Ехали тихо. Дети сидели на коленях у танкистов. Иванна без сознания полусидела, полулежала на сидении.
Танкисты между собой что-то обсуждали тихо, шепотом, что бы не мешать детям спать. Кто же знает, как повернется жизнь в следующий момент.
Когда дети проснулись им кратко изложили план.
«Скорее всего, нужно понимать, что выбраться будет очень сложно», - сказал Володя. – «Нам повезло, что мы сюда залезли»
«А везти все время не может», - добавил Адам.
Дети испуганно переглянулись.
«Мы уже заводили этот танк. Поедет», - сказал Борис. – «Когда стемнеет, мы заведём его и будем ждать подходящий момент, что бы спуститься с платформы»
«Что бы не случилось дальше… нужно все равно четко выполнять все наши указы», - Сказал Володя. – «И не бойтесь. Все будет хорошо»
Дети кивнули. Они верили. Потому что вера в то, что все будет хорошо – это единственное, что у них было.
Когда стемнело, то Борис и Адам выбрались наружу. Они полностью сняли брезент с танка. Отстегнули его. После этого Адам вернулся внутрь и занял место водителя танка. Завел его и стал ждать. А вот Борис остался снаружи. Он внимательно всматривался вперед, что бы дать команду танку съезжать с платформы.
Сколько времени прошло, он не знал, но время поджимало. Уже стрелки механических часов отсчитали полночь. А Борис только вглядывался. Поезд ехал быстро, и трудно было что-то подобрать. Но тут он увидел, что поезд будет поворачивать, да и ход начал он сбавлять. Стало понятно, что другой такой возможности не будет. Он вцепился руками в края люка и крикнул Адама:
- Съезжай!
Адам начал двигать рычагами и танка повернувшись на платформе быстро съехал вниз на повороте и въехал в лес.
Борис забрался внутрь и закрыл крышку люка.
Ехали медленно и осторожно. И, если честно, то боялись встретить как фашистов, так и своих. Снаряды в танке были. И от фашистов они бы отбились. Но вот свои же откроют по ним огонь.
«Приготовьте что-нибудь белое!» - Сказал Володя. – «Своим сдаваться будем, если встретим»
В итоге нашли белое платье Иванны вышитое крупными цветами. Им и решили махать, если что.
Уже расцвело, когда в танк бросили гранату.
«Стой!» - Сказал Володя. Он открыл люк и помахал платьем, просто высунув руку. Прислушались все. Услышали добрый русский мат и улыбнулись. Свои.
«Кто ж там нам сдается?» - Услышали они.
Володя высунулся из люка.
«Свои, ребята! Товарищи! Свои мы!» - Сказал он.
«Вылазь! Живо!» - скомандовал лейтенант Грознов, не отпуская пулемет.
«Я не один! Тут дети. И раненая девушка. Их сразу заберите»
Не дожидаясь ответа, Володя вновь залез в люк и взял на руки Эстер. И вновь высунулся. Танк уже окружили красноармейцы.
«Это Эстер. Наша смелая девочка. Держите». – Он протянул Эстер. Красноармейцы немного растерялись. Думали, за оружием полез и стрелять будет. А нет, Володя действительно достал из танка ребенка, маленькую еврейскую девочку.
В итоге Эстер забрали, а после и Дарку, и Йоши, и Захара. И только после этого достали из танка раненую Иванну с завязанным ртом.
«Связали зачем?» - Спросил лейтенант.
«Бредит она. А мы когда к танку пробирались, завязали, что бы не говорила. А не развязали, что бы детей не пугала», - пояснил Адам.
- Оказалось, что мы на немецком танке в село почти въехали. Там немного пройти нужно было. – Рассказывал Йоши, сидя на кровати.
- Вот переполох там поднялся. – Усмехнулся Захар. – Наши красноармейцы не знали что и думать. Но самым главным для нас было то, что там был врач. Сестру сразу же к нему отнесли, он прооперировал. Спас ее. Сказал потом, что нам повезло, еще чуть-чуть и всё, не спасли бы.
- Так вот почему она одной рукой почти не двигает. – Догадался один из мальчишек.
- Да. А танкистов наших арестовали. Нас тоже, наверное, арестовали, если бы постарше были. Допрашивали. Мы и рассказали, как было. Да вот только они не верили нам. А потом Иванна проснулась и передала им письмо от старосты, где все было изложено. И рассказала тоже все как было. – Рассказал Йоши.
- И поверили? – Спросил другой мальчик.
- Конечно, поверили. Иначе нас тут бы не было. – Ответил Захар. – А потом, когда нам поверили, нам поручили ответственное боевое задание!
- Что это вы не спите? – Услышали они строгий голос Ульяны.
Дети тут же разбежались по своим кроватям.
- Еще и ребятам с других комнат спать не даете. Бесстыдники!
- Мы не бесстыдники! – Сказал Йоши. – Мы хорошие!
- Да! Мы все хорошие! – подхватили дети.
Ульяна улыбнулась.
- Спать, хорошие вы наши. И чтоб ни звука.
На самом деле Ульяна стояла за дверью и слушала, что рассказывают Захар и Йоши. И, когда дети уснули, она отправилась к другим няням и рассказала обо всем, что услышала.
- Это многое объясняет. – Сказала одна из нянь. – Понятно, почему эти чужие друг другу дети держаться как родные. И понятно, почему наш директор так о каждом печется.
- А ничего особенного. – Сказала вдруг Ульяна. – Многие с детьми, семьями шли куда глаза глядят. И героев из себя не делают.
- Ох, Ульянка, вот что ты бесишься? – Спросила другая няня.
- Знамо что. Думала, что сама директором станет. А нет, Святослав Львович Иванну Матвеевну преемницей сделал.
- А зря. Я давно работаю. Знаю что да как. А она…
- Душевная. За каждого ребенка, как и у Святослава Львовича, душа болит. А ты формальная. Признайся уж самой себе, что не смогла бы ты столько сделать, сколько сделала она. И деньги бы те сразу отдала, побоялась бы супроть идти. Признайся и успокойся. Хороший она директор.
Ульяна сама это понимала. Но все же, обида точила ее.
- Ага. Гуляет наша хорошая! Потом будет тут еще одно дитя…
- Дура ты. – Сказала одна из нянечек.
- Да знаю, что дура! – с обидой сказала Ульяна. – Знаю, что правду говорите. А все равно обидно!
- А чего тебе обидно? Тебе что, обещал директор это место? Нет. Не обещал. Ты же сама себе это придумала, сама поверила, а потом сама обиделась. Ты вот перед тем, как рот раскрыть, вспомни лучше, кто выхаживал тебя, когда ты заболела. Хотя бы это вспомни. Вспомни, как жалела она тебя, когда ты на речке пальцы отморозила и твою работу на себя брала, пока ты и носа из приюта не показывала. И ни словом, ни сказала, ни видом не показала, как тяжело ей, к тому же, вместо тебя работать. Всегда улыбнется, всегда подсобит. Пахала она тут наравне, а иногда и больше некоторых. Так что, подумай-ка хорошенько, перед тем, как в следующий раз языком, как помелом ворочать.
Ульяна насупилась. Ничего не сказала. Понимала она все. Но обида все равно никуда не делась.