Однажды, в небольшом городе сносили старое здание. Тяжёлый экскаватор кусок за куском обрушивал черепичную крышу, а затем и крепкие стены. Мощный бульдозер стаскивал горы строительного мусора в огромную, пыльную кучу. К вечеру снос здания прекратился, оставив почти нетронутым подвал. Строительную технику вернули на стоянку, место разрушения обнесли красно полосатой лентой.
На небе взошла полная луна. В глубине цокольного этажа, под толстым слоем мусора и обвалившейся штукатурки лежал старый гроб. Благородное дерево, из которого он сделан треснуло, потеряв, первоначальны блеск. Сквозь пролом потолка подвала проник призрачный свет луны и осветил лопнувшие доски гроба.
Гроб дёрнулся, будто живой. Казалось, белый свет ночного светила побудил в нём жизнь. Он качнулся ещё раз, и он затих. В следующую секунду его крышка с силой отлетела в сторону, подбросив вверх мелкие камешки и прочий мусор. В облаке неосевшей пыли медленно поднялось худое тело в старомодном одеянии.
Лысая голова и густые брови. Некогда карие глаза заволокла белёсая поволока. Измождённое лицо, с выступающими скулами. Тонкий рот украшали два клыка. Оттопыренные уши и длинный нос, схожий с вытянутым треугольником. Весь его облик говорил об одном: перед вами очень старый вампир – Вольд. Древний как само мироздание.
Худые руки с длинными скрюченными пальцами, покоящиеся на животе, вздрогнули. Они медленно поднялись на уровень плеч и ощупали пространство перед собой. Вольд практически ничего не видел. Обострённый нюх притупился, но всё же помогал ему ориентироваться в пространстве.
— Жажда. – Проскрипел он и ухмыльнулся тонким ртом.
Изо рта выскочил серый язык и облизал пересохшие губы. Вольд жадно втянул в себя воздух и тут же чихнул.
— Прах? сколько же я проспал?
Он сделал шаг из гроба. Худая нога в ветхих штанах опустилась на битый кирпич. Вольд вытянул вперёд руки и произвёл слепляющий шаг. В тусклом свете луны ломано ступало тело Вольда, будто его дёргает за нитки невидимый кукловод.
С трудом выбравшись из подвала, он покрутил лысой головой и принюхался.
Пахло листвой, асфальтом и битым кирпичом. Тонкий слух Вольда уловил слабое всхлипывание, практически мяуканье. Такой звук напомнил ему человеческое дитя, младенца.
Вольд улыбнулся и направился в сторону услышанного звука. В былые времена он бы подпрыгнул и обернулся нетопырем, но обессиленное тело могло лишь двигаться, загребая землю ступнями. Вольд метр за метр приближался к источнику звука. С маниакальным упорством, невзирая на лопнувшую подошву туфель. Левая нога зацепилась на доску с торчащим гвоздём. Послышался треск. Старая ткань порвалась и оцарапала ногу. Но вместо крови из раны посыпалась труха.
Чуткие уши услышали слабый стук сердца. "Живое. Может младенец? Их в моё время часто бросали на улици." – Подумал он и наклонился к источнику звуков. Серую кожу лица обожгло тёплое дыхание. Вольд, потеряв над собой контроль, вонзил длинные клыки. Брызнула кровь. Уши разорвал крик. Вольд жадно впился в рану.
"Странный вкус." – Промелькнуло у него в голове. Он отстранился от жертвы. Снизу послышался шорох и движение. Память в дремлющем сознании просыпалось и Вольд вспомнил. Такой вкус имеет животное.
— Не человек? – Досадливо произнёс он.
Снизу жалобно мяукнуло.
— Кошка? – Отпрянул он и брезгливо скривился.
Тело постепенно оживало.
— Да не суть! – Воскликнул Вольд и подпрыгнул вверх.
От места, где только что он находился, быстро улетала серая летучая мышь.
А на земле осталось покусанная кошка. Это она волокла своё несчастное тело в укрытие.
День выдался неудачный. Местные мальчишки побили несчастную кошку ради забавы. А теперь, в темноте, она пыталась спрятаться и отлежаться.
По иронии судьбы её покусал древний вампир. Он не выпил её кровь, а оставил её с примесью своей тёмной слюны. И теперь кошку ждало только одно – обращение.
Мурка, так её называли сердобольные граждане, зализала свежий укус в своей шкуре и поползла в дыру, что образовалась в строительном мусоре. Там забившись в душном пространстве, Мурка свернулась клубком и уснула.
Наступило утро. Мурка чувствовала себя гораздо лучше, вот только всё тело горело и чесалось. Списав это чувство на заживающие раны, она выползла из своего убежища. В глаза резанул яркий свет. Мурка зашипела и вернулась обратно. Зрение долго восстанавливалось, будто от яркой вспышки фар. Шкура, куда упали первые солнечные лучи, дымилась и пахло горелым. Мурка оглядела свои лапы. На них свисали клочки шкуры. Она интуитивно принялась себя вылизывать. Закончив с этим, Мурка вновь свернулась клубком и уснула.
Проснулась она ночью. Выбравшись из убежища, она первым делом взглянуло в небо. Медленно плыли облака. Светила яркая луна. Пахло людьми и машинным маслом. Мурку согнули пополам мощные спазмы в желудке. Сильно хотелось пить, а ещё больше – есть. Она быстро побежала к ближайшим домам. В кустах зашуршало. Притаившись, она заметила грызуна. Бесшумно подобравшись к нечего неподозревающей мыши, Мурка прыгнула и схватила мышку челюстями. Горечь и отвращение резануло по гортани. Мурка разинула пасть и выпустила добычу. Ничего не понимая, Мурка понюхала только что схваченную мышь. Знакомый запах, но теперь он вызывал лишь отвращение. Жажда усилилась и вскоре стала невыносимой. Мурка, собрав волю в кулак, ринулась в сторону частного сектора.
Наутро среди местных жителей разнеслась весть: завелась Чупакабра.
В лесопосадках, под корягой в абсолютной тьме лежала сытая Мурка. Она довольно мурчала и ждала новой ночи.