Убедительно прошу всех, кто хочет заикнуться о социальной опасности моего ребёнка, прочесть эту статью внимательно.
Вопрос реабилитации Вани стоит ребром. Учащаются вопросы от читателей и подписчиков про то, почему мы возим ребёнка к психиатрам и какого рода реабилитация может ему быть нужна.
Настало время поговорить об этом.
Итак, по порядку.
Когда у Ивана случился первый инсульт, после реанимации ребёнок был слеп, его не слушались ручки и ножки. Ему было трудно удержать погремушки и проходить неврологические тесты. Правая сторона тела ослабла.
Мы очень старались улучшить качество жизни сына и приложили уйму усилий к тому, чтобы переломить эту слабость в руке и ноге – домашняя гимнастика, упражнения, ежедневные и изнурительные для всей семьи. Ваня плакал, сопротивлялся, но я упорно боролась за его здоровье. Каждый день. Каждый божий день.
Однако, жизнь приготовила для Ивана очередные испытания. Инсульты привели к мозговой атрофии – часть нейронов, лишённых кровоснабжения, погибли безвозвратно. Другие центры мозга взяли на себя дополнительную нагрузку, что, порой, на этапе формирования, приводит к сильным перегрузкам.
Головные боли, настоящие мигрени мучают нашего ребёнка, которому и нет трёх лет.
Когда малышу больно, постоянно больно, он реагирует, как и все дети – плачет. Но если плакать слишком долго, приходит, логично, гнев.
Каждый резкий эмоциональный перепад перегружает ванин мозг, провоцируя истерики. Так будет происходить, пока нейроны окончательно не перераспределят между собой функции утраченных участков. Чтобы этот процесс происходил легче, ему выписали лекарства.
Чтобы предупредить эпилептические приступы, он принимал специальный препарат. После операции на мозге ему его постепенно отменили. Припадков у сына больше не наблюдается, ЭЭГ подтвердило отсутствие эпиактивности. Это хорошие новости, но меня предупредили, что это не окончательно. Нужно и далее наблюдать за сыном, чтобы успеть «поймать» его состояние, если что-то пойдёт не так. Тем не менее, препарат от эпилепсии отменён.
Чтобы снизить ущерб от резких эмоциональных перепадов и взрывов истерики, ему выписали ещё один препарат. Как показала жизнь – бесполезный. Как только Ваня чувствует, что кто-то чужой из взрослых хочет к нему прикоснуться, сын впадает в странное состояние, из которого его вывести не могу ни я, ни Паша, ни любимые занятия и игрушки. Только переждать.
Есть альтернативные лекарства, которые помогут затормозить эти самые эмоциональные скачки, сгладить их, помочь избежать истерики.
И дело не в том, что мы нерадивые родители, которым надоели истерики трёхлетки, вовсе нет. Мы заботимся о том, чтобы процесс обучения нейронов «подхватывать» функции утраченных собратьев происходил наиболее безболезненно для ребёнка. Врачи с нами в этом солидарны.
Наблюдения и осмотры показали, что эти приступы истерии ненормальны и с ними надо что-то делать. Это не обычные истерики, которые можно преодолеть воспитанием, это полноценные мозговые реакции.
У Ивана сохранен интеллект, есть логика, он уже освоил ролевые игры, у него есть речь (какая есть, мы работаем над этим), у него работает память, а о диагнозе «гемипарез» напоминает только неловкость в движениях правых конечностей и их утомляемость.
Нашего сына нельзя назвать «ментальником» - он охотно общается с другими детьми и идёт с ними на контакт, играет с Алисой, заботится об Алексии (принести чистый памперс, подать пачку салфеток, поднять упавшее одеяльце/пелёнку). Он даже может дать малышке соску и покачать кроватку. Прийти и предупредить нас, если кто-то из девочек плачет или что-то пошло не так (сломали грузовик, трактор, книга упала за диван и так далее).
Таким образом, психиатр нам нужен не по причине наличия у сына какого-то страшного ментального отклонения, которое может навредить окружающим, для назначения лекарства, которое поможет нам сохранить мозг Ивана и его психику от перегрузок, которые могут помешать его гармоничному развитию.
То есть ребёнок не опасен для окружающих, для себя, для сестёр, для других детей на площадке.
Ваня может чувствовать, когда к нему подступает истерика. Он приходит к нам, прижимается. Когда истерика накрыла его в кабинете невролога, он опрометью забрался ко мне на руки и сказал: «Мама, плохо».
Невролог подтвердила, что это состояние опасно только для его нервной системы. На протяжении этого явления сын никого не бьёт, не обижает, он тормозит сам себя от приступов гнева, понимая, видимо, что ни мы, ни сёстры в этом не виноваты. Ваня может прятаться от чужих, когда ему вот так плохо.
Каждый раз после взрывов наш малыш, чаще всего, жалуется на головные боли.
Нейрохирург подтвердила, что от таких явлений ему защититься может помочь назначение препаратов неврологом и психиатром, занятия с нейропсихологом и дефектологом, реабилитация, чем мы и планируем заняться в грядущем году.
#дети-инвалиды #особенный ребенок #особенное материнство #реабилитация инсульт #реабилитация инвалидов #неврология #мама и малыш #материнство #многодетные семьи #медицина