в Островском районе Костромской области. Впоследствии к колхозу были присоединены еще три. Новому большому хозяйству, по настоянию Старостина, было присвоено имя «Русь советская».
Правление колхоза находилось в деревне Ивашево. Председатель поселился в деревушке Сергеево, состоявшей всего из пяти изб. В селе Покровском находилась восьмилетняя школа, где стала работать учительницей математики и физики Людмила Павловна. А рядом, в селе Щелыково, доныне сохраняется усадьба, где жил и творил драматург Александр Николаевич Островский. Здесь он скончался, здесь и похоронен.
При Старостине колхоз стал одним из лучших в области. В 1966 году Василий Адрианович покинул пост председателя, но продолжал трудиться в «Руси» агрономом. Им был выведен новый сорт ржи, «Вятка северная». Людмила Павловна работала завучем в покровской школе. В 1980 году супруги Старостины получили квартиру в Костроме.
Не менее важным, чем переезд в деревню, стало для Василия Адриановича возвращение к писательству. Именно в Сергееве он состоялся как писатель-сказитель, писатель-народник.
Еще в 1953 году Старостин предлагал издательству «Советский писатель» книги «Страна Камаринская» и «Учебник о русском речевом складоладе». Но они были отклонены.
Первая книга Старостина, историческая песня «Слово о Коловрате», вышла в Костромском книжном издательстве в 1960 году. В следующем году то же издательство выпустило сказку «Летучий корабль».
Оба издания изукрасил картинками, заставками и буквицами палехский художник Михаил Иванович Шемаров. Им выполнены иллюстрации ко всем книгам Старостина, в том числе и обложка «Руси богатырской», так нравившаяся мне в детстве.
Не все приветствовали появление нового сочинителя. Писатель и критик Е.И. Осетров в предисловии к книге Старостина «Дива былинные» признавался: «Имя Василия Старостина появилось на литературном горизонте сравнительно недавно. В 60-х годах в печати стали появляться его стихи, написанные былинным ладом на старокнижные и фольклорные сюжеты… Не скрою, что первые литературные опыты Василия Старостина были встречены настороженно многими, в том числе и пишущим эти строки».
ЯРИЛО И ЧЕРНОБОГ
Писатель Старостин занимает особое место в истории отечественной литературы. Его можно считать основоположником того жанра, который сегодня называют русским фэнтези. В ХХ веке Василий Адрианович одним из первых начал пересказывать древние дива и чудеса для нового читателя.
Наш современник, костромской краевед Павел Корнилов пишет: «Творчество Василия Старостина – явление уникальное в нашей отечественной литературе. Трудно даже назвать кого-либо из современных поэтов и исследователей, кто бы так последовательно, в течение многих десятилетий шел путем постижения народной поэзии».
Однако Василий Адрианович не только перелагал древние былины о подвигах богатырей. Он сочинял новые и соединял их в эпос подобно тому, как Лённрот соединял финские и карельские сказания в «Калевалу».
Литературовед Вадим Кожинов в предисловии к «Руси богатырской» определил труд Старостина как «создание национальной эпопеи», «опыт вольной реконструкции древнерусских языческих сказаний о богах и героях».
Уже на первых страницах «Руси богатырской» из «Сказанья о Славуне и Микуле» читатель узнает о рождении языческих богов «лучистого Ярилы» и «черного Морока» – сыновей «небесной Зари-Заряницы». Здесь же поминаются «дароносный бог Даждьбог», богиня Роженица и громоносец Перун.
Полноценной «славянской Библии» у Старостина не получилось. Он не последовал примеру Толкина, сочинившего «Сильмариллион» – священное писание мира фэнтези.
Василий Адрианович не проработал родословную богов, не поведал о сотворении мира, не сумел убедительно объяснить происхождение добра и зла. Хотя четко разделил по внешнему виду доброго Ярилу-Солнце и злого Морока-Чернобога:
Вьется русая бородка у Ярилы,
А глаза полны синью небесной.
Он на белом коне по небу
Ездит в белой льняной рубахе.
