Начало можно прочитать здесь.
Одна мысль не давала Игорю покоя. Неужели мужики подписали отказ? Отказ от семьи… Он думал об этом, трясясь в грузовике по дороге до объекта, помогая с выгрузкой, оценивая план работ.
Они занялись строповкой и вот уже поднимали на седьмой этаж металлическую трубу, арматуру, барабан с кабелем, электродвигатель. Фомин работал на автомате, голова была занята другим, но руки привычно производили необходимые действия.
– Саня, ты отказ подписал? – остановил он разнорабочего, который закреплял трубы для подъёма и фиксировал крюки.
– Подписал… А чо? – Санёк подтянул перчатку и уточнил. – Куда деваться-то… Всё равно заставят. Порядок такой.
– Какой же это порядок? – попытался возразить Игорь, но рабочий отмахнулся.
Фомин перехватил напарника:
– Витёк, ты подписывал отказ?
– Не-а, – загадочно заулыбался тот. – Не подписывал. Мне не надо.
– Как не надо?
– Так у меня это… – Виктор сдвинул вязаную шапку на затылок и поскрёб лоб, покрытый мелкими веснушками. – Семьи у меня нету. Детдомовский я. Тётка только двоюродная в деревне. Но она не считается – дальняя родня. А своей не заимел пока…
«Повезло», – чуть не вырвалось у Игоря, но он вовремя прикусил язык.
– Егорыч, ты отказ подписал? – обратился Фомин к плотнику. Тот остановился, опустив глаза, будто разглядывал что у себя под ногами. Поднял взгляд на Игоря и смотрел теперь исподлобья, сведя белёсые брови к переносице:
– Подписал. А ты что же, раздумываешь? Тут думать нечего, – Егорыч коротко сплюнул в сторону.
– Нечего? – усмехнулся Игорь. – А в чём смысл? Что ж, вот так запросто, подмахнуть и всё? Получается, вы все согласились молча…
– Начальство нас не спрашивает, – перебил плотник и прибавил оборот, которому позавидовал бы и прораб.
– Если бы никто не подписал, и что бы они сделали? Уволили всех? А заказы, сроки? Если бы никто от своих не отказался… Это ж семья… Нельзя так с нами. Мы же люди, не дерьмо собачье… А как же… не знаю… честь как же? Совесть… Стрёмно это, Егорыч.
– А ты меня не стыди, проживи с моё сперва…
– Так ты, может, и писать научился, чтобы в отказе этом подпись поставить? – Фомин уже вошёл в раж, и его было не остановить.
– Чего? – обернулся Егорыч. – Да ты, сопляк… – и размахнулся, но монтажник был моложе чуть не раза в два и легко увернулся, да ещё и придержал за грудки покачнувшегося и едва устоявшего на ногах немолодого плотника.
К ним уже мчались парни – пора было разнимать. Развели мужиков по разные стороны. Тут как раз на площадке появилось руководство из управления, и конфликт сам собой сошёл на нет.
Игорь постарался взять себя в руки. Сегодня предстояла непростая работа – сборка металлоконструкций на высоте. Бригада приступила к монтажу. Не здание даже ещё, каркас один, считай. Со всех сторон сифонит, да ветрище сегодня… Фомин стал подмерзать, хотя одет был как следует: и водолазка шерстяная, и куртка непродуваемая, и роба плотная, и утеплённая обувь.
Напарник уже забрался на балку и работал сварочным аппаратом, когда Игорь заметил, что тот всего лишь в страховочном поясе, а не в полной обвязке… То ли хотел по-быстрому, чтобы не возиться с амуницией…
Погода ухудшалась, усиливался ветер, крепчал мороз. К тому же, с утра была повышенная влажность. У Игоря внутри всё замерло, когда Витёк как-то скособочился на обледеневшей опоре и поехал в сторону. Фомин рванул всем корпусом, вытянув руки и буквально врезал напарнику, успев ухватить того за одежду и чуть не втащить в проём окна. Оба кубарем повалились на бетонный пол, тяжело дыша. Виктор ничего не понимал, только таращился во все глаза, а у Игоря мелко тряслись руки. Нестерпимо хотелось затянуться, хотя эту привычку он оставил ещё на старших курсах.
