Когда Дима пришел с работы, дома было как-то не так, как утром. Он и не сразу понял, в чём дело. Нехорошая мысль закралась в его голову, когда он увидел, что на вешалке в прихожей стало на одну куртку меньше. Это была куртка жены, такая, ниже колена. Маша надевала её, когда холодало до нуля.
С нарастающим беспокойством Дима зашел в спальню и открыл шкаф. Пустые плечики от резкого движения начали раскачиваться в разные стороны, словно дразня и издеваясь над Димой:
«Мы голые, видишь, мы – голые. А Маша всё забрала! А Маша свалила от тебя! Она тебя бросила, бро-си-ла! Ты дурак и неудачник!»
Димон сел на кровать, уперевшись головой в руки. Потом приоткрыл Машину тумбочку, убедился, что коробочки с лягушкой там нет, ровно как нет и всех Машиных расчесок, резинок для волос.
Потом сходил за своим телефоном, сел на кухне и набрал жене. Длинные гудки он слушал долго. Потом написал ей сообщение на вацап: «Маш, ты где?» Увидел, что его сообщение отправлено (одна галочка), но не доставлено (вторая не появилась). Значит, она его заблокировала. С ней, должно быть, всё нормально, просто она не хочет с ним говорить, она ушла.
В квартире было темно, пусто и гулко. В душе холодно, в желудке голодно.
Дима никогда всерьез даже представить не мог, что Маши может не быть рядом. Ему такое даже в голову не приходило. Почему-то.
Сейчас он чувствовал себя так, словно он спал-спал, а тут вдруг ему в лицо водичкой холодной плеснули. Он вытерся, и- проснулся.
То, что он не был пойман с поличным и мог бычиться на тему, что не виноват, видимо перестало что-то весить для Маши с потерей ребенка. Эти анализы, о которых она говорила. Не хотелось осознавать и принимать то, что это была его вина. Страшно было, неудобно было такое осознавать.
Казалось бы, ну подумаешь, сходил на сторону. Жена и не узнала даже об этом. И с Машкой он не собирался расставаться никогда, она добрая, хорошая, заботливая, своя, родная. Всегда теплая и…
Димке стало себя невыносимо жалко, и он заплакал.
Как он теперь, один то будет?
…
Была пятница, уже к пяти часам, до конца рабочего дня оставалось совсем немного. Скоро может зайти Светочка, они собирались сегодня ехать на дачу к его маме и бабушке, знакомится. Нужно было составить список покупок для поездки, чтобы сразу из офиса, на выезде из Москвы, заехать в Гипермаркет.
Мама и бабушка не положат их спать в одну комнату. Да, он со Светой всё еще не добрался до «домашней базы», но это его не напрягало. У него было ощущение, что это никуда не денется, но будет более запоминающимся событием, чем его предыдущие связи. Как быстро случалось раньше у Палыча с подружками, так же быстро и заканчивалось. А со Светой ему не хотелось расставаться в обозримом будущем.
Палыч знал, что постелив им в разных комнатах, бабушка и мама оставят их поздно вечером на диване у камина, и они со Светиком будут сидеть, закутавшись в плед, обнявшись. Они будут целоваться, болтать о всякой ерунде, смотреть на огонь.
Палычу было приятно думать об этом. Он даже отодвинул оставшиеся рабочие дела на понедельник. Всё, в его голове уже были выходные.
И тут он увидел через стеклянную дверь своего кабинета девушку, которая стояла посреди офиса и растерянно оглядывалась по сторонам.
Она была в длинной расстёгнутой куртке, джинсах и кроссовках, с сумкой через плечо. Светлые волосы, затянутые в хвост на самой макушке, норовили выбиться из него упрямыми кудряшками. Лицо у девушки было грустное и очень бледное.
Антон Палыч встал из-за стола и выглянул из кабинета:
- Я могу вам помочь? Вы кого-то ищете?
- Да, спасибо, я ищу Антона Палыча.
- Это я, заходите.
Маша зашла, скинула куртку и сумку на один из свободных стульев, на другой села сама. Палыч ждал, когда эта девушка заговорит.
- Я Фукина Мария, жена вашего сотрудника.
Нехорошие предчувствия зашевелились у Палыча в районе солнечного сплетения.
- Чем я могу помочь?
- Я в компании знаю только вас. Мне нужно переговорить с некоей Викторией. Думаю, вы должны её знать. Муж мне вряд ли даст её контакты и скажет её фамилию.
Антон молчал.
- Вы не волнуйтесь, я не собираюсь устраивать тут скандалы, мне это не нужно. Просто, есть кое-что, связанное с вопросами здоровья. И самой Вике, я уверена, важно узнать то, что я ей хочу сказать.
- Звучит как-то нехорошо.
- Да, Антон Палыч, особенно если вы её знаете, то вы понимаете. Но правда, ругаться я не буду, не бойтесь.
- Вы не похожи на ту, которая пришла ругаться. И ещё вы очень бледная. Вы как себя чувствуете?
- Уже гораздо лучше.
- Давайте так, я позову эту Вику, и вы поговорите в моём в кабинете, а я выйду на время разговора.
- Это было бы очень удачно.
Палыч кивнул и набрал по внутреннему номер Вики.
- Привет. Тут дело есть одно. Ты могла бы прийти ко мне в кабинет? Да, сейчас. Я не думаю, что это займет много времени. Да, приходи.
- Сейчас она будет. А я пойду пройдусь по отделу.
