Всё, на пару часов теперь я был свободен, а потому, так как я сейчас основательно запарился, то и предложил Эн сходить искупаться в моей купальне на Куржипсе, с чем она и согласилась. А что дома то сидеть? Вот и сгоняла она переодеться в купальник и в новый набор из топика и шорт. Я же с ней теперь уже и спорить не стал, во – первых, идти было недалеко, а во – вторых, пускай и другие люди посёлка на неё порадуются, не всё же мне одному.
Вот так удалось мне и в этот год понырять в «Купальне». Я там даже пару раз занырнул, пока совсем не замёрз. А Эн купаться не стала, так только ноги замочила – вода типа уж больно холодная. Что опять же меня не могло не порадовать, так как я в спешке сюда забыл взять с собой второе полотенце. Обтереться после купания ей бы и одного хватило, а вот как потом переодеться? Ведь место здесь было, хоть и довольно безлюдным, но при этом и просматривалось со всех сторон издалека. Да и холодно как - то после купания здесь в теньке становилось сразу. Так что с переодеванием, даже и у меня тут возник некоторый напряг.
Но как - же было хорошо после этого, не спеша и расслаблено, тянуться в свете закатного солнца домой. Мы шли с ней рядышком, рука к руке, в полной тишине мира вокруг нас, и только вечерний бриз, теплыми воздушными порывами ласкал нас. И мне временами казалось, что это и есть то настоящее человеческое счастье, что своей ласковой рукой сейчас касается нас, так хорошо мне было идти рядом с этой девочкой. Но нет бесконечных в мире дорог, а бывают они или только подлиннее, или же, уж и совсем короткие. Так и мы вернулись к себе домой. А потом началось дальнейшее приготовление к ужину. И Эн снова была рядом со мной – уж больно ей интересно было посмотреть, что же там такое у меня получилось.
Но всё по порядку: сперва я аккуратно совковой лопатой снял песок с углями с верха моего глиняного кувшинчика, потом той же лопатой, осторожно выдернул из песка этот саркофаг, надел х/б перчатки, а на них сверху ещё и брезентовые рукавицы, и на руках перенёс это чудо на стол, на металлический противень. Глина за эти два часа в углях серьёзно запеклась, так что разбивать мне её пришлось молотком. При этом и лопух, которым была обёрнута рыба, от жара тоже местами почти что прогорел, а картошка поджарилась уже до хрустящей корочки. Я убрал по кусочкам всю глину с моего творения, и отнёс её в ящик, где у меня отмокала другая глина, ранее запасённая, а рыбину аккуратно переложил на большое керамическое блюдо. Его я и перенёс на стол в холл, где уже стояли порезанные по - крупному овощи, лепёшки, миски с кипячёной водой и с лимоном для мытья рук, а ещё несколько сортов домашнего охлаждённого лимонада. После этого, я аккуратно снял прожаренный картофель сверху рыбины, а потом уже и отрезал кусочек средней ширины из самой середины язя, и положил было его на тарелку моей компаньонки, но увидев её округлившиеся от ужаса глаза, поделил этот кусочек на двоих, но и эта половинка тоже выглядела так внушительно, что и её я ещё порезал на три части. И вот, наконец – то, мы приступили к ужину.
Во всяческих там заграничных ресторанах, официанты перед тем, как подать такую рыбу гостям, выбирают из неё кости. Но не было за нашим столом таких официантов, а мелких костей в язе было сколько угодно, так что я попросил свою гостью не стесняться и есть эту рыбу руками, и сам ей показал, как это делается. Она попыталась было в начале соблюсти этикет, и начала было есть ножом и вилкой, но потом тоже потихоньку забросила это занятие, так как хоть язь и хорошо прожарился, и косточки от него отделялись легко, но только их всё же было очень много, а наесться, хоть и вкусной рыбой, но с костями, кому охота. В общем, это было очень занимательное занятие не спеша лакомиться маленькими рыбными кусочками, так что за ним, мы даже и не заметили, как на улице уже совсем стемнело, и настало время для нашей вечерней прогулки перед сном.
Хотя и сегодня я поел опять не слабо, но кажется, уже начал привыкать к такой вот жизни, и поэтому, как вчера, угнетённого состояния совсем не испытывал. Но и разговаривать сейчас пока тоже особо не хотел, потому и был удивлён вопросу Эн, а что там за далёкие горы, что мы видели тогда с Михайлова Камня, и что за ними, если я, конечно, это знаю, и был ли я там. Вот уж, что называется пустить козла в огород, так это спросить у меня, где и как я ходил по Лагонакам.
И зная за собой особую страсть к этому месту, я начал было очень осторожно, и потихоньку. То есть стал последовательно описывать, и что там, и зачем идёт, и сколько это километров, а точнее часов пути, и откуда и что можно увидеть, и какие там можно встретить особенные красоты: и фиалковое поле, и снежники, и речные долины, и горное озеро, и высочайший водопад. А ещё и то, а ещё и это. И за этим так увлёкся, что Эн меня ненароком и спросила, а что мы там тоже всюду сходим. Нет, вздохнул я с грустью, чтобы всё это обойти не один год ходить тут надо, но на ближайшие горы её сводить всё - же пообещал.
Одним словом, за всеми этими рассказами, изрядно мы в этом вечер походили по посёлку из одного его конца в другой, так что, когда вернулись домой, и быстренько сполоснулись под душем, то Эн секундой отрубилась у меня на груди, да ещё и руку с ногой на меня закинула. «Недолго смогу я так промучиться», - подумал было я, но тут же уже и сам заснул, и проснулся на рассвете, и всё в том же в своём углу кровати.