Запирая за собой дверь, я услышала деликатное покашливание. Обернулась. Так и есть, Катерина Ивановна, или просто баба Катя, соседка из квартиры напротив. Бойкая и добрая старушка, всегда угощавшая меня в детстве вкусными карамельками. А мама-то еще удивлялась, почему я отказываюсь от шоколада.
- Здравствуйте, Катерина Ивановна!
- Здравствуй, Лизонька! Что-то давно тебя видно не было.
- Да дел вагон и маленькая тележка, мотаюсь по командировкам, как заведенная, - соврала я и вдруг поняла, что мои щеки заливает предательская краска.
Бабе Кате я никогда еще не говорила неправду. Родителям соврать – как два байта переслать, а вот ей…
- Может, зайдешь? Чайку попьем, болтовню мою старушечью послушаешь? Мои-то вчера отдыхать уехали, только через две недели вернутся. Так одиноко без них – сил нет.
Я посмотрела на часы. Анджей сказал, что я могу не торопиться. А с бабой Катей мы уже очень давно по душам не болтали. Надо уважить бабушку.
- Отчего же не зайти? – ответила я.
Баба Катя засуетилась, предложила мне тапочки, потом засеменила на кухню ставить чайник. Она мне всегда нравилась, в ней не было ни чопорности, ни сухости, ни чванства как во многих наших соседках ее возраста. Простая милая женщина, на которую можно положиться. Если, к примеру, играя во дворе в казаков-разбойников, я расшибала коленку, то при малейшей возможности бежала именно к ней, а не домой. Дома меня ждали нравоучения матери, противная зеленка и требования «перестать хныкать, это не смертельно». А Баба Катя осторожно протирала мои ссадины обычным тройным одеколоном, не оставляющим этих дурацких зеленых следов, потом заклеивала их лейкопластырем и приговаривала: поплачь, деточка, поплачь, боль со слезками сама выйдет. Плакать после этого почему-то совершенно не хотелось. Да и ссадины почти не щипало.
- Как вы тут одна? Справляетесь?
- Да что справляться, и дел-то почти нет. Телевизор смотри, да по двору гуляй. Курорт, а не жизнь. Скучно вот только. Лизонька, прости что спрашиваю, это не мое дело…
- Что такое, Катерина Ивановна?
- Твой молодой человек еще долго будет по стенам стучать? Я к нему уж ходила, просила поменьше долбить. Он вроде как кивает, а только я за порог – снова тум, тум, тум. У меня уж и давление поднималось, и мигрень постоянно мучает.
- В четверг его здесь уже не будет.
- А что так, поругались что ли?
- Ну да. Разные мы люди, чужие друг другу. Пожили и поняли, что лучше нам врозь.
- Слава богу, - неожиданно сказала баба Катя, - мне сразу показалось, что он тебе не пара. Ничего, Лизонька, будет и на твоей улице праздник. Лучше скажи, как там дед твой? Сюда не собирается?
- Что вы! Была бы его воля, он бы круглый год на даче жил. Я его каждый раз с такими сложностями на зиму сюда забираю, кто бы знал.
- Он у вас молодцом держится. Еще всех нас переживет.
И тут у меня в мозгу засвербела одна мысль, и пока она не исчезла, я быстро спросила радушную соседку:
- А вы знали Евдокимыча?
Баба Катя аж обмерла от этого вопроса и схватилась за сердце.
- Катерина Ивановна, что с вами? Может, водички принести?
- Нет, дочка, ничего не надо. Я сейчас, подожди чуть-чуть. Подышу и приду в себя. Это тебе дед, что ли, про него рассказал?
- И да, и нет. Запутанная какая-то история. Начинаю деда расспрашивать, мол, расскажи в подробностях – ничего толком не говорит, лишь намеки какие-то несвязные кидает, и всё. Вы же знаете: дедушка у меня год от года все более загадочный становится.
- Да, время никого не щадит. А Евдокимыч… Страшный он был человек. Ты не представляешь, как я радовался, когда он, наконец, скопытился. Хоть и грех большой так говорить, а счастлива я в тот день была ужасно. На похоронах его разве что в пляс не пустилась.
- Вы из-за него пострадали?
- Нет, Бог миловал. Но вполне могла бы. Муж мой был видным военным. Всю войну прошел, до полковника дослужился. А я медсестрой была, вот мы в госпитале и познакомились, когда его к нам с ранением плеча положили. Ну, он мужчина был молодой, видный, да и я совсем юная, коса до пола, глаза в пол-лица. Дело молодое: потихоньку украдкой целовались, под вязами обнимались, пока нас искать не начинали. Через месяц и поженились. Все честь по чести, свадьбу сыграли прямо в госпитале. Я в чистом белом халате и переднике, вроде как платье подвенечное. Он по форме, в орденах, медалях.
Баба Катя прикрыла глаза, и из-под ее век на сморщенную щеку покатилась большая слеза.
- Катерина Ивановна, простите меня, не надо было этот разговор заводить.
- Все в порядке, Лизонька. Просто Мишу моего вспомнила. Подарила нам судьба такое счастье… Да не про него сейчас говорим. Как закончилась война, муж мой дальше по военной части пошел, взяли его в министерство. А потом нам и квартиру эту дали. Ох, помню, как я радовалась, как дитя малое. Все комнаты обошла, все стеночки перетрогала. Под ногами паркет, ровно как во дворце каком-то. И вот, как мы сюда переехали, так и началось все.
