Предисловие. Спешу поделиться с читателями своей огромной радостью. Наша с Дзеном взаимная любовь становится все крепче и крепче. В ближайшее время она, боюсь, настолько окрепнет, что дальше падать станет некуда и даже снизу стучать перестанут. Кульминацией высоких взаимоотношений стали спионеренные у меня в ходе отключения от монетизации неполные пять тысяч рублей. Понятно, что я сама, дура, виновата: поленилась вовремя вывести, а ведь знала, что в таких случаях надо, зажав копейку в потной ладони, бежать максимально быстро, желательно не оглядываясь и не реагируя на тяжелое сопение догоняющих. А то потом будешь ходить и ныть, как Паниковский: «Отдайте мне мои деньги!» А новый менеджер тебе со всей изысканной вежливостью будет отвечать, что баланс «обнулился» навсегда во веки веков аминь. Ну это как в темной подворотне у тебя могут «обнулить» содержимое кошелька. Правда, каждый, кто хотя бы раз в жизни краем уха слышал словосочетание «бухгалтерский учет», догадывается, что деньги не имеют свойства бесследно растворяться в пространстве. Особенно если они заработаны, начислены, с них высчитан и уплачен налог. Если где-то убыло, то где-то и прибыло. Понятно, что сумма моих «инвестиций» в светлое будущее родной платформы невелика, но ведь «пять старушек - рупь». Так что ничего, проживут. Дай Бог им здоровья и не снижать темпов.
Сначала меня накрыло такое чувство гадливости, что я хотела одной кнопкой удалить канал (кстати, где эта кнопка?). Потом подумала: а как же роскошь человеческого общения? А как же люди, которые меня читают и иногда этому радуются? А как же я? Что со мной будет, если я потеряю возможность делиться впечатлениями от идиотских поступков исторических персонажей? Меня же разорвет, как того хомячка от капли никотина. Так что пока продолжаю вести канал читателей ради и сохранения остатков моего здоровья для. С моей стороны нет намерения прощаться. Мне вообще прощаться трудно.
За вторую сторону я, само собой, не поручусь. Всегда можно найти «шокирующий контент» в описании прыщика на лбу и «ненормативную лексику» в слове «дурак» и забанить все, что только поддается забаниванию. Так что напоминаю на случай тревоги: в ЖЖ существует «Журнал исторических сплетен». Давно там ничего не писала, но возобновлю и статьи отсюда перенесу. Да, и весной должна наконец-то выйти книжка о славной фамилии Борджиа, спешите видеть.
О чем это я? Ах, да, про Ричарда. Если что, часть 1 здесь, часть 2 здесь, часть 3 здесь.
С отъездом коронованного братца необычайно оживился Джонни. Существовала ненулевая вероятность, что старший братец, даст Бог, помрет в скором времени вследствие непосильных ратных трудов и тогда для младшего откроются прекрасные виды на корону. Сияющие перспективы несколько омрачались существованием племянника Артурчика - сына Джеффри, герцога Бретонского, героически затоптанного на турнире. Поскольку Джеффри был старше Джона, многие отстаивали право его сына на корону Англии. Правда, в те суровые времена, случись что, сажать на престол четырехлетнее дитя было не принято с точки зрения безопасности как самого ребенка, так и страны. На этот аргумент и напирал Джонни, отстаивая свою кандидатуру. Правда, сам Джонни по степени сознательности и способности к государственному управлению от четырехлетнего младенца недалеко ушел, но «злобности в ем - аграмадный объем» (с)
Лоншану же, наоборот, нравилась идея, что, когда обожаемый король наконец-то коньки отбросит на чужбине, на трон можно призвать как раз Артура и от души править самому до его совершеннолетия и дольше, ни в чем себе не отказывая. Джонни, понятное дело, такая идея близка не была, и начался между ним и Лоншаном период сложных взаимоотношений, определяемый обычно в народе емким словом «жабогадюкинг». Кто из них выступал в роли жабы, а кто - гадюки, установить с точностью не представляется возможным. Наверное, они ролями менялись.
Лоншан к тому времени берега вообще видеть перестал. Такая фигня, как королевские указания, на него окончательно перестала производить впечатление. Когда кто-то при нем тыкал пальцем в письменный королевский приказ и требовал исполнить то, чего там написано, главный юстициарий делал физиономию кирпичом и отвечал: уберите эту филькину грамоту. Да понял я, что это от нашего короля Ричарда, а не от французского короля Филиппа. Все равно филькина. Потому что у меня с Ричардом астральная связь через все чакры насквозь. И я знаю, что ему нужно. Эти короли сами иной раз не понимают, чего они хочут, только я понимаю. Что тут написано - мне вообще до лампочки. Может, Ричард это с похмелья писал и поэтому качественно в астрал выйти не смог для консультаций со мной. Что с королевской грамотой делать? На гвоздик повесьте в соответствующем помещении и больше ко мне с такой ерундой не приставайте.
Противостоять уважаемому юстициарию было некому: закрыто, все ушли в поход. Дошло до того, что Алиенора Аквитанская собиралась в Рим, попросить папу о некоторых кадровых перестановках в церкви, чтобы прищучить Лоншана. Выдвинули, называется, товарища на общественную работу. Потом понадобились объединенные усилия короля, вдовствующей королевы, папы римского и всего английского духовенства, чтобы хоть немного задвинуть обратно. А он, собака, никак не задвигается.
Многие оставшиеся дома аристократы в противовес Лоншану стали благосклонно посматривать на Джонни и искать с ним дружбы и сотрудничества. Вот вспомните, было ли с вами такое: например, на должность главы администрации вашего района выдвигается уважаемый человек. А вы идете и из духа противоречия голосуете за черта лысого. Нет, вы понимаете, что черт лысый - чрезвычайно фиговый вариант, но просто уважаемого человека вообще глаза бы ваши не видели. Так и тут. Все понимали, что Джонни - пакость ужасная. Но все же как королевский сын и брат фигура на политическом поле весомая и для противодействия оборзевшему юстициарию подходящая. Против лома нет приема, окромя другого лома.
Обе высокие стороны с энтузиазмом собачились, отбивая друг у дружки замки и предъявляя ультиматумы, пока в один прекрасный день не решили заключить мирное соглашение. На назначенную стрелку конференцию и та, и другая сторона приперлась вооруженная до зубов и с войском за плечами. Причем группа поддержки Джонни получилась более многочисленная и внушительная. Лоншан понял, что в случае чего его будут бить - может быть, даже ногами. Или мечами. А это, говорят, больно. Так что лучше поменьше выступать и пойти на компромисс.
Назначили арбитров и медиаторов и выработали проект соглашения: более-менее по справедливости разобрали захваченные замки и договорились по беспределу собственность ни у кого не отнимать. А также не разевать варежку друг на друга. Бесконтрольное строительство баронами замков запрещалось, все незаконные постройки снести. Если что - идти в королевский суд, как завещал еще папа Генрих, царство ему небесное. В общем, еще раз настоятельно подчеркивалась сила королевской власти, но и полномочия Джона как правителя огромных английских территорий тоже подтверждались. Это давно младшему принцу возможность устраивать подлянки доверенным людям Ричарда, давая убежище заклятым врагам короны. Потому что договорились, что бе прокурора никто на земли Джонни не войдет. И с прокурором не войдет. И сам прокурор не войдет. Таким образом, Джонни прочно контролировал значительную часть страны, и, помри в тот момент Ричард, вскарабкался бы на трон довольно быстро, невзирая на несогласие Лоншана.
Король, конечно, малость отравил светлые надежды братца, женившись на Беренгарии Наваррской. Следовательно, мог появиться сын, и тогда Джонни смело отправился бы нафиг. Брак спланировала мама Ричарда и Джонни, Алиенора Аквитанская, потому что выгоден он был прежде всего с точки зрения защиты аквитанских границ, а аквитанская рубашка этой семейке всегда была ближе к телу. «Не то, чтобы я была от нее в восторге, - говорила Алиенора о будущей невестке, - но она неглупая. Воспитанная. И потом - если ты не женишься сейчас, ты не женишься никогда!» «Нет, ну мне тридцать четыре года!» - отбивался Ричард. «Это бестактно - напоминать мне о моем возрасте! - воскликнула Алиенора, которая родила Ричарда в возрасте хорошо за тридцать. - Но я не обижаюсь. Я мировая мама и бабушка средневековой Европы».
В общем, конфликты были не разрешены, а слегка притушены и продолжали подспудно тлеть.