На канале не раз публиковались рассказы читателей о том, какие испытания выпали на долю их родных в годы репрессий. Многие истории вызывали полемику, а другие наталкивали на воспоминания. Своей фамильной историей решил поделиться и читатель Алексей З. (бывший военный попросил не называть себя полностью).
В его семье переплелись судьбы тех, кто лишился имущества в коллективизацию и был репрессирован, и тех, кому достались эти «богатства» состоятельных земляков. Никакие реальные «сокровища» прадеда Алексея З. не уцелели. Зато читатель удивительно бережно хранит то, что сохранилось: семейные легенды, важные факты, газетные вырезки. Всё то, из чего складываются семейные летописи, пишется история страны и то, что порой увлекательнее любого художественного вымысла.
Царские червонцы и каретные сараи
«Моя прабабушка Таисия Парамоновна Комарова родилась 12 сентября 1885 года в одной из деревень Вологодской области. Точное название деревни предпочитаю не называть, на то есть веские причины, которые поймете позже. Прадед Иван Максимович Иванов был на два года моложе ее и родом из тех же мест.
Они родились в семьях крепких, не особо зажиточных крестьян. Наши предки не были крепостными. Наверное, поэтому труд и предприимчивость у них были в почете, а их семьи жили не хуже других. Ни первая мировая, ни революция и гражданская война не помешали им построить дом, разбить сад - это в северном Вологодском-то крае, заниматься не только землей, но и предпринимательством в период НЭПа. У прадеда были свои торговые места, подрабатывал он и частным извозом. Как говорила мама, у него были даже «каретные сараи» в Вологде.
Если бы вы знали, какая гордость овладевает мамой и ее сестрой, когда мы прогуливаемся по вологодской площади Возрождения. В сотый раз я слышу историю о «несметных богатствах» прадеда и несправедливости советской власти. Для мамы и тетки история о дедушке, который торговал и занимался частным извозом в центре Вологды, равнозначна биографии какого-нибудь купца первой гильдии.
У тетки хранится шкатулка-сахарница в виде бульдога. Говорили, что когда-то она была наполнена царскими золотыми червонцами. Во время ареста прадеда монеты не нашли, как не нашли и серебряные монеты и украшения, которые были закопаны рядом с домом. Мне иногда нравится прихвастнуть этой семейной байкой перед коллегами, тем более, что я в нее искренне верю. И это одна из причин, по которой я не называю деревню.
Играла трупами как с большими куклами
Революцию в деревнях, где жила родня, сначала приняли спокойно, и советскую власть поддержали. Но когда в 1927 году объявили коллективизацию, прадед Иван с ней не согласился. Он явно не стремился раздавать нажитое и вести общее хозяйство. В 1929 году на него составили донос от имени местного комитета крестьянской бедноты. И обвинили в том, что он использует труд наемных батраков. Хотя если кто и помогал прадеду, то это родственники. В январе 1930-го прадеда арестовали, и больше о нем не слышали.
До начала 90-х годов семья считала, что он погиб в ссылке. Только спустя 60 лет узнали: после ареста его привезли в Вологду, осудили и расстреляли. На всё про всё ушло не больше месяца.
Следом арестовали прабабушку Таисию с трехлетней дочкой Валей - моей будущей бабушкой. Времени на сборы не дали, позволили взять немного личных вещей, запас еды на пару дней и отправили на подводах в село Шошка Коми АССР. Остальное имущество и дом изъяли.
Ссылка на север точно не была санаторием. Их увезли без средств к существованию, без элементарных вещей - посуды, теплой одежды, детских игрушек. Мама рассказывает, что сильным ударом по психике бабушки, которой во время ссылки было 3-5 лет, стали трупы ссыльных. По весне они оттаивали на полях вокруг села Шошка в #Коми, и бабушка играла с ними, как с большими куклами.
Допросы в шутку
Еще до войны прабабушке Таисии разрешили вернуться на малую родину. Там она снова вышла замуж, сменила фамилию себе и дочери, полагая, что это спасет ее, как бывшую раскулаченную, от преследования. Возможно, это в чем-то и помогло. Потому что бабушка Валя рассказывала, что была пионеркой, хотя детей врагов народа тогда в пионеры не принимали, вступила в комсомол.
Второй муж прабабушки погиб на фронте, сгорел в танке. Она еще пару раз выходила замуж и каждый раз меняла фамилии. Этот факт у деда часто служил поводом для шуток. Он офицер-пограничник, будучи навеселе, сажал прабабушку за стол, ставил настольную лампу и, светя ей в глаза, начинал шутливый допрос: «Комарова, она же Иванова, она же Тихова, она же Щепеткова. Так кто ж вы на самом деле, гражданочка?»
