Ссылка на первую часть
Служба в армии казалась мне тяжелой только первые месяцы. Было сложно менять ритм жизни и подчиняться.
Крестная приехала ко мне только один раз, через полгода. На однообразном, но регулярном питании и физических нагрузках я возмужал и стал заметно шире в плечах.
Крестная, едва увидев меня, невольно залюбовалась.
– С такой внешностью, как у тебя, надо в кремлевских войсках служить, – произнесла она.
– Там слишком много муштры, – отмахнулся я.
Крестная поставила у моих ног пакет.
– Здесь все, что ты просил, – произнесла она.
– Как у тебя дела? – поинтересовался я.
– Хорошо. Если у тебя хорошо.
– Ты так считаешь?
Крестная приблизилась ко мне и прошептала:
– Дело о смерти твоих родителей закрыли. Особо никто и не разбирался.
Наверно мне надо с облегчением вздохнуть и обрадоваться, но пока жива моя совесть, я не смогу ощущать подобные чувства.
Я посмотрел в сторону окна. Значит, это возможно: жить как ни в чем не бывало после совершения страшных поступков.
Крестная положила ладонь на мою руку и заглянула в глаза.
– Обещаешь, не заниматься самоедством? – спросила она.
– А это возможно? – с горечью усмехнулся я.
– Старайся не думать об этом. Научись управлять мыслями.
Я последовал совету крестной, тем более что армейская жизнь не располагала к длительным размышлениям: одна обязанность сменяла другую. Но больше всего я ждал увольнительных. В те редкие дни можно было прогуляться по городу, познакомиться с девушками. Гормоны играли во мне, и в каких только местах я не занимался сексом: подъезд, лифт, парк, темный переулок.
А потом всегда старался проводить девушку домой. Однажды мне это чуть не стоило жизни. Частично меня спасло то, что я был со своим сослуживцем. Мы договорились проводить новую знакомую вместе, а затем отправиться в часть.
Девушка жила в частном секторе со старыми домами, плохо асфальтированной дорогой и редкими фонарями.
– Не удивлюсь, что тут даже такси не ездит, – заметил мой друг.
Девушка глупо хихикнула, но резко осеклась. Навстречу нам шла компания из нескольких человек.
Мы замедлили ход и посторонились, готовые пропустить прохожих, но один из них остановился и заметил:
– О Ленка! Все с солдатней тусуешься? Нормальных парней тебе мало.
Мой друг дернулся, сжав кулаки, но я остановил его. В армии разбираться не станут, кто спровоцировал драку. Если участвовал, значит, виноват.
– Идите, куда шли, – попросил я.
Незнакомец передразнил меня писклявым голосом:
– Куда шли.
А после резко схватил меня за грудки и рявкнул:
– Сами валите с нашей улицы!
Я позволил ему меня толкнуть, потому что рассчитывал приземлиться на газон. Так и случилось. Вот только затылком я ударился о непонятно откуда лежащий там камень.
Девушка наклонилась надо мной, увидела кровь и вскрикнула:
– Вы убили его! Убили!
Парни бросились врассыпную. Девушка тоже принялась пятиться назад, а, заметив, что мой друг никак не реагирует на ее уход, прибавила шагу.
Сослуживец вызвал скорую помощь. Потом бегал встречать машину в начало улицы.
Я все это время был без сознания, четко наблюдая за своим телом со стороны. Но вниз я смотрел недолго. Картина там казалась мрачной, в отличие оттого, что я увидел вокруг себя: дивный мир, полный ярких красок и неуловимое чувство благодати. Я уже бывал здесь! Точно бывал! Только не помню когда.
Рядом со мной появилось полупрозрачное эфирное тело и принялось вглядываться в меня.
– Кто ты? – спросил я.
Очертания тела стали более четкими.
Я с испугом отшатнулся:
– Мама?!
Она выглядела, как в молодости, и не вела себя агрессивно, но я испытал ужас.
– Мама, прости меня, – проговорил я.
– Так было нужно. Жизни без страданий не бывает, – произнесла она.
– И теперь что? Ад? – задрожал я.
– Рано, – крикнула мать и со всей силы толкнула меня.
Я проснулся в палате. Моя голова была перевязана и жутко болела.
Вошел врач.
– Очнулся, боец? Ничего, подлатаем, будешь как новенький, – улыбнулся он.
В тот миг мне было не до шуток. Но врач был прав. На полное восстановление ушло три недели.
После выписки из госпиталя при первой возможности я посетил церковь, встал перед большим распятием Христа и заглянул в его лицо.
Я видел другой мир и теперь не хотел оставаться в этом, но у меня не было выбора.
– Мама, папа простите меня. Направьте на нужный путь, – попросил я.
Когда срок службы подходил к концу, с одной стороны, я был рад, но с другой, будущее страшило меня. Я не имел ни малейшего понятия, что делать дальше. И меньше всего хотел оказаться в квартире, где когда-то жил с родителями.
Но крестная решила все лучшим образом. Перед отъездом я сделал на нее доверенность. Она продала квартиру родителей и купила мне двухкомнатную в новостройке.
– Ремонт в той квартире мы бы не осилили. И еще я подумала, зачем тебе такая большая площадь и стены с плохими воспоминаниями? – рассказывала крестная, пока я осматривал новое жилище.
Мебели в комнатах было немного, зато ничего лишнего, а кухонный гарнитур был современным и небольшим.
Крестная протянула мне пластиковую карту:
– Здесь деньги от продажи ломбардов.
