Язык — это оружие литератора, как ружье — солдата. Чем лучше оружие — тем сильнее воин…
Так о языке говорил буревестник Максим Горький.
Максим Горький, кто бы что бы ни говорил, хороший писатель.
Правда, его знаменитый роман «Мать» написан не без влияния англицизмов. Горький начинал писать его в Америке:
Вечером лениво гуляли по улицам, и тот, кто имел галоши, надевал их, если даже было сухо, а имея дождевой зонтик, носил его с собой, хотя бы светило солнце...
В эту пору Алексей Максимович учил английский: i have an umbrella...
Когда-то в далеком 2000 году Юнеско провозгласило Международный день родного языка. Провозгласило и забыло.
А мы не забыли.
Мы помним, и говорим, и гордимся.
Хотя русский так и не стал языком межязыкового общения. Но так ведь и не только русский. Попробуйте в Европе заговорить по-итальянски или по-французски. Вряд ли вас поймут и оценят.
Английский – это да.
Но все же русский язык победоносно шествует, во всяком случае, по оперной сцене.
Оперы «Евгений Онегин», «Борис Годунов» поют на русском.
Хотя в 1953 году итальянцы перевели оперу Чайковского на язык Данте.
И теперь Ленский поет:
«О мио кррудель дестин».
Кстати, уж ежели говорить о Пушкине и Италии, в которой Александру Сергеевичу так и не удалось побывать, то «Евгения Онегина» там перевели 1925, в прозе и 1936 году в стихах.
Любопытная деталь: оба перевода выполнены одним лицом - Этторе Ло Гатто, замечательнейшим литературоведом, посвятившим всю свою литературную и литературоведческую жизнь изучению и переводу русской литературы. Главным образом, творчеству Пушкина.
Гато в переводе на русский: кот. Кот ученый из вступления к «Руслану и Людмиле» не остался в долгу!
Русский язык в умелых руках и в опытных устах — красив, певуч, выразителен, гибок, послушен, ловок и вместителен.
Александр Иванович Куприн знал, о чем говорил.
Русская литература причем на языке оригинала поставила нашу страну в ряд европейских культур и литератур.
Имена Достоевского, Толстого, Бунина, Куприна, Булгакова, Бродского не надо переводить с русского на европейские.
Причем, несмотря на то, что Бродский – Нобелевский лауреат и прижился в Штатах, и писал стихи на английском, но американским поэтом так и не стал.
Бродский прежде всего русский поэт:
Плывет в тоске необъяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу желтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих...
Русский язык, родная речь. Мама мыла раму, мама мыла Рому.
Русский язык приходит к нам в детстве, а потом мы приходим к нему. За помощью. За защитой.
Нет таких звуков, красок, образов и мыслей — сложных и простых, — для которых не нашлось бы в нашем языке точного выражения.
Говаривал Константин Паустовский.
Вот, к примеру, в деревнях есть хорошее слово, которое обозначает мужичика, у которого что он ни делает, все валится из рук: несрушный!
А еще парное молоко – порнушка.
И ведь, обзывая так молоко, простодушные деревенские тетки и бабки и слыхом не слыхивали, что где-то в городе существует омоним, обозначающий нечто другое, совсем несозвучное молоку!
Для России литература - точка отсчета, символ веры, идеологический и нравственный фундамент. Можно как угодно интерпретировать историю, политику, религию, национальный характер, но стоит произнести «Пушкин», как радостно и дружно закивают головами ярые антагонисты.
Писали Вайль и Генис в своей знаменитой книге «Родная Речь. Уроки Изящной Словесности».
В ютубе некоторое время назад был смешной ролик, как школьник заучивает наизусть стишок Алексея Плещеева «Травка зеленеет, солнышко блестит, ласточка с весною в сени к нам летит».
Мальчик с мамой учит стишок. История заканчивается весьма драматически. Мальчик переходит на мат.
А я вспоминаю свою школу, свою родную речь:
Мы ве-сё-лы-е ре-бя-та.
На-ше и-мя ок-тя-бря-та.
Мы не лю-бим лиш-них слов.
Будь го-тов! Всег-да го-тов!
Время было веселое. Но вот как-то мы выучились. И хотя я всю жизнь получал за сочинения тройки, а по большим праздникам четверки, но все равно без великого и могучего, без его живительной, животворной силы - никуда.
Как ни говори, а родной язык всегда останется родным. Когда хочешь говорить по душе, ни одного французского слова в голову нейдет, а ежели хочешь блеснуть, тогда другое дело.
Лев Толстой, знающий французский, внимательный и въедливый читатель знает, что первые страницы его романа «Война и мир» написаны по-французски, смотрел в корень.
Многие наши соотечественники, уехавшие, эмигрировавшие, все равно возвращаются на свою родину русскоязычными, русскоговорящими.
Почти как в стихотворении Пушкина «Пророк»:
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой…
Это ли не лучший комплимент родному языку, каков бы он ни был: английский, итальянский, немецкий, украинский, в конце концов?
Язык не должен становиться празднословным.
Слово есть бытие, Бог.
Если нечего сказать, молчите!