– Парни, вы чо? – где-то рядом орал бригадир, но его голос тонул, будто погружаясь в вату…
Дома Фомин ничего не сказал жене, да и сил разговаривать не было. Та смотрела с подозрением, удивляясь, почему муж после работы ест вяло и смотрит блуждающим взглядом. Ещё утром говорил насчёт сына, возился с дочками, а сейчас ушёл в спальню, сославшись, что, мол, день выдался непростой, устал и прочее. Даша убрала со стола и встала у раковины. Выдавила на губку средство для мытья посуды и принялась надраивать тарелки.
Игорь лежал на диване, уставившись в потолок. Сна не было. Столько событий за один день… Витька отвезли в травмпункт – сильно потянул плечо и ушиб ногу о балку. Зато не вывалился из пояса… Он всё из машины кричал что-то вроде, если б он, Игорёха, из отпуска не вышел… А мужики твердили, что Фомин теперь ему вроде родственника.
И сколько дней ему ещё работать? До понедельника. А что дальше? Разве сможет он своей рукой подписать ту бумагу? Отказаться от девчонок своих? Это как, вообще? От нерождённого ещё сына? В том, что сын у него будет, Игорь не сомневался. И как сказать Дашке? Я от вас отказываюсь, но это просто формальность. Так надо. Что за чушь…
Четверг и пятница пролетели, как во сне. Они опять были на стройке того треклятого дома. Бригадир рвал и метал, лично проверяя страховку и следя за техникой безопасности.
Фомин никого больше ни о чём не спрашивал, но заметил, что его будто бы стали сторониться. Да он и не навязывался. В общих разговорах участия не принимал, охоты балагурить не было, перекуров он не устраивал. Слава богу, хоть голова работала ясно.
В субботу жена с девчонками поехала к своей подруге и его звала, но он остался дома. Надо было чем-то заняться. К счастью, имелись неотложные дела. Отремонтировал кран в ванной, подтянул болты на детской кроватке, починил дверцу кухонного шкафчика.
На утро воскресенья Даша отпросилась к парикмахеру – всё ж-таки она скоро выходит на работу и надо привести себя в порядок. Игорь остался с детьми. Самолично приготовил завтрак и наблюдал, как дочки уписывают горячие бутерброды, запивая какао. Старшая принялась рассказывать о новых друзьях во дворе. Он бы и хотел слушать, но мысли были далеко. Ксюшка, младшая, наматывала на пальчик кудряшку и что-то тихо бормотала себе под нос – она умела устраивать игры из чего угодно, сама придумывала сюжеты и разыгрывала с многочисленными игрушками.
Игорь смотрел на детей и думал о том, как завтра станет подписывать отказ. От кого? От Даши, которой не мог надышаться всю ночь… От старшей Аринки – такой рассудительной и серьёзной – вся в него! От Крошки Ксю, которая вот только говорила, как она его любит, и что папа у неё – самый лучший…
Вечером он долго ворочался, хорошо хоть Дашка крепко спала. А утром отправился на работу, так ничего толком не решив. Вспомнил, как удивлённо смотрела на него жена, когда он заикнулся, не сменить ли ему работу.
Фомин потопал прямиком к прорабу. Распахнул дверь и, стоя на пороге, твёрдо сказал:
– Я ничего подписывать не буду. Решайте, что хотите.
– Чего подписывать? – обернулся Николай Иваныч. – Ты это, Фомин, голову не морочь мне, иди работай.
– Я в среду когда вышел, мне сказали отказ подписывать. Дали сроку до понедельника…
– Какой отказ? Фомин, ты чо, сегодня и есть среда. С выходом тебя! – прораб покачал головой. – Вот я всегда говорил, что отпуск человека расхолаживает. Или ты новую работу нашёл? Вот зря, Игорь… Смотри, в других конторах наобещают, да и кинут с оплатой.
Игорь ничего не понимал. Выходит… А что, собственно, выходит? Он взглянул на календарь. Среда.
Он что, это всё придумал? Может, ему это приснилось? Отказ, случай с Виктором, разговор с женой, завтрак с детьми… Правда, Витька на работе не было, а спросить о нём Фомин не решился.
Он сошёл с ума? Или это все вокруг потеряли рассудок?
День прошёл, как в тумане. И только на пути домой душа его возликовала.
Не надо подписывать отказ!
Всё нормально, у него есть работа и, возможно, в скором времени ожидает повышение. Главное, получить диплом. А там… откроются перспективы… Неплохо бы расширить жилплощадь, а то ютятся в тесной двушке. Но об этом пока рано. Рано.
Насвистывая, Игорь переступил порог квартиры. Его девчонки щебетали на кухне. Младшенькая тут же примчалась в прихожую и обхватила ноги отца.
– Подожди, дочь, дай разуться-то, – засмеялся Фомин.
Нет, сначала надо руки вымыть как следует, потом уже тискать детей. Как же хорошо дома! Такой груз с плеч долой! С кухни долетел котлетный дух, и он почувствовал, что зверски голоден.
Умывшись и переодевшись, Игорь устремился к столу. Потёр руки от удовольствия:
– Котлетки, спагетти и соус! А в духовке что? Пирог? У нас праздник, Дашунь?
Жена села напротив – раскрасневшаяся, сияющая, пучок на голове из тяжёлых густых волос растрепался – какая же родная, так бы и сгрёб в охапку…
– Ну как же, Игорёшь, у меня же первый рабочий день! – она принялась что-то рассказывать, Фомин улавливал только отдельные фразы, сосредоточившись на еде. – Заведующая очень приятная, спокойная, мне показалось. Коллектив принял меня хорошо, напарница весёлая, да и детки чудесные в моей группе, – хвасталась супруга, которая устроилась в садик.
Игорь кивал и даже мычал нечленораздельное, прихлёбывая чай – он уже приступил к пирогу, что называется «с пылу, с жару». И вдруг заметил, что Даша помрачнела, будто тень скользнула по лицу, тонкой розоватой коже, и даже глаза сделались тёмными.
– Что-то не так, жена?
– Не знаю, как и сказать. А вам на работе ничего не говорили?
– О чём? – Фомин отставил кружку и обратился в слух.
– Это, наверное, прозвучит дико, но когда я оформлялась, меня уведомили, что теперь новые правила.
Игорь почуял неладное, а Даша продолжала, теребя тесёмку на фартуке:
– Нужно подписать отказ. Отказ от семьи, – она взглянула на него испуганно. – Вроде, что на работе соглашаешься думать только о должностных обязанностях. А семья – это в свободное время. Чушь какая-то, – и, заметив, как побелело лицо мужа, Даша воскликнула, схватив его руку. – Мне как матери малолетнего не нужно пока ничего подписывать. В общем, на матерей дошкольников правила новые не распространяются. Хорошо, Ксенька у нас маленькая. Аринке-то уже семь почти. Игорь, что с тобой?
Фомин медленно поднялся, пытаясь сообразить, какое сегодня число. День. Месяц. Год.
В ушах опять загудело, как тогда, в строящемся здании после истории с Витьком. Он пытался стряхнуть наваждение. Может, он опять спит? Игорь бросил взгляд в сторону окна – он хотел почувствовать, разглядеть что-то реальное. Хотя всего несколько минут назад реальной и такой родной была жена, Даша.
За окном висели густые сумерки и несколько размытых точек уцелевших фонарей. Там бесновалась метель или, скорее, пурга, будто кто гигантским хлыстом ударял по земле, поднимая снежный вихрь и раскручивая его вокруг двора всё быстрее, быстрее… Фомин рванул балконную дверь на себя.
– Игорь, куда ты? – пролепетала Даша, но он уже был снаружи и захлопнул дверь у жены перед носом.
Ноги в тапках сразу сковало холодом. Фомин схватился руками за ледяные перила – балкон у них не был застеклён – и согнулся, как пловец на старте. Тело его сотрясалось. Он резко распрямился, будто ударили снизу в челюсть. Голова, моментально облепленная хлопьями снега, запрокинулась назад, и нечеловеческий хохот вырвался из груди. Душераздирающие звуки фонтаном летели вверх, в вечернее небо, и тонули в завываниях ветра…