По земле пешком Ярило ходит,
Незанузданный конь за ним ступает.
На земле и на небе Ярило –
Он добро рукою щедрой сеет.
Посыпает добром Ярило,
Жнет добро, добром оделяет…
«Подземный черный царь Чернобог» выглядит так, как и полагается сказочному злодею:
Он угрюмый, страшный, непотребный;
Руки длинные, когтистые пальцы;
А глаза его навыкате сверкают
В темноте язвительным сверканьем.
Сам-то он чумазлай чумазый,
Рожа – будто крыло вороново,
Лохмы-волосы грязнущие свисают,
А носище огромный да крюкастый.
Да мосластые, костлявые скулы,
Щеки впалые, и весь он в морщинах…
«Русь богатырская» выдержала два издания. Первое, в котором повествование велось прозой, увидело свет в 1970 году в Ярославле. Второе, в котором Старостин перешел на былинный стих, вышло в 1979 году уже в Москве.
ДЕЛА ДАВНО МИНУВШИХ ДНЕЙ
Мысль о создании современного эпоса, «славянской Библии» впервые посетила поэта-символиста Вячеслава Иванова и выразилась в его «Повести о Светомире царевиче». В итальянской эмиграции Иванов, сплетая древнерусскую христианскую книжность и древнеславянский языческий фольклор, сочинял «Повесть», надеясь, что когда-нибудь она станет эпосом преображенного русского народа.
Труд Иванова не был известен в Советском Союзе. Независимо от него схожие мысли высказал поэт Николай Заболоцкий, незадолго до своей смерти направивший в Союз писателей записку, в которой, между прочим, утверждал: «В наше время интенсивного роста народного самосознания и новой международной роли русского языка дело организации народного эпоса в единое стройное целое следовало бы считать делом общенародного и государственного значения».
Старостин не знал ни о «Повести» Иванова, ни о записке Заболоцкого, опубликованной лишь в 1965 году. Но верно уловил движение общественной мысли: Советский Союз постепенно возвращался к великодержавным устоям царской России. Мечты о вселенской революции и братстве народов не оправдали себя. Наметился явный интерес к «делам давно минувших дней», к Древней Руси, к ее истории и культуре.
Этот интерес был родствен тем умонастроениям, что в 1930–1940-е годы овладели некоторыми писателями Европы. Люди, напуганные и обессиленные двумя мировыми войнами, искали поддержки и вдохновения в «преданьях старины глубокой». В то время, когда в Италии Иванов трудился над «Повестью о Светомире царевиче», в Англии Толкин и Льюис писали «Властелина колец» и «Хроники Нарнии».
Любопытно одно совпадение между «Русью богатырской» и «Властелином колец». Морок-Чернобог повелевает «красноглазому ушастому исчадью» Чернышу выплавить волшебное кольцо – «притягательный сверкучий перстень»:
Чтобы кто на него ни глянул,
Всяк бы тут же им и прельстился,
И не смог бы от него оторваться…
Черныш изготовил золотое кольцо с изумрудом, а Чернобог наложил на него заклятье:
Ты вселись, моя душа, в этот перстень!
Все проклятье мое и лихость,
Моя ненависть, войди и укройся
Чаровейным этим изумрудом!
Ты из царства тьмы изыди, перстень!
И вселись ты мной в царство света!
И блесни! И покори! И прожги ты!
И тогда ослепнут народы
От сверкающего огненного блеска…
Перстень нашел Микула Селянинович и едва не погиб от его чар. Но, конечно, это совпадение с «Властелином колец» случайно.
ПРОСВЕТЛЕНИЕ
Толкин и Льюис были христианами. Их книги принадлежат к жанру христианского фэнтези. Старостин работал в жанре, который можно назвать языческим фэнтези. «Русь богатырская» – попытка создать былинный «Сильмариллион».
Еще в XIX веке Иван Киреевский писал Алексею Хомякову: «У нас были богатыри только до введения христианства». В 1960–1980-е годы схожего мнения держались некоторые из тех деятелей советской культуры, которых называли почвенниками или патриотами. Они противопоставляли светлое, радостное и сильное язычество мрачному и хмурому христианству.
