Среди моих коллег существует негласное правило: если увольняться из школы, то после окончания учебного года. Учителя стараются не оставлять свои классы без педагога, не ставить коллег в ситуацию безвыходной замены, которая оплачивается так, словно ты в чужой класс на экскурсию сходил. Единственная частая причина, почему коллеги уходят посреди учебного года - это декретный отпуск. Но в случае, когда посреди второй четверти из школы уволилась Людмила Михайловна, была совершенно другая, неожиданная причина. Больше я с таким никогда не сталкивалась. Но обо всём по порядку.
Случилось это лет 15 тому назад. Я только начинала свой учительский путь в новой школе и с коллегами была не очень близка из-за разницы в возрасте, да и пуд соли мы ещё вместе не съели. Но о том, что Людмила Михайловна воспитывает одна двоих детей, откуда-то знала. А вот почему, мне стало известно только после её увольнения.
Нет, Людмила Михайловна не вела двойную жизнь, обзаводясь попутно детьми. Не крутила романы со школьниками. И даже не была разведённой. Она трагически овдовела за несколько лет до моего трудоустройства в ту школу, где мы так недолго были коллегами. На тот момент ей было лет тридцать пять, старший мальчик был подростком, младшенькая девочка училась в начальной школе. Людмила Михайловна была замужем за участковым милиционером (это было ещё до того, как милиция стала полицией).
В тот вечер, когда в семье Людмилы Михайловны случилась трагедия, она была дома с детьми. Муж тоже шёл с работы и позвонил ей, что скоро будет. Людмила Михайловна занималась домашними хлопотами, но прошло довольно много времени, а муж всё не появлялся. Коллега стала звонить, но муж не отвечал. Тогда она занервничала и вышла на улицу, чтобы пойти той дорогой, которой муж ходил на работу. Недалеко от дома она его нашла лежащим на земле. Он был сильно иzбит. Людмила Михайловна вызвала скорую. Муж попал в реанимацию. К сожалению, он там умер, но успел сообщить, кто на него напал. Это была одна маргинальная семейка с его участка. Что там был за конфликт, частностей не знаю. Может, протокол на них был составлен или они были подозреваемыми. Разговор на повышенных тонах перешел в форменное иzбиение мужа Людмилы Михайловны: оружия после работы у него при себе не было. Конечно, эти отмороzки убив@ть его вряд ли хотели, но Людмиле Михайловне их мотивы потом были безразличны. Понятно, что их сразу нашли, судили, дали сроки. Но разве вдове становится от этого легче?
Дети, работа - это то, что помогает не сорваться человеку в отчаяние. Легко ли было отнюдь не старой женщине с двумя детьми тянуть свою вдовью лямку, можно только догадываться. Я лишь знаю, что после той трагедии коллега поменяла квартиру, чтобы лишний раз не видеться и не встречаться с семейкой, поставившей крест на её личной жизни и осиротившей её детей. Каково же было замешательство Людмилы Михайловны, когда она через 2-3 года после той трагедии, выйдя на работу в сентябре, в очередном пятом классе увидела в списке учащихся ненавистную фамилию. Но, наверное, сначала она сама себя старалась убедить, что это просто однофамилец. Ну, действительно, есть же теория насчет того, что бомба в одну воронку два раза не падает, и всё такое.
Возможно, сначала Людмила Михайловна дождалась, пока классный руководитель заполнит в журнале страницу со сведениями о родителях, а это обычно происходило после родительского собрания, где уточнялись личные данные родителей. А сличив ФИО родителей, адрес, она убедилась в худших подозрениях. Сомнения отпали. Чуть ли не каждый день она учила русскому языку и литературе сына тех, кто сделал её вдовой. Шок постепенно схлынул. Но всепрощение как-то не наступало. Этот ученик был для неё на уроках, как вечная соль на рану.
После 1 четверти Людмила Михайловна сдалась - пошла к завучу с просьбой заменить либо её в качестве учителя, либо перевести сына её личных врагов в другой класс, внятно объяснив, что это необходимо сделать для обоюдного блага ученика и учителя. Во-первых, она не может быть объективной, оценивая этого мальчика. Во-вторых, она только-только стала отходить от личной трагедии, и тут её хрупкое эмоциональное равновесие опять подвергнуто такому ежедневному испытанию. В-третьих, сын маргиналов не блещет ни знаниями, ни воспитанием, рано или поздно она будет вынуждена обратиться за помощью к его родителям. Как она будет смотреть родственникам убийцы в глаза, предлагать свою помощь в решении учебных проблем?
