- Мы реализовывали проект группы советских учёных. Они изучали человеческое поведение в разных условиях. Одно из направлений было исследование детской системы поведения. Видите ли, в определённый период, в Советском Союзе было довольно много детей-сирот. Из них очень быстро вырастали асоциальные элементы, портившие собирательный образ советского гражданина.
- Мы были одной из групп второго этапа, – продолжил за воскресшего друга Семён Леонидович. – И весь посёлок – это участники эксперимента.
В голове Ани промелькнули мысли о каких-то медицинских опытах над людьми, но правда оказалась гораздо мягче и человечнее.
- Я руководил проектом, – сказал Лев Георгиевич, – и моя дорогая жена мне во всём помогала. Мы находили людей, делили участки, одобряли проекты застройки… Все ли заметили, что дома в посёлке нестандартные? Это одна из составляющих эксперимента. Смотрели, получится ли в таких условиях вырастить нестандартно мыслящих людей.
Он сделал паузу и посмотрел на Семёна. Тот кивнул и продолжил:
- Вторая составляющая была в том, чтобы детей-сирот распределить по семьям. Было два варианта: когда семья знает, что воспитывает сироту, и когда не знает. В первом случае брались дети от года до пяти лет, во втором – младенцы.
- Но как можно не знать, что воспитываешь чужого ребёнка? – спросила Аня.
- Подмена делалась в роддоме. Нет, – с улыбкой сказал Семён, – мы не меняли своих детей на чужих. Медицина была не на том уровне, что сейчас. Нередко случались детские смерти. Все семьи, получившие такого ребёнка на воспитание, позже привозились в посёлок.
- И как вы объясняли им эти идиотские постройки? – спросил Петя. – При въезде говорили, что адекватные дома нельзя строить? Или как?
- Говорили, что такое распоряжение сверху, – сказал Лев Георгиевич, – и больше никто ни о чём не спрашивал. Ты забываешь, что времена были другие.
- А я? – спросила вдруг Ольга Львовна. – Я приёмная?
- Нет, ты наша, – сказала Лариса Михайловна. – Я родила тебя до старта этого проекта. Мы не взяли детей на воспитание, потому что оба были заняты созданием необходимых условий и помощью семьям.
Аня поняла, откуда у Ларисы Михайловны авторитет в посёлке. Конечно, человека, который при случае может помочь, в то время было принято привечать. А сейчас к ней с уважением относились по старой памяти. Сам проект девушку заинтересовал. Она не видела ничего плохого в воспитании брошенных детей. Правда, считала, что родители должны знать, что воспитывают не своего ребёнка.
- У нас сложилась активная группа, – продолжил Лев Георгиевич. – Я занимался бумажными делами, Семён Леонидович, как педагог и психолог, следил за ходом эксперимента, а Дмитрий Олегович ему в этом помогал. Наши жёны были нашими соратницами и поддерживали нас.
- То есть ваши семьи лично в проекте не участвовали?
- Участвовали, но не мы сами, а наши дети.
- Что? – воскликнула Ольга Львовна и посмотрела на Надю. Та отвела взгляд, а Аня ахнула. Однако Люся выглядела спокойной, что могло значить лишь одно: она знала.
- Да, Надюша, – подтвердил Лев Георгиевич. – И, будучи школьницей, она узнала правду. Порылась в моих документах. Как она меня ненавидела! Мне удалось убедить её ничего не говорить родителям, но сколько тебе, дорогая моя внученька, пришлось пережить! Особенно в подростковом возрасте, когда каждое замечание приёмных родителей резало по сердцу.
- Я всё равно тебя люблю, мам, – сказала Надя и обняла Ольгу Львовну. – Вначале мне хотелось послать тебя куда подальше, уйти из этого дома! Но прошло время, несколько лет, наверное, и я поняла: вы все моя семья.
- А 5 лет назад я решил окончательно закрыть проект, – сказал Лев Георгиевич. – Формально продолжали изучать поведение усыновлённых детей, смотрели на их взаимоотношения с собственными чадами, на то, какое место в жизни они заняли. Но в современных условиях сдерживать людей на месте было сложно. Росло недовольство, появились люди, выступающие за продажу нелепых домов. Нам на тот момент поступила немало предложений от застройщиков, готовых выкупить все участки разом, причём за хорошую цену, и построить элитный посёлок. Но Лариса не хотела. Она всегда чувствовала себя здесь царицей. Имела влияние, пользовалась авторитетом. Не так ли?
Лариса Михайловна неопределённо пожала плечами, показывая, что это лишь мнение Льва Георгиевича.
- Когда меня объявили мёртвым, я пришёл к Наде. Она приняла меня, выслушала и предложила спрятаться. В её комнате есть потайная комнатка, из которой можно попасть в настоящий подземный бункер. Это была моя идея, построить убежище на случай новой войны. Я даже представить не мог, что оно станет моим настоящим убежищем от собственной жены!
Он горько покачал головой. А Петя слушал, открыв рот. Он, так часто бывавший в той комнатке и прятавший в ней конфеты, понятия не имел, что из неё есть выход в настоящий бункер!
- Постойте, кажется, мы сильно отклонились от цели нашего визита, – сказала Яна, севшим голосом. – Настю кто убил? Ольга? Или Лариса Михайловна?