- А что началось?
- Этажом ниже, аккурат под вами, жил мужичок один. Очень уж неприятный тип, сразу мне не понравился. Взгляд цепкий, словно душу из тебя вынимает. Сам скользкий такой, ровно жаба. Особист. Мы с мужем, понятное дело, с ним здоровались, соседи как-никак, но держались поодаль. Мало ли что от такого ожидать можно?
- Это и был Евдокимыч?
- Ну да. Он, нелюдь.
- А что дальше случилось?
- Девка я была справная, да и муж мой хорошо зарабатывал, грех было жаловаться. В общем, у меня и наряды, и прически были, как в лучших салонах. Я еще на машинке хорошо шила, поэтому сразу все вещи под себя подгоняла. Выглядела, как картинка. Эх, знала бы, лучше в ватнике ходила и в платке шерстяном.
- Почему?
- Положил на меня глаз Евдокимыч. Как муж на службу уезжает, сразу же в дверь стучится. Якобы проведать зашел. Мне и неудобно, я его не пускаю – какое там. Прицепился, как клещ, не оторвешь.
- А муж?
- Не хотела я Мише об этом говорить. Он у меня мужик простой: набил бы морду соседу и сразу погон лишился. У Евдокимыча большие связи были, он и не такую гадость мог устроить. У нас шептались, что он у одной своей любовницы мужа в штрафбат отправил. И никто даже не пикнул.
- И что вы делали?
- А ничего. Пряталась, как мышь в норе. Дверь открывать перестала. Муж как-то спросил, чего так, я ему набрехала, что грабителей боюсь. Тогда как раз волна квартирных краж по Москве прокатилась. Поверил.
- А Евдокимыч?
- Он так просто не сдавался. Выжидал, пока я в магазин пойду или ещё куда по какой надобности, и тут как тут: стоит во дворе, поджидает. Выходи за меня замуж, говорит, озолочу. Будешь в шелках да бриллиантах ходить. Я ему: побойся Бога, есть у меня муж, и другого мне не надо. А он в ответ: Бога нет, мне бояться нечего. И смеется.
- А мой дедушка?
- Евдокимычу он нравился. Тоже к ним в гости частенько наведывался, Люся покойная мне жаловалась, что совершенно невозможный человек. Пугал он ее.
- Может, он и на мою бабушку глаз положил, как на вас?
- Да нет, вряд ли. Люся уже тогда тяжело болела, почти из постели не вставала. Она и ушла-то раньше Евдокимыча почти на год. А Евдокимыч к нему и после Люсиной кончины ходить не перестал.
- А откуда у Евдокимыча столько времени свободного было?
- На пенсию вышел. А под конец ещё сильно поддавать стал, напьется и во дворе на скамейке разляжется. Дед твой когда с помощью мужиков, когда сам Евдокимыча к нему на этаж поднимал и в постель укладывал. Я его как-то спросила: чего ты с этим мерзавцем возишься? А дед твой и отвечает: больной он человек. И душа у него больная. Я сначала решила, что это он в переносном смысле. А уж когда Евдокимыч кони двинул, тогда и поняла, что дед твой знал, что Евдокимычу недолго оставалось.
- А от чего он умер?
- Разные слухи ходили. То ли от нехорошей болезни, по молодости подцепленной, то ли цирроз печени, то ли рак. Но умирал он страшно. Последний месяц кричал диким криком. Я спать не могла. И дед твой с Евдокимычем до последнего оставался, святой человек. Я бы с этим слизняком ни за какие коврижки не согласилась сидеть. Ладно, что мы все о грустном, давай я тебя чаем напою. Ох, знатный у меня чай, с малиной – все как полагается. Невестка с внучатами собирала, вон, понюхай, аромат-то какой!
Чтобы не обижать бабу Катю, я посидела у нее еще минут пятнадцать, отдала должное чаю с вареньем и самодельному печенью, выслушала про успехи детей и внуков, и только потом начала собираться.
- Будет время - ты еще заходи, Лизонька.
- Обязательно, Катерина Ивановна. Спасибо за чай.
- Тебе спасибо за компанию.
Так, расшаркиваясь во взаимных благодарностях, я добралась до двери и услышала, что на площадке кто-то есть. Не удержавшись от искушения, я заглянула в глазок.
Возле двери моей квартиры стоял мужчина и давил на кнопку звонка. Никто ему не открывал, значит, Толя еще не появился. Подождав с полминуты, мужчина развернулся… и я узнала в нем Тёму. Вот и последний подельник пожаловал! Сначала баба его прискакала, потом сам явился. Что ж, придется слегка форсировать события, пока шайка-лейка окончательно не объединилась. И если все пойдет, как я задумала, то тогда в четверг я решу все свои проблемы раз и навсегда.
Дождавшись, пока лифт увезет Тёму, я еще раз поблагодарила бабу Катю и отправилась в кафе забирать Анджея. На сегодня мои дела в этом районе закончены.
Девушка с зонтиком и перспективами, часть 24
#детектив #юмор #седлова #рассказы #приключения