Завуч выслушала сочувственно: надо же, какое неприятное совпадение. Но, Людмила Михайловна, поймите и нас, руководство. У детей адаптация после начальной школы. Они только начали привыкать к одному учителю, и тут вдруг его меняют да ещё и посреди четверти. И просто отказ от класса, а не перемена классов между филологами тоже проблему не решит: всё равно получится смена учителя в период адаптации. Нехорошо. Родители начнут жалобы писать. Пересадить же мальчика в другой класс без информирования семьи не получится. Выяснив причины, они могут решить, что это Ваша месть им, преследование мальчика, который лично против Вас ни в чём не виноват. Накатают жалобу и возьмут реванш: теперь они - пострадавшая сторона, а Вы виноваты в том, что у их ребёнка стресс из-за необходимости привыкать к новому коллективу, к новым учителям. Потерпите, дорогая, пусть дети пообвыкнут, а мы Вас потом потихоньку поменяем с другим учителем местами.
Во второй четверти Людмила Михайловна пошла к директору. Да, она знает об этой неприятной ситуации. Очень сочувствует. Но, Людмила Михайловна, будьте выше всего этого. Ваши обидчики несут законное наказание. Сын за отца не в ответе. Вы же педагог, гуманитарий, человек заточенный на духовное, нравственное. Изыщите в себе силы видеть в мальчике то хорошее, что в нём есть. А в новом учебном году мы пересмотрим Вашу нагрузку.
Нет, администрация не захотела поставить интересы и душевное равновесие Людмилы Михайловны выше интересов "других участников образовательного процесса". Она же, поняв, что никто её просто по-человечески не захотел услышать, сходила в другую ближайшую к дому школу. Естественно, там была вакансия филолога. Поэтому наша коллега написала заявление об увольнении и через две недели, посреди второй четверти, перевелась на новое место работы. Насколько я знаю, через несколько лет Людмила Михайловна стала там довольно толковым завучем. Замуж она так и не вышла, посвятив себя своим детям и школе.
Мне интересно, когда у пятиклассников до конца 2 четверти филологи менялись, как лошадки на карусели, процесс адаптации у них разве не пострадал? Когда немаленькую нагрузку Людмилы Михайловны распределяли посреди года между оставшимися филологами и отряд более чем заметил потерю бойца, мы, учителя, не пострадали? И учитель в конечном счёте поменялся не только у пятиклассников, но и у будущих выпускников, это тоже хорошо? Но зато не было жалоб от родителей. Ну кого наказывать и проверять, если педагог уволился? А иногда я и вовсе цинично думаю, что завучу просто было лень переделывать школьное расписание и подавать в УО новый тарификационный список, удовлетворив просьбу Людмилы Михайловны. Правда в том, что потом завучу пришлось ещё больше корпеть над школьным расписанием, распяливая выросшие часы оставшихся педагогов между классами, пришлось переделать и тарификационную сетку.
Если вам интересно моё мнение, в этом конкреном случае мне не жаль систему, мне жаль человека, который не захотел быть её заложником и не стал. А значит, непонятно, во имя чего 6 дней в неделю почти 3 месяца подряд Людмила Михайловна входила в класс, где находилось живое напоминание её личной трагедии. Будем честны: гипотетическое благо учащихся регулярно попирают учителя, уходящие в декрет, перезжающие на пмж в другие города, заболевающие раком и более года находящиеся на лечении в самом лучшем случае, увольняющиеся из системы образования, участвующие в конкурсах профессионального мастерства и очных курсах повышения квалификации. Всего не перечесть. И ничего, школы продолжают работать, ученики учиться.
Если сами мы, педагоги, не хотим войти в положение своих коллег, почему это должны делать люди со стороны? Кивать и сочувствовать, но призывать при этом терпеть, в то время как коллега предложила минимум 2 приемлемых варианта выхода из создавшегося невыносимого для неё положения. Что это, как не лицемерие и равнодушие вышестоящих по отношению к подчиненным? Где работа управленца по предупреждению возмущения родителей через личные беседы хотя бы с родительским комитетом? Неужели активные родители не откликнулись бы на личную просьбу директора донести более чем объективную причину смены одного предметника остальным родителям в классе? Почему администрация предпочла взывать к "духовному и нравственному" у пострадавшей стороны? Почему-то я думаю, что мамы пятиклассников не стали бы писать жалобы в инстанции, получив объяснения, почему Людмила Михайловна попросила её заменить. Не надо демонизировать родителей наших учеников там, где этого не требуется.
Как бы Вы поступили в обстоятельствах Людмилы Михайловны? Как думаете, почему администрация не пошла моей бывшей коллеге навстречу в таком естественном желании не пересекаться с представителями семьи, сделавшей её вдовой? Смогли бы увидеть в "сыне, который за отца не в ответе", только то хорошее, поверх чего напластовались образ жизни его семьи и личная боль одинокой женщины?
Как моя коллега отучила завуча приходить к ней на уроки без предупреждения, можно прочитать здесь=>