Задав подобный вопрос воробью, перефразируя слова известной песенки, конечно, при условии понимания птичьего языка, мы, вероятно, получили бы исчерпывающий и осмысленный ответ. Однако спросив о том же у человека, выясняешь, что мало кто может сказать что-нибудь определенное даже о жизни самых распространенных наших пернатых соседей, численность которых в городах нередко превышает тысячу особей на квадратный километр. Непрофессиональный «натурализм», подменяя собой подлинную популяризацию науки, привлекает внимание читателя то к похожим на басни «охотничьим рассказам» мещерских аборигенов, то к фауне далеких жарких стран, кажущихся обывателю, начиная с трехлетнего возраста, более интересной, чем наша.
Обратив внимание на поведение воробьев или синиц ранним вечером, когда освещенность снижается примерно на треть или половину от обычной дневной, можно увидеть, что то одна, то другая птица прекращает кормиться, и, стараясь не привлекать особого внимания, безмолвно улетает куда-то. А проследив ее путь, обнаружишь и место ночевки – щель в стене или под крышей здания, скворечник, дупло, а то и просто полую железную трубу – турник, остаток фонарного столба или часть забора. Несколько лет назад я обратил внимание на показавшееся поначалу странным явление. Хвостовые перья почти трети посещающих кормушку больших синиц были дугообразно изогнуты, у кого вправо, а у кого влево. От этого хвосты напоминали внешним видом какие-то крючья. Понаблюдав за этими птицами, удалось установить, что ночуют они все в полых железных столбах, к которым крепилась ограждающая ближайший детский садик сетка. Хоть и холодно в длинную зимнюю ночь в металлическом убежище, но, по крайней мере, не дует, что для птицы уже немаловажно. В тесном столбе не хватает места, и хвост, располагаясь по окружности укрытия, принимает изогнутую форму, которая сохраняется и днем. Потом многие в этих же столбах и выводят потомство, за зиму убедившись в их надежности и безопасности.
Воробьи к выбору мест для ночлега подходят более тщательно, обращая внимание и на материал, и на толщину стенок. Не забываются и соображения безопасности. А слишком просторное и холодное жилище утепляют, заполняя до самого верха различным теплым мягким материалом. Весной даже гнездо строить не надо – оно уже готово. И проблема «жилищного вопроса» снята – почти все конкуренты воробьев (кроме разве что скворцов) не умеют чистить гнездовья от накопившегося мусора и ненужного уже строительного материала, поэтому даже и не пытаются захватывать доверху забитые мягким содержимым воробьиные спальни.
Самым же удачным вариантом ночевки у воробьев считается «квартира с отоплением», то есть такое убежище, где температура хоть немного повыше уличной. Синицы тоже охотно занимают такие места для ночевок.
Во многих старых домах есть специальные отверстия в стенах, ведущие в небольшой шкафчик на кухне, где, по замыслу архитекторов, предполагалось хранить продукты. Получив наконец при современном общественном строе доступ к более-менее качественным холодильникам, люди уже не очень нуждаются в таком приспособлении. Но его можно использовать по-другому… Поселившись в подобной квартире, перовое, что я сделал – установил внутри такого шкафчика фанерный ящик по типу скворечника, так, чтобы его леток был расположен прямо напротив выхода на улицу. Произведенный через полмесяца осмотр, показал, что помещение уже кем-то используется, и, судя по количеству помета на его дне, довольно давно. Открыв ящик в темное время, я обнаружил там спящего молодого (родившегося нынешним летом) самца большой синицы, который, испугавшись, тут же выскочил в кухню. После обычной процедуры обмеров и взвешивания синица была помечена цветным кольцом, чтобы можно было продолжать наблюдения индивидуально, и выпущена на улицу.
Дальнейшие наблюдения показали, что этот самец был лидером стайки, оставшейся на зимовку в данном районе. Хотя обычно вожаками таких зимующих групп бывают местные 2-3-хлетние самцы, летом гнездившиеся в том же районе, то есть те, у кого территория гнездования совпадает с территорией зимовки, в данном случае эта закономерность оказалась нарушенной. Решительность и агрессивность молодого самца позволили ему занять высокое общественное положение, на которое он не мог бы претендовать по возрасту. Об этих качествах вожака было известно и птицам других видов. Часто сопровождающие стайки больших синиц лазоревки, несмотря на более мелкие размеры, часто доминируют. Они способны отгонять более крупных «родственников» от кормушки, и далеко не каждый вожак больших синиц считает разумным связываться с лазоревкой. Здесь же все было иначе. Несмотря на независимый характер, неоднократно уже ими проявлявшийся, две обитающие на этом участке лазоревки мгновенно исчезали с кормушки, стоило только вожаку агрессивной позой продемонстрировать свое неудовольствие их присутствием. А уж представители своего собственного вида и подавно не считали нужным вступать в конфликт.
Знание внутренних отношений в группе птиц позволяет более точно решать и многие другие вопросы. Как только был выяснен высокий ранг окольцованного самца, стало понятно, что выбранное им для ночевки укрытие является для синиц очень престижным. Оно и понятно: в ящике, фактически находящемся в комнате, не может быть сырости или сквозняков, а температура минимум на десяток градусов превышает уличную. Такое удобное жилье так просто не разыщешь, и чтобы с ним расстаться, тоже нужны веские причины. Ночной плен и кольцевание хозяин скворечника таковыми не посчитал. Во всяком случае, он заночевал здесь же и в следующую ночь, еще раз продемонстрировав свою смелость. Теперь при аккуратном осмотре ящика синица не только не покидает своей спальни, но часто даже не просыпается. Можно надеяться, что храбрый вожак синичьей стайки сумеет дожить до весны, и останется на гнездование там, где ночевал всю зиму.