К числу почвенников, благоговевших перед язычеством, можно отнести художника Константина Васильева, поэта Игоря Кобзева и писателя Валентина Иванова, автора исторических романов. Своим духовным наставником взыскатели «Руси изначальной» считали академика Бориса Рыбакова.
Как и Иванов, Старостин не избежал соблазна изобразить врагами русских иудеев-хазар. В былине «Тугарин Змеевич» коварный царь Воська, правящий «над всею Козарьей», похваляется:
Моя власть от бога Саббаота,
А мой царский род от Ятета,
Да от сына его Тугара,
Да от внука его Козара…
Когда в 1976 году в газете «Неделя» обсуждалась пресловутая «Влесова книга», писатель Старостин вместе с поэтом Кобзевым выступил в защиту подделки. На страницах газеты Василий Адрианович заявил: «Для меня и в маленьких отрывках, но большой смысл открылся. Одни имена уже неподдельны и неподражаемы: Богумир, Славуна, а вместо Рюрика – Ерек. Дивно прекрасен оборот «прибежищная сила» – все это мог создать только народ. А найдись бы творец да сотвори все это пусть и в недавние времена единственно из сердца своего, значит, такой человек безмерно даровит. И в том и в другом случае «Влесова книга» бесценный дар, и недопустимо замалчиванием отстранять от нее читателей и писателей».
В том же году кинорежиссер Борис Карпов, купивший дом в Сергееве по соседству со Старостиными, снял о Василии Адриановиче документальный фильм «Верность».
Старостину, как и Толстому, не удалось опроститься до первобытного состояния мужичины-деревенщины. Ни обращение к фольклору, ни переезд в деревню, ни крестьянский труд не изменили Василия Адриановича. Он так и остался интеллигентом, ученым и преподавателем, а кроме того, до мозга костей советским человеком.
Советский строй Старостин называл «дружботоварищеским». Развал Советского Союза переживал как личное несчастье.
В 1991 году в своем последнем сочинении, «Просветленье», Василий Адрианович с горечью писал о гибели прежнего мира и появлении нового мирового порядка. Ему казалось, что этот порядок зарождается в борьбе двух «адских нечистых духов» – Вельзевула Заморского (США) и Шайтана Вавилонского (стран Азии).
Закон нового порядка таков: «Разделяй и властвуй! Растлевай и властвуй! Развращай и властвуй! Одурманивай и властвуй!» Новые духовные ценности – «безнравственность, грех и погань». «Свобода на них – это и есть права человека. Ими и подпирает Вельзевул свою власть над народами».
«Просветленье» написано в духе христианской эсхатологии – учения о конце света. Не удивительно, что вскоре Василий Адрианович обратился к православию.
Старостин скончался 1 мая 1995 года. Перед смертью Василия Адриановича исповедал и причастил его друг, священник Вячеслав Шапошников – костромской писатель, в 1991 году принявший сан в Русской православной церкви. Он же отпевал Василия Адриановича.
Старостина похоронили на кладбище села Угольского, неподалеку от Щелыкова. В костромской земле упокоился талантливый писатель и необычный мыслитель, который мог бы стать русским Толкином или Льюисом. Но вместе с развалом Советского Союза и исчезновением советской литературы имя Старостина забылось. Современное русское фэнтези началось, так сказать, с нуля.
В 1981 году писатель Иван Дроздов обращался к Старостину: «Все сходятся на том, что слава Ваша впереди, что след Ваш в нынешней литературе глубокий и ни на чей не похожий». К сожалению, он ошибся.
Нынешние сочинители пишут о витязях, царевнах и чудищах, не зная, что совсем недавно былинным ладом пел подвиги Ильи Муромца, Добрыни Никитича, Алеши Поповича и всю Русь богатырскую председатель колхоза, кандидат химических наук, член Союза писателей, песнотворец и музыкотворец Василий Старостин.