Человеческая жизнь часто лишена внешнего эстетизма, некрасива и сумбурна. Впрочем, внутренняя тяга к красоте и счастью движет, наверно, каждым из нас, а уж какие формы приобретает в реальности — зависит от душевного устройства конкретного человека. Задача писателя не учить добру и красоте, а передать живое бытие, ухватить самые лучшие стремления и вместе с тем реальные «некрасивые» проявления, не лакируя жизнь, не подстраиваясь под готовые выводы. Так удаётся Альбине Гумеровой в рассказе «Кина не будет».
На следующий день Мирон решил не приходить на пруд. Он очень хотел видеть Дашу и даже кваску бы выпил, но припомнил пословицу: «чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей». А сказать, чтобы он нравился девушкам, было нельзя: слишком застенчив, скромен, хорошо воспитан, а из вредных привычек — только курение. Он уже обжигался – беззаветно начинал ухаживать, старался заслужить любовь, именно хорошее отношение, а не секс, и становился неинтересен, или им начинали откровенно пользоваться. Мирон умел делать выводы и старался на один и те же грабли не наступать. Да и нужно было выработать стратегию по приручению. Мужчина, в отличие от женщины точно знает, чего хочет. А он хотел этого человека рядом с собою, хотел любви от этого человека: странного, непредсказуемого, хамоватого, гневливого, человека с повышенным чувством справедливости, несуразно сложенного и с чудесным, ласкающим слух смехом. Тот, кто так смеется, просто не может быть плохим человеком.
Даша удивилась, что Мирон не пришел. Зато Пафнутий был при ней весь день. Но она раздражалась и на него, и на покупателей, которых из-за пасмурной погоды было меньше обычного. В конце дня Даша на себя страшно разозлилась, потому что весь день прождала малознакомого парня, который ей не слишком понравился, как мужчина, но почему-то ее к нему потянуло, но не этим самым местом, как это обычно бывало, и не сердцем даже, а чем-то еще… Будто промокла она, замерзла, до самых костей продрогла, оголодала и восемь лет не спала, а Мирон — затопленная печь: в ней и похлебка горячая, а сверху перина мягкая, а главное — тихо, ласково, тепло, надежно и… скучно. Так у Даши еще не было. А было всегда: нервно, суетно, тревожно, грубо, непредсказуемо. Даша вдруг поняла, почему не гнала от себя Пафнутия: лохматый, грязный, неприкаянный — он был очень похож на отчий дом Даши. Хотя отца своего Даша не помнила, она не знала его ласки, не знала, как он пахнет. Но этот брошенный кем-то пес казался ей почему-то родным. Но несмотря на явную симпатию к собаке, Дашу устраивало, что они общаются на пруду возле бочки с квасом и не испытывала желания забрать его в свою жизнь.
После работы она долго не уходила с пруда, все общалась с другими торгашами, которые из-за особой свежести вечера не желали разбредаться по домам, все сидели, дышали, будто в последний раз. Даша не носила побрякушки, но набрала у общительного мужика всякого, распихала по карманам. Купила избранные стихи Блока у книжника и впервые сходила в туалет за деньги. А вот за хот-дог, тоже впервые, платить отказалась: то ли тесто показалось сырым, то ли хотелось ей основательно проораться. После ссоры с продавщицей хот-догов, с которой они раньше ладили, Даше немного полегчало. Но сосиску она все равно скормила Пафнутию, а булку – уткам, сама оставшись голодной. Пафнутий увязался за нею почти до самого дома, хоть Даша и гнала его.
Дверь Даше не открыли, но она предусмотрительно взяла с утра второй комплект ключей. Раковина ломилась от грязной посуды, бедная занавеска висела на трех петельках и некрасиво провисла в середине. Дышать было неприятно, особенно после улицы, и Даша распахнула окна. Налетело комарьё, фумигатор был в розетке, и в нем уже которые сутки бесполезно поджаривался кусок картона. Хотелось есть, но приготовить было не в чем да и нечего, так Даша и легла. Но в глубокий сон отойти не смогла, все чесалась да материлась. Пробовала включить свет в прихожей, чтобы писклявые улетели туда, не помогло. Задремала Даша лишь под утро, но очень скоро ее разбудил дверной звонок. Даша резко села в кровати, звонок повторился. Она осторожно прокралась в прихожую и заглянула в глазок. С той стороны стояла обеспокоенная женщина средних лет. Женщина позвонила еще раз, затем достала из сумки ключи. Даша метнулась обратно в свою постель. Дверь открылась, женщина вошла.
— Светлана? — позвала она Дашину подругу. Даша услышала, как женщина разувается.
— Доброе утро! — громко поздоровалась Даша.
— А где Светлана? — женщина остановилась возле порога комнаты и удивленно глядела на Дарью.
— Уехала, должно быть.
