Немного раздражало быть для них миной замедленного действия, но я и правда была в порядке. Почти. Что бы ни случилось на том злополучном приёме, теперь мои мозги хорошенько проветрились, мыслила я здраво и не желала ни на кого нападать — скорее свернуться калачиком и поспать, но они оба не спускали с меня настороженных глаз.
начало детективного рассказа: "Конец света в декабре" (11) ... (назад к 10)
Я попробовала поудобнее устроиться на диване, поправив плед и натянув его до подбородка, но от их откровенного и навязчивого дозора всё вокруг было неуютно. Павел хмуро барабанил пальцами по деревянному подлокотнику, но потом вдруг поднял голову и обратился к Саше Златову, с завидным упорством ходившему из угла в угол:
— Тебе необязательно оставаться здесь на ночь, я справлюсь сам.
Златов скептически оглядел Павла с ног до головы, но не удостоил ответом, зато присел на диван рядом со мной и, чуть-чуть поколебавшись, спросил:
— А ты никак не можешь определить источник… этого?
— Если бы я могла, поверь, уже обливала бы его чем-нибудь горючим и кидала спичку, мне совсем не хочется превращаться в какое-то животное прямиком из ночных кошмаров. Когда люди думают, что боятся нас, на самом деле они представляют себе тех, кем мы страшимся стать всю свою жизнь. Кем мы никогда бы не были по доброй воле.
История с чёртовой удачей и домовыми: "Алиса и её Тень"
— Неужели всё настолько плохо? — Златова слегка передёрнуло от того, что он там себе представил, как пить дать перестарался с воображаемым антуражем, люди это умеют, — Потому что никто ведь не пострадал и меня ты не тронула. Возможно, слухи об опасности несколько преувеличены?
— Если бы Паша не выволок меня, тебе бы всю ночь пришлось захватывающий рапорт составлять о случившемся, если бы ты выжил, конечно, — я горько усмехнулась, на секунду позволив себе вспомнить тот невыносимый охотничий азарт, и поглубже вздохнула, чтобы успокоиться. Они оба чуть подобрались, но тут же расслабились, поняв, что тревога ложная. — Сколько моих сестёр за всю многострадальную тысячелетнюю историю пострадало от этой напасти, страшно подумать.
— А сколько людей? — Златов увидел, как расширились мои зрачки от реакции на скрытое обвинение, брошенное как бы между прочим, и поспешно оправдался. — Это был невинный вопрос без подвоха, я уже понял, что вы вроде как не специально и всем жаль.
— Да нет, всё хорошо, ты же у нас игрок за команду людей. Иногда целые деревни косило, если черти вовремя не вмешивались… или люди, вооружённые огнём.
— Так, записываю, нужен огонь, — он коряво улыбнулся своей шутке, — но идеи же наверняка есть, в чём причина? Или вы не хотите мне рассказывать? Раз я из чужого лагеря?
Павел придвинулся буквально на пару миллиметров, ему любопытно, что я отвечу, и это не укрылось от цепкого взгляда Златова. Внешне сдержанный, следователь явно был на грани — в один день открыть столько чертовщины и до сих пор не свихнуться… Такое даром не пройдёт.
— Это мог быть предмет, в котором содержится сила многих поколений первородных.
— Предмет? Типа здоровенный меч или золотой ключик?
— Не совсем так, — я с сожалением заглянула в открытое и серьёзное лицо Златова и решила сказать правду, — скорее обломок ключицы или черепа доисторического жнеца.
— То есть жнецы уже всплывали в истории? А как же обещанный при этом конец света? Фальшь-старт?
— Саша, пойми, века были тёмные и суровые, а методы ещё хуже. Когда выяснялось, что должен родиться жнец, первородные просто не давали этому случиться. Защищали себя. Сейчас никто в здравом уме не решится на такое.
— То есть кто-то притащил на мероприятие чудодейственную косточку?
— Живой жнец был бы ещё более маловероятен. Наш единственный кандидат на должность не дожил до собственного рождения, если вообще существовал.
— А у вас нет особых хранилищ для таких штук? Было бы странно для вас не держать спусковой крючок к нежелательному и опасному превращению в надёжном месте.
— Да, все известные артефакты под строгим контролем.
— Так, может быть, нам стоит спросить у сторожа, не пропало ли там чего-нибудь ценного за последний год?
— Мысль неплоха, — я выразительно уставилась на Павла. — Как насчёт Иннокентия? Он мог бы поспособствовать.