Многим любителям театра памятна сцена, которой начинается четвёртое действие пьесы М. А. Булгакова "Дни Турбиных", где Елена и Лариосик наряжают ёлочку. Интонация автора в этой части пьесы самая тёплая, ностальгически светлая, хоть и печальная... Огни, салют, "Абрау-Дюрсо", "гавань с кремовыми шторами", где хочется остаться навсегда... Комично звучит в устах Лариосика, молодого ещё человека: "Елка напоминает мне невозвратные дни моего детства в Житомире... Огни... Елочка зеленая..." но, с другой стороны, разве каждый из нас хоть раз не произносил нечто подобное, вспоминая собственные детские новогодние праздники?
Но речь в пьесе Булгакова, как ни странно, не о новогодней, и даже не о рождественской ёлке. Авторская ремарка гласит: "Крещенский сочельник", то есть, 5 (18) января 1919 года. Согласно требованиям православной традиции, к этому дню рождественскую ёлку уже требуется убрать, да и шампанское неуместно - в этот день соблюдали строгий пост, а на Крещение ели особое блюдо ("сочиво"), запивая киселём. Михаил Булгаков не мог этого не знать - он родился и воспитывался в семье священника. Несмотря на свои сложные отношения с обрядовой стороной православной веры, религиозных вопросов в своих произведениях он касался очень часто, обнаруживая блестящее знание вопроса. К слову, народная молва связывала Крещенский сочельник с разгулом нечистой силы... Можно лишь догадываться, имел ли автор в виду этот скрытый смысл, когда писал предфинальную реплику: "Слышите, господа? Красные идут..."
Формально появлению ёлки 18 января есть объяснение: со дня смерти Алексея Турбина прошло 2 месяца, то есть был выдержан обязательный траур по усопшему члену семьи (он составлял от 40 дней до года). Лишённые возможности украсить ёлку в положенное время, Турбины решили сделать это перед Крещением. "Алексей убит. Николка калека..." - сообщает Елена возвратившемуся за ней Тальбергу. Трагические события в семье Турбиных должны были хотя бы чуть-чуть отодвинуты от праздника, чтобы свежие раны немного зарубцевались. Однако дело не только в этом.
В романе "Белая гвардия", служившем, как известно, главным источником фабулы всех трёх редакций "Турбиных", мы видим ёлку - символ счастья и домашней гармонии - уже на первых страницах: "... и всегда в конце декабря пахло хвоей, и разноцветный парафин горел на зеленых ветвях». В пьесе она появляется именно в IV акте, и огоньки на ней зажигаются чуть ли не одновременно с пушечными выстрелами - как некий знак надежды на будущее.
Для этого даже была смещена хронология действия пьесы против реальной. Позднее Булгаков так объяснил это своему другу Павлу Попову: «События последнего действия отношу к празднику крещения… Раздвинул сроки. Важно было использовать елку в последнем действии». На самом деле оставление Киева петлюровцами и взятие города большевиками происходило 3-5 февраля 1919 года. А драматургу было принципиально важно, чтобы ёлка - повторяющееся из года в год маленькое чудо - как бы "намекнула" зрителю на возрождение и радость... Держать ёлку наряженной до февраля даже в наши дни, когда множество из них искусственные, довольно странно, а украшать в феврале - тем более, несмотря на допущения, позволительные в театре.
В таком решении Булгаков был уверен с самого начала, в : уже в первой редакции драмы, датированной июнем — сентябрем 1925 года, в последней картине стояла ёлка. В семье писателя Рождество и Новый год отмечались всегда, Михаил Афанасьевич очень любил этот обычай, и уже позже, во время работы над романом "Белая гвардия", с тоской вспоминал о том, какие были праздники в его родном Киеве... Впрочем, и в Москве семья Булгаковых веселилась на славу: дарили друг другу подарки, устраивали домашние спектакли, даже били "на счастье" специально купленные заранее чашечки с цифрами уходящего года.
Как могла выглядеть ёлка Турбиных?
На страницах "Белой гвардии" упоминается "ёлочный дед", то есть фигурка Деда Мороза ("рождественского дедушки"), которую ставили, как и сейчас, под украшенное дерево. В продаже был искусственный снег из толчёной слюды. Точнее, он представлял собой нечто вроде блёсток в коробочке, которые, будучи рассыпаны по вате на еловых ветвях, выглядели очень красиво в свете живого огня - свечей. Правда, с начала 20 века уже получили распространение и электрические гирлянды, но свечи оставались неизменным атрибутом зимнего застолья.
Игрушки были съедобными (посеребрённые орехи, ароматные пряники в виде зверюшек и звёзд, изящные коробочки с леденцами, которые называли "бонбоньерками"), и несъедобными (стеклянные шары, картонные игрушки, хлопушки). Звезда, о которой говорит Лариосик ("Я полагаю, что эта звезда...") надевалась на макушку, и символизировала звезду Вифлеема.
Интересно и то, что пришедшие к власти в 1919 году большевики не запрещали новогодние ёлки. Запрет 1916 года исходил от Священного Синода, и был связан с бойкотом всего немецкого в условиях войны. Но это уже другая история...