— А вы кто?
— Подруга. Она разрешила мне здесь ночевать. Я на пруду квас продаю. Домой ехать далеко.
Женщина прошла в кухню.
— Вы не подумайте, здесь не всегда так, — Даша уже догадалась, что это хозяйка квартиры, — я просто устала вчера. Я и полы тут мыла. И, кстати, на балконе прибралась. Хотите посмотреть? Давайте я кофе сварю? С утра там особенно хорошо, пока солнца нет.
— А когда Светлана вернется?
— А вы позвоните.
Женщина, почуяв что-то, отправилась в соседнюю комнату, и через секунду оттуда послышался приглушенный стон. Даша вошла и увидела распахнутые пустые шкафы.
— Вы знали? — спросила женщина.– Даю вам час на сборы, — и забрала из ее рук турку.
— Зря вы так. Я за Светку отвечать не могу.
— И не надо. Я прошу вас уйти из моей квартиры, — и женщина принялась прибираться.
Даша быстро собрала свои немногочисленные вещи и уже хотела было уйти, как вдруг ей пришла в голову блестящая мысль:
— Как ваше имя? — обратилась она к женщине. — Чем докажете, что это ваша квартира?
Документов на квартиру, разумеется, у нее с собой не было. Не оказалось и паспорта, чтобы сверить данные договора. Даша приготовилась было нападать дальше, но женщина смягчилась и даже с уважением поглядела на Дашу, похвалила ее за бдительность и приняла приглашение выпить кофе на балконе. Даша воодушевилась, радостно помчалась варить кофе, но пока стояла возле газовой плиты, потеряла интерес и к кофе, и к женщине, и к этой квартире.
— Я тут подумала: какое мне дело? Светка про свой отъезд не сказала, подставила, получается. Я на работу пошла, — сказала она, бросила на столик ключи, взвалила на плечи свой рюкзак и отправилась на пруд.
За ночь на бочке с квасом нарисовали большой член с тремя каплями и лужицей и подписали: «попробуй вкус настоящего мужика». Даша пыталась разузнать у пузатого дворника, не видел ли он хулиганов, сначала расстроилась, а вскоре обнаружила, что людей рисунок веселит, они охотнее покупают квас, а некоторые шутят довольно удачно, на эту щекотливую тему. Выручка была в тот день хорошая, настроение тоже. Чтобы успеть на электричку, Даша свернулась пораньше. Про Мирона она в тот день не вспомнила.
А он, узнав, что квартира бабушки Тамары освободилась, сказал матери, что хочет жить сам, и она это не одобрила. Но они сумели договориться, что в одной комнате будет обитать сам Мирон, а вторую — сдаст приличному человеку. Мать это устроило, хотя она все же не хотела отпускать сына, но согласилась, что ему нужно приучаться к самостоятельности, а впрочем, она просто послушалась своего мужа. К тому же квартирные деньги были для расходов Мирона, если он готов обходиться суммой поменьше — флаг ему в руки. Про Дашу Мирон решил умолчать, хотя по рассказу матери понял, что именно ее она видела, и Даша его матери не понравилась. Он надеялся, что матери не понравилась сама ситуация, а не человек.
Мирон заготовил ленточку с мешочком, в котором лежал пластмассовый ключ и записка с номером сотового телефона, пришел на пруд, убедился, что Даша там, но на глаза ей не показывался, а выслеживал Пафнутия. Молодой человек и сам не вполне понимал, какому такому плану следует, почему просто не подойдет с цветами и не скажет прямо. Вероятно, он опасался отказа и хотел немного побыть взволнованным, надеяться на взаимность… К Мирону подошел Пафнутий. Мирон приласкал его, угостил чипсиной и привязал на шею ленточку с мешочком. Он был уверен, что Даша, когда пес подойдет к ней, непременно проверит, что это висит, и найдет возможность позвонить…
Но прошло два дня, звонков не было. И Мирон решил, что лента затерялась в шерсти, Даша ее не заметила или же потеряла интерес к собаке, никак ее не ласкала. То, что Пафнутий совсем не подходил к ней — такой мысли Мирон не допускал. Он пожалел, что оригинальный способ сдать девушке квартиру, а далее сблизиться с ней, не сработал.
А когда Мирон снова пошел на пруд, не нашел там Даши. Напрасно он расспрашивал других торгашей — никто не знал, куда она подевалась. А у бочки с квасом сидел тот самый мужчина, хозяин бизнеса, которого Мирон видел в день знакомства с Дашей. Молодой человек в который раз попытался дозвониться до бывшей квартирантки, но телефон Светланы был по-прежнему недоступен. Оставался только мужик возле бочки.
Некоторое время Мирон набирался смелости, выкурил три сигареты, подошел.
— Большой? Маленький? — спросили у него.
Мирон принялся отсчитывать мелочь, руки его предательски дрожали. В ту минуту он презирал себя за трусость, хотя если бы он прислушался к себе, то понял бы, что не мужика боится, а не узнать о Даше и никогда больше ее не увидеть.
Мужик налил Мирону большой стакан. Квас показался не таким вкусным, как при Даше, но Мирон все равно пил и нахваливал.
— Тут…пес ходил. Лохматый такой. Не видели?
— Твой что ли?
— Да, – соврал Мирон.
— Его Дашка вроде себе взяла.
У Мирона забилось сердце.
— Дашка? Какая Дашка? А! Девушка тут квас продавал. Она?
— Ну…
— И как ее найти?
— А никак! Собаку она тебе не отдаст. И мне денег тоже. Такой характер.
— Каких денег?
— Обычных! Русских. Налево квасила. И я уволил.
Мирон растерялся и пил квас, не отходя от мужика.
— Вроде лицо честное… Я ж покупал у нее.
— Много ты понимаешь… Тебе Дашку надо? Или собаку?
— Собаку, конечно! Отец сам не свой. Люди сказали, здесь видели.
И мужик продиктовал Мирону домашний телефон Даши.
Мирон поблагодарил и скоро пошел вдоль пруда в сторону своей квартиры. Но не успел он отойти и пятидесяти метров, как за спиной послышался свист:
— Э! Стой! Этот, что ли? — мужик, грубо волоча собаку, двигался в сторону Мирона.
— Да! — как можно радостнее ответил Мирон и тут же проверил шею — ленты не было.
И пришлось Пафнутия с собой взять. Молодой человек надеялся, что дорогой пес отстанет, но он дошел до дома и с радостью поднялся в квартиру. Мирон сперва дал ему пару кружков колбасы, затем набрал в ванну немного воды, поместил туда собаку и долго мыл ее, то и дело натыкаясь пальцами на колтуны. Пафнутий скулил, рычал, время от времени отчаянно лаял, но давал себя тереть, и Мирон его зауважал. Вода под псом сделалась черной, а когда Мирон ее слил, вся ванная была полна песку и шерсти. Пафнутий несколько раз смачно отряхнулся, брызги во все стороны полетели. Мирон вывел своего питомца в прихожую, бросил на пол старое покрывало и велел собаке обсыхать на нем, а сам принялся отмывать ванную. А когда вышел, обнаружил, что Пафнутий подсох и стал похож ни то на большую овцу, ни то на облачко, подсвеченное солнцем, ни то на стог соломы. Мирон взял было ножницы, чтобы выстричь колтуны, но не решился — слишком близко к коже, побоялся поранить. Решил, что пока и мытья достаточно.
Набрал домашний номер Даши — длинные гудки и никто не отвечает. Сварил суп, поел сам и накормил Пафнутия, набрал номер снова. И опять тишина. Мирон вывел пса на прогулку, надеясь, что тот от него сбежит, но собака не отходила от хозяина и, кажется, понимала его состояние…
На следующий день Мирону пришло в голову, что телефон Даши могли отключить за неуплату, и он сходил и оплатил номер. Звонил. Оказалось занято. Мирон обрадовался было, но потом снова никто не брал трубку. Его терзало то, что он, увлеченный поисками Даши, совсем не вспоминает бабушку Тамару, и казалось ему, что она находится в этой квартире и осуждает его. Решил пока вернуться к родителям, которые, на его удивление, одобрили Пафнутия, похвалили сына за решительность и ответственность.
Лето заканчивалось, деньги тоже, пришло время искать квартиранта. Мирон собирался присмотреться к иногородним первокурсникам и предложить одному из них, но его опередила мать.
— Ты Леночку помнишь? Она еще после тебя на твоем велосипеде каталась. Комнату ищет.
— Зачем? У них же большая квартира.
— И у нас не маленькая. Однако ты съехал.
В последних числах августа Леночка явилась с двумя большими дорожными сумками.
— Еще две внизу! — весело сообщила она, и Мирон пошел за оставшимися.
Леночка, казалось, предвкушала что-то грандиозное, она так и светилась, так и рвалась сразу во все стороны и ничем угомонить ее было нельзя. Она не согласилась на маленькую комнату, которую Мирон предполагал сдавать, и занесла вещи в просторную, в которой обитали Мирон с Пафнутием. Пришлось уступить. Скромницу будто подменили: вырвавшись от родителей, она сразу же завела себе парня, с которым они подолгу занимали ванную и не всегда закрывали дверь в комнату, а после курили на кухне и радостно трепали Пафнутия, который им обоим не нравился.
Мирон заставил себя учиться, смирился с тем, что Дашу ему уже не найти, лишь время от времени набирал номер ее домашнего телефона и долго слушал длинные гудки.
Продолжение следует...
«Некрасивая» реальность Альбины Гумеровой // Проза. Часть первая