Мы говорим - “но ведь это же абсурд” - негодуя на какие-то кажущиеся нам невозможными обстоятельства. Да, абсурд. Да — это мир, в котором мы живём. И такое бывает. Сюр. Да, всё ещё существуют пытки. Да, чтобы оформить какие-то документы, нужно пройти семь, восемь, девять кругов ада. Да, невинный человек может получить смертельный приговор, пусть даже неофициальный. И это не всё. Даже в немасштабных ситуациях встречается абсурд. В “Процессе”, поставленном Аттилой Виднянским на сцене Александринки, абсурд воспринят буквально. Это всё сон, страшный сон - проснись, проснись! Но герой, не просыпается. Сцена напоминает сюрреалистические фантазии, пространства Дали, которые на протяжении спектакля разрушаются: кофе выплёскивается из гигантской чашки, клочки рваной бумаги засыпают пол, отвратительная огромная муха сидит на надкусанном бутерброде, лошадь без головы разъезжает по заднему плану, а оторванная голова фарфоровой куклы нервно подмигивает чёрным глазом. И это не всё. В пространстве мира-сна есть люди. Двое в чёрном: тощие, высокие, безжалостные служители политической мафии. Три девочки, которые бегают, заливаясь злым смехом. Герои практически близнецы, как и бывает, “Алису в стране чудес” вспомните. Но здесь не чудеса. Все женщины - шлюхи, или объекты вожделения. Другой функции у них нет. Мужчины же либо жертвы, либо властители. Если ты тут не управляешь, значит ты подчиняешься.
Тут тебе и газовые камеры, и репрессии, когда в одной пижаме и пальто невинного выводят к смерти, тут и мюзикл, тут и шоу, тут и сон, тут и беспощадная машина, пожирающая всё без разбора.
Несоразмерность пространства и человека, человека и “процесса”, жизни и смерти. Всегда ли ты можешь уйти, даже если знаешь, где находится дверь? Ты заново учишься ходить, надевая на себя грузила судебного закона. И непонятно, когда ты ведёшь, а когда уже ведут тебя.
А может и правда, “весь наш мир нереален, и всё происходит лишь во сне собаки”. Вуди Ален.