Остался живым после двух «похоронок»
Ну а бабушка Валентина Ивановна, повзрослев, вышла замуж за Алексея Александровича Соколова, моего деда, в 1947 году.
История семьи деда прямо противоположная. Его отец, мой прадед, Александр Григорьевич Соколов активно участвовал в коллективизации, за что получил дом местного купца-лавочника. Мальчишкой дед как-то ковырял в доме паклю между бревнами и нашел около сотни серебряных царских полтинников и рублей. Все монеты тогда переплавили на мормышки.
Прадед Александр погиб в период завершения Сталинградской битвы 3 февраля 1943 года. А деду Алексею было всего 16 лет, когда приписав себе год, он пошел на фронт добровольцем – мстить за отца. В одном из боев его расчет подбил сразу четыре танка, за что дед получил первый орден. Потом на него пришла первая «похоронка»: расчет и орудие разметало в клочья снарядом. Но дед выжил, похоронная команда случайно заметила движение земли возле воронки. В 1944-м пришла вторая «похоронка»: снаряд взорвался всего в паре метров от него. Дед выжил благодаря санитарам, которые перед захоронением заметили, что он дышит.
На теле деда Алексея было около 20 осколочных ранений, два осколка так и остались в нем навсегда. В детстве, пока пьяненький дед отплясывал в одних трусах на очередном семейном застолье, я пытался сосчитать шрамы на его теле, но сбивался со счета на втором десятке.
Дед прошел пограничную школу, получил офицерское звание, служил на пограничной заставе, а бабушка преподавала химию и биологию. Они воспитали четверых детей. Бабушкино «кулацкое» прошлое в чем-то мешало карьере деда. Но дети узнавали об этом только во время семейных ссор, когда дед в сердцах попрекал этим бабушку.
Перед смертью открыла тайну
Прабабушка Таисия продолжала жить в родной вологодской деревне. Перед смертью в 1969 году поведала, что в ее, проданном уже к тому времени, доме зарыла четыре емкости с серебряными монетами и изделиями из серебра. А схроны расположила по четырем углам в подполе.
Конечно, никто не бросился искать «сокровища». Дом был продан, да и без серебра жилось хорошо. Нашли ли монеты? Неизвестно. Дом стоит до сих пор, брошенный и разваливающийся. Мы побывали там с мамой в 2019 году. Пробраться внутрь не получилось: крыша наполовину обрушилась, полы прогнили, сруб просел. Если и искать, то только после полного разбора дома. А если серебро уже найдено, то так тому и быть. А вот дом, построенный еще в середине XIX века, жалко. При хорошем хозяине и надлежащем уходе он прослужил бы еще лет сто.
Телефон на прослушке
Когда дед Алексей вышел на пенсию, они с бабушкой Валей получили квартиру в Вологде. Дед устроился в военкомат, бабушка продолжила преподавать в школе. Своими руками она оборудовала в школе класс химии. Этот класс кто-то поджег, почти все было уничтожено. Это стало для нее последней каплей. Какое-то время она проходила лечение в психиатрической больнице. До конца жизни в любом разговоре переходила на тему слежки за семьей, прослушивания телефонов, тайного прочтения семейной переписки.
В конце 80-х дядя добился пересмотра дела прадеда, и всех родных реабилитировали. Как ни странно, дядя узнал, что даже в 80-е за семьей деда действительно велось наблюдение: телефон прослушивался, а почта просматривалась. Но когда все отменили, бабушка этому не поверила.
Дед Алексей Соколов умер в 1984 году. Перед 40-летием Победы ветеранов награждали орденами Великой Отечественной войны. А дед, работая в военкомате, не смог доказать, что остался живой, и очень из-за этого переживал. В книге памяти Вологодской области он так и числится погибшим в 1943-м.
Недостроенные качели
Позже мама с сестрами съездила к дому расстрелянного прадеда Ивана. В то время были изданы нормативные акты о возврате собственности реабилитированным в ходе сталинских репрессий. Но поехали они не за этим, а просто, чтобы увидеть дом, когда-то принадлежавший их семье. Там их встретила пожилая женщина, дочь одного из написавших донос на прадеда. Дрожащим голосом спросила: «Забирать приехали?». Ее успокоили, что делать этого не собираются.
Тогда всех поразило, что за прошедшие полвека во дворе так и остались стоять недоделанными детские качели – их до ареста прадед строил для моей бабушки».
Спасибо, что дочитали. Ставьте 👍, подписывайтесь на «Север неизвестный» и читайте другие истории: ✔️Арктический Чернобыль: во что превратился брошенный посёлок геофизиков ✔️Ужасы среди льдов: шесть остросюжетных фильмов Скандинавии ✔️Заполярный поселок, которого нет. Остались лишь кресты Воркутлага и прощальные стихи на стенах