- Спасибо вам.
- Да не за что, - со тягостным вздохом ответил Антон Палыч и вышел.
Ноги сами привели к столу Фукина. Тот сидел, разгребал накладные, пытаясь хоть какое-то подобие порядка оставить на столе перед выходными.
Палыч сел на свободный стул недалеко от Фукина так, чтобы видеть дверь своего кабинета. Димон, узрев начальство так близко, подтянулся было в его в сторону, но Антон сделал жест, типа, не к тебе. Дима кивнул и попытался сосредоточиться на бумагах.
Маша сидела и ждала. Минут через пять в кабинет бодро влетела грудастая блондинка в кожаной юбке в обтяжку. Затормозила, уставившись на Машу.
- А где Палыч?
- Сейчас придет. Только он, собственно, вас ко мне позвал.
Вика с готовностью слушать села на свободный стул, может быть Палыч клиента подогнал, хотя клиент странный какой-то.
- Я Маша, жена Фукина. Пока еще официально жена.
Вика расслабила осанку и улыбнулась краем губ, ожидая нытьё в стиле «оставьте моего мужа в покое».
Маша порылась в сумке и достала отксеренную бумажку, протянула Вике:
- Вот результаты моих анализов. На всякий случай, для вас. Я думаю, что мой муж принес это от вас. К несчастью, на этот момент я была беременна.
Лицо Вики посерьезнело, но она ничего не сказала, взяла бумажку в руки.
- В общем, Диме я сказала, что ему следует сходить к урологу. Вам тоже оставляю копию анализов. Если вы с ним были близки, то мы же все, как сообщающиеся сосуды. Просто не хочется, чтобы вы еще кому-нибудь беду принесли.
Вика сжала губы и холодно смотрела на Машу.
- Ну, собственно, я всё сказала, что хотела. А вообще, нет. Вы бы предохранялись, а то можно ведь подцепить что-то для жизни опасное, не только для здоровья. Хотя, я ж вам не мама. Прощайте.
Маша встала и вышла. Вика, покусывая губы, вчиталась в листок, который держала в руках. Потом встала и уже не спеша, пошла в свой отдел.
Палыч на своём наблюдательном месте отметил, что и Маша, и Вика покинули его кабинет. Озвучил вслух:
- Ну, что, Димыч, девчонки закончили свои разговоры, пойду и я, а то Светик скоро придет.
Дима с недоумением выслушал слова начальника.
Тот посмотрел на Диму и уходя сказал с горечью:
- Дурень ты, Димка. Предупреждал же я тебя про Вику.
…
Ранним субботним утром в квартиру к Маше шумно ввалилась подруга Катя, фыркая и затаскивая тяжелые сумки через порог.
Маша метнулась к ней навстречу:
- Катюха, ну ты что, куда ты столько приволокла?
Катька размашисто обняла подругу, чуть её не придушив.
- Откармливать тебя буду. Бабка кабанчика зарезала. Буду тебя вкусненьким кормить, у меня на это пять дней. Так что терпи меня.
Катя скинула обувь с верхней одеждой и волоком потащила тяжелые сумки на кухню.
- Пришлось таксиста обаять, чтоб до двери сумки донёс. Ух, горячий парень попался, надеюсь, сюда не вернется за мной, - и Катя рассмеялась.
На кухне она быстро разобрала сумки, убрав в холодильник огромный пакет с мясом. На стол торжественно встали две банки грушевого компота и банка маринованных огурцов.
- Так, я сейчас переоденусь и кровяной колбаски пожарю. Жди.
Маше оставалось лишь соглашаться с эти ураганом Катрина.
- А ничего у тебя тут, - раздался Катин голос из комнаты-спальни, куда Катя унесла свою сумку с вещами.
Еще через полчаса Катя жарила колбасу и одновременно нарезала очищенную картошку для жарки.
Маша сидела на барном стуле за высоким столом и с удовольствием смотрела на подругу. На сердце потеплело, звуки скворчащей сковородки даже вызвали чувство голода. Последние дни она ела что-то. Именно «что-то», без аппетита и желания, просто потому что надо было калории доставить в организм. Обычно это был йогурт или бутерброд с колбасой под чай.
Наконец, перед Машей была выставлена тарелка с жареной картошкой и колбасой. Огурцы были выложены в большую глубокую тарелку, а компот разлит по кружкам. Груши возлежали в отдельной тарелке.
- Не знаю, как ты, а я голодная.
- Блин, я тоже кушать захотела.
Катя серьезно посмотрела на подругу и сказала с осуждением:
- Ты неприлично похудела. Скоро надо будет камни тебе в карманы класть, чтоб ветром не сдуло.
- Да брось ты, Кать.
- Ничего, Маш, всё будет хорошо. У тебя есть крепкое что-нибудь, может выпьем?
- Мне нельзя, я антибиотики пью.
- Ну и ладно Но я без тебя не буду. Это я так, вместо лекарства. Но раз лекарство уже есть.
Катя замолчала, вздохнула тяжело, потом добавила:
- Ладно, давай есть, а то остынет.
Вкусно поужинали. Потом долго говорили, лежа рядом на диване, потом обе там так и уснули.
С приездом подруги атмосфера изменилась, словно лампочка зажглась в Машиной комнате и всё вокруг наконец стало просыпаться.
С рождеством вас, католическим, кто отмечает.
К нам сегодня подруга заходила, католичка, принесла индейку. Вкусно, только есть эту птицу нам еще дня два, большая очень ))