– Спасибо, – произнес я, забирая карту.
Неожиданно крестная слегка пошатнулась и чтобы не упасть, облокотилась о стену.
– Тебе плохо? – забеспокоился я.
– Помоги мне сесть, – попросила она.
Я усадил ее на диван и, присев перед ней на корточки, сжал руку в своей. Ее ладонь была горячей.
– У тебя жар, – заметил я. – Ты простыла?
Она помотала головой и призналась:
– Ты только не волнуйся, у меня рак.
– Как? – не поверил я.
Моя крестная, мой ангел-хранитель не должна болеть, она не может оставить меня здесь одного!
– Ты поправишься? – с надеждой спросил я.
– Я не говорила, но у меня уже было несколько этапов лечения, но те страдания, что я получаю, не стоят результата. Сейчас я только на поддерживающих препаратах. Хороших прогнозов нет. Поэтому я решила принять то, что происходит. Не хочу выглядеть жалко, лелея иллюзии и отчаянно цепляясь за жизнь.
Я спрятал лицо у нее в коленях. Крестная несколько раз провела рукой по моим волосам. Мне хотелось заплакать, но я не смог выдавить и слезинки.
Я поднял голову и попросил:
– Переезжай ко мне.
– Я буду тебя стеснять. За мной потребуется уход.
– Это пустяки. Я хочу заботиться о тебе.
На глазах у крестной выступили слезы:
– Спасибо.
Первое время она чувствовала себя хорошо: ходила за покупками, готовила, поддерживала чистоту. А я устроился на работу в автосервис. Из-за болезни крестной я выбрал станцию недалеко от дома со сменным графиком.
Я кардинально отличался от своих коллег: не матерился, не пользовался соцсетями, не обсуждал женщин и не оставался после работы, чтобы «попить пивка». Я догадывался, что первое время за моей спиной они шептали колкости и посмеивались. Никто не любит тех, кто отличается от стаи. Таких людей считают высокомерными, а на самом деле они просто хотят быть собой. Я не собирался заводить друзей, я пришёл в автосервис, чтобы работать и делал это так хорошо, что заслужил уважение.
С каждым днем крестная становилась все слабее. Она перестала выходить из дома, большую часть лежала и отказывалась есть. Мне с трудом удавалось заставить ее проглотить хотя бы три ложки бульона или кусочек фрукта. По вечерам, когда боли отпускали ее, мы смотрели зарубежные фильмы, которые когда-то завоевали призы кинокритиков.
Но вскоре ей стало хуже и от просмотров пришлось отказаться. Частенько перед сном крестная просила почитать ей стихи. С собой она привезла сборник поэзии.
Я никогда не тянулся к стихам, но в тот момент подумал, что чем сложнее жизнь поэта, тем лучше его произведения. Но оправданы ли мучения? Если только тем, что после смерти авторов остается хоть какой-то след, кроме холмика на могиле.
Я посмотрел на крестную и спросил:
– Как считаешь, в жизни есть смысл?
– Не знаю, – задумчиво ответила она. – Я так и не поняла. Есть шаблоны, которые навязывает общество, но делают ли они счастливыми? Например, у меня нет детей, и меня было принято жалеть. Но с другой стороны, я могла бы взять ребенка из детдома, но не сделала этого. Наверное, потому, что бездетность меня устраивала. Я рада, что моя профессия была связана с медициной, я помогала людям. По крайней мере, хоть какая-то польза от меня была.
– Как понять, куда двигаться мне? – спросил я.
– Прислушайся к себе. Не стремись погружаться в жизнь, понаблюдай за ней и ты получишь ответ. И запомни, что отдашь в мир, то тебе и вернётся.
– Я не верю в это. Если это правда, то откуда у тебя рак?
– У меня в голове было много черных мыслей, комплексов, неудовлетворённости, а когда я начала над этим работать, было уже поздно.
Последние недели крестная была на наркотических препаратах и редко приходила в сознание. Чтобы всегда быть начеку, я спал в ее комнате.
Агония началась среди ночи. Крестная металась по кровати, потом застыла и посмотрела на что-то под потолком. Сначала ее взгляд был полон удивления, потом на лице появилась радостная улыбка. Крестная подняла руки, словно хотела потянуться к чему-то, что было видно только ей, как вдруг ее глаза закрылись, а тело обмякло. Это была смерть. Но я не увидел в ней ничего страшного. Смерть принесла крестной облегчение.
Я поправил на ней одеяло и так и не решился закрыть лицо. Это тело было еще теплым, а рядом с ним (я верил) находилась ее душа.
Почему когда умирает человек, его близкие захлебываются горем? Ведь смерть – это такая часть жизни, как и рождение? Только одному радуются, а о другом не принято говорить. Но если знать, что после смерти есть жизнь, то потеря близкого не будет выглядеть такой страшной.
Я обвел взглядом комнату.
– Крестная, ты здесь? – тихо спросил я.
Неожиданно я ощутил легкое дуновение ветерка. Сборник стихов соскользнул с тумбочки и раскрылся. Я наклонился над книгой и прочитал заголовок стихотворения: «Я люблю тебя».
Я выпрямился, снова посмотрел вокруг и произнес:
– Я тоже тебя люблю, мама.
Так я назвал крестную впервые и сразу пожалел, что не стал делать этого при жизни.
Я взял в руки телефон и набрал номер скорой помощи. Теперь в целом мире я был одинок, но когда это меня пугало?
Продолжение следует.