- Я был здесь 17 июня, – медленно произнёс Лев Георгиевич. – Прятался за дверью столовой. Хотел взять немного печенья к чаю, а то моё закончилось, а на кухне попивала кофеёк Лариса. Помню, как прилетела Настя. И разговор их помню. А ещё, в тот вечер, Лариса закопала в саду большой булыжник.
Все ахнули.
- А вот это уже интересно, – сказал Кирилл Алексеевич и набрал какой-то номер. – Ты ещё не уехал? Отлично. Дуй к Новиковым. Кажется, нашлось орудие убийства.
- Бабушка не могла, – как-то неуверенно произнёс Петя и тут же замолк. Глупо было отрицать очевидное.
Уже через двадцать минут в указанном Львом Георгиевичем месте был обнаружен увесистый камень со следами крови. Ларису Михайловну увезли. Она не пыталась оправдаться, что-то сказать, а продолжала ровно держать спину и уверенно смотреть всем прямо в глаза.
Кирилл Алексеевич опросил семью Насти и отпустил их домой. Чуть раньше уехал Костик, попросивший позвонить и рассказать, чем дело закончится. До утра в доме проводили обыск и терзали семью вопросами. В покое оставили только Аню, потому что открывшиеся факты её никак не затрагивали.
Когда все наконец смогли лечь спать, на дворе уже стоял день. Спали недолго и уже часа через четыре все снова собрались в столовой.
- Я не понимаю, зачем бабушка это сделала, – сказал Петя. – Вот хоть убейте, не понимаю! Ладно деда, здесь хоть мотив есть, но Настю-то зачем убивать?
- Я виноват, – сказал Лев Георгиевич. – Видишь ли, мне показалось несправедливым, что я скрываюсь, а она живёт в своё удовольствие в моём доме. И мне пришла в голову идея немного её припугнуть. Я стал в видные места класть свои вещи, менял предметы местами. Вот кресло-качалка в гостиной стояло по-другому! Не знаю, кто переставил. А я пошёл как-то ночью и развернул так, как всегда любил. У кровати ставил тапочки, стул отодвигал от стола или наоборот
придвигал обратно.
- И что? – спросил Роман Ильич. – Неужели она из-за этого убила человека?
- Я думаю, у неё было сильно внутреннее напряжение, совесть-то нечиста, – предположил Лев Георгиевич. – А когда Настя заявила, что знает её секрет, то она перепугалась и…
Он замолчал. Да и не было смысла договаривать. Аня даже представить не могла, что эта история так закончится!
- Хочу уехать отсюда, – сказала вдруг Ольга Львовна. – Давайте продадим этот дом? Купим другой или даже два небольших. Пусть в одном Петя с Аней живут, в другом мы. Надюш, ты не против?
- Нет. Я скоро буду в городе жить.
- Снимать?
- У моего будущего мужа своя квартира.
И она выдержала эффектную паузу. Все взорвались новым потомком вопросов:
- Кто он?
- Когда ты нас познакомишь?
- Да вы его знаете! – рассмеялась она. – Это Саша Васильев, врач в клинике Костика.
- Хорошая партия, – сказала Ольга Львовна. – Я всегда знала, что ты достойна лучшего!
***
На орудии убийства были обнаружены отпечатки Ларисы Михайловны и кровь Насти. Кирилл Алексеевич, не дождавшись признания от пожилой женщины, закрыл дело и отправил его в суд, однако заседания так и не состоялось.
Лариса Михайловна умерла в камере следственного изолятора. Вскрытие показало, что женщина приняла дозу сильнодействующего яда. Откуда она его взяла, осталось загадкой.
Дома в странном посёлке было решено продать. Сделать это оказалось очень просто и Новый год семья Зайцевых-Новиковых встречала в новых домах. Аня радовалась, что их с Петей дом находился достаточно далеко от родительского. Она их, конечно, уважала, но ей хотелось жить своей жизнью.
- Права оказалась Надя, насчёт секретов, – вздохнул Петя. – Никогда бы не подумал, что она мне неродная сестра.
- А я вот, глядя на неё и Яну так подумала, – сказала Аня. – Уж очень они непохожи на родителей. Даже странно.
- Яна тоже?
- Да, твоей дед шепнул мне по секрету. Люся знала, и Игорь знал. Я рада, что все ваши шкафы выпотрошены, скелеты с миром погребены. И с Надей дружить гораздо лучше, чем слушать её шипение. Но во всей этой истории есть одна глупая жертва – Настя.
- Может, не такая уж она и глупая жертва. Кто её просил шантажировать мою семью? А она вошла во вкус. В ней всегда было нечто такое, что меня отталкивало. Какая-то гнильца, несмотря на внешнюю красоту.
- Всё равно её жаль!
- А знаешь, о чём жалею я? – спросил Петя. – О том, что согласился переезжать 30 декабря! Новый год завтра, а у нас ничего не готово! Пошли лучше ёлку украсим!
- У нас её нет, – с грустью в голосе заметила Аня.
- Есть! Я купил. Ну что, давай наряжать?
И Аня радостно обняла мужа. Неважно, что их семейная жизнь началась с череды неприятностей, а важно то, что теперь всё было на своих местах. Всё наладилось.
Конец. <- Семейные тайны. Часть 11 / Начало / Навигация по каналу ->
Если вам нравятся мои рассказы, вы можете поддержать (или поблагодарить) меня донатом на карту 5599 0020 0897 2